Глава 20

После всего случившегося я, грешным делом, думал, что нашему мирному сосуществованию — конец. Меряя все своей мерой, я невольно представлял, что, будь я на месте Сары, непременно опустил бы руки. По крайней мере, на первых порах. Представить себе последствия плохого настроения нашей подруги труда не составляло. Были, так сказать, прецеденты. Однако, ничего подобного не случилось. Сара ходила мрачная ровно сутки, потом ее отпустило. Мне даже показалось, что она начала работать с еще большей одержимостью, если это вообще было возможно. Количество производимой ею макулатуры удвоилось, а требования мотаться в город то с одной надобностью, то с другой стали столь настойчивы, что Волчек, по-моему, всерьез решил от Сары прятаться. Он все чаще уходил из дома на рассвете, а возвращался затемно.
Наконец, в один из дней в начале мая он объявил, что возвращается в Лондон насовсем. Мол, бизнес совсем свой запустил, а это «неможно, ибо конкуренция» и все такое. На мой вопрос, не означает ли это, что и нам нужно отсюда убираться, он весьма живо выразил недоумение.
— Это еще зачем?
— Но ты же помнишь, что говорил Обри. Без тебя нам здесь оставаться не получится.
— Так то когда было? — протянул он. — Теперь-то все на мази. Народ к вам пообвыкся. Если дурить не будете, никаких проблем не возникнет. Да и Обри вас, если что, прикроет… Он уже намекал.
Я удивленно приподнял бровь. А Сара, которая в этот момент в углу делала вид, что варит какую-то похлебку, издала свой хрюкающий смешок:
— Сдаешь с рук на руки, Волчек? Надоели?
— Не глупи, Сарита, — нахмурился Волчек. — Мне дело делать надо.
— А мне, значит, не надо?
— Ты и так справляешься. Дистанционно. Связи свои поддерживаешь, информацию получаешь… Что еще надо? Считай, что у тебя тут офис. Не все же тебе бегом бегать.
Сара облизнула ложку, которой мешала свое варево, накрыла крышкой котел и подошла к столу.
— Тоже мне сказанул: офис, — странно, но она не злилась. — Бросаешь нас, значит? — Сара притворно погрозила оборотню ложкой.
— Вас, пожалуй, бросишь, — буркнул Волчек, но я видел, что ему было приятно сознавать, что его уход небезразличен нашей подруге. С той самой ноябрьской ночи он вел себя подчеркнуто равнодушно, но последнее время я снова стал замечать его интерес к женщине. Хоть и тщательно скрываемый, он проявлялся в мелочах… Я бы, вероятно, и не замечал, если бы не изучил его уже достаточно хорошо. В этом свете было тем более удивительно, что оборотень решил нас покинуть. Хотя… может, он таким образом со своей слабостью решил бороться? Как говорится, «с глаз долой из сердца вон». Только странно это. Не такой парень Волчек, чтобы отступать. Впрочем... может, я слишком много нафантазировал и причины его отъезда именно те, о которых он говорит… Я остановил себя. Собственно, Сириус, у тебя своих проблем хватает, чтобы еще загружать голову рассуждениями о тайнах волчековой мотивации.
— Ладно, езжай, — «милостливо» согласилась наша королевна. Волчек только хмыкнул, а она, будто не обращая внимания на его скептический взгляд, добавила: — Если что узнаешь вдруг, уж будь любезен — сообщи. А то я тебя знаю…
— Посмотрим.

Через день Волчек укатил в столицу к родимым игровым столам. Мы с Хиддинг остались в Сером Лесу вдвоем и я с недоумением констатировал, что чувствую себя… осиротевшим что ли. За эти месяцы мы так притерлись друг к другу, что оборотня не хватало. Мы как-то сразу перестали разговаривать, ограничиваясь ничего не значащими дежурными фразами, и все больше времени проводили порознь, встречаясь только за обеденным столом. Так прошла неделя.
Однажды вечером, когда мы с кислым видом жевали осточертевшие за зиму лепешки, запивая их оставшимся с обеда чаем, Сара вдруг оттолкнула кружку, расплескав напиток по столу, и сердито произнесла:
— Черт! Что происходит? — выходит, тоже это чувствовала.
— Скучаешь?
— Ну, вот еще, — начала она с вызовом, но потом вдруг замолчала и тихо, словно нехотя, выдавила: — Да.
— Понимаю.
— Вот как? — усмехнулась криво и, встав, нервно прошлась туда-сюда. — Гадкое чувство. Как после поминок.
Она снова села и с отвращением взялась за кружку с чаем.
— Ну, это нормально, — проговорил я, пристально за ней наблюдая. Не хотелось признаваться, но меня чертовски задело это ее нервическое состояние. Почему? Да черт его знает. Я с некоторых пор привык считать Сару человеком, живущим исключительно трезвым расчетом, не испытывающим привязанности, а теперь, когда она демонстрировала обратное, испытал некое разочарование. Мое ехидное «второе я» намекало: «Потому что девицу заставляешь скучать не ты, Блэк». Эта мысль была квалифицирована мной как бред и отброшена в сторону, а раздражение вылилось в саркастический тон:
— Только не говори, что ты тоскуешь по вашим ссорам?
Сара бросила на меня странный взгляд, но потом вдруг заулыбалась.
— Смешно, верно? Мудрые люди говорят: вместе тошно, а врозь скучно.
— Так про престарелых супругов говорят, которые ссорятся из-за грязных носков под кроватью, а потом убиваются друг у друга на похоронах.
Сара захохотала.
— Ну, нам это, слава богу, не грозит, — а потом прибавила с хитрым видом. — Да ты не куксись. Я бы и по твоей собачьей морде скучала, — я невольно вздрогнул. Неужели у меня это написано на лице? А Сара подмигнула. — Я ведь не шутила, когда говорила, что вы мне оба нужны.
Ага. Ты еще вспомни, при каких обстоятельствах ты это говорила… Оборот, который принял наш разговор, нравился мне все меньше и меньше. Я нахмурился, а Сара вздохнула
— Ладно, Блэк. Ты меня, наверно, по-прежнему неблагодарной скотиной считаешь. Но что уж поделаешь, такая я уродилась. Да и очерствела за эти годы… Полицейская служба чувствительность на корню убивает, иначе свихнешься.
Она хотела добавить еще что-то, но внезапно в дверь постучали. Мы умолкли и недоуменно уставились друг на друга.
— Открыто, — крикнул я и, обойдя стол, встал за спиной у Хиддинг.

К нашему облегчению, гостем оказался не кто иной, как старый Обри. С чего вдруг такая честь? Или проверить пришел, как они мы тут поживаем без… гхм… господина гаро? Сара в одну секунду преобразилась в радушную хозяйку: пригласила старика войти и даже пыталась предложить чаю. Просто светская леди, да и только! Оборотень, однако, остановил ее жестом и заговорил быстро и тихо:
— Уходите отсюда.
Я опешил. Хиддинг тоже не могла скрыть изумление. Смешно отрыла рот, издав какое-то неопределенное «О!», но Обри нетерпеливо тряхнул головой.
— Быстрее, не спрашивайте почему, ради бога. Вам грозит опасность.
— Но… мы ведь ничего не…
— Я вас ни в чем не обвиняю, — торопливо перебил старик и принялся нетерпеливо нас подгонять. — Ну, не теряйте времени. Позже можете вернуться, но теперь уходите.
Он развернулся, сделал несколько размашистых шагов к двери, но она внезапно распахнулась без стука.
Мы застыли: на пороге стоял… оборотень. Сомнений в этом не было, хотя в деревне прежде я его не встречал. Вошедший имел вид сильно потрепанный, но при этом угрожающий. Я бы даже сказал, чрезвычайно угрожающий. Он совершенно не походил на других обитателей поселка ни одеждой, ни манерами, а скорее напоминал зверя, дикого и агрессивного.
— Вот оно что! — проговорил он грубым голосом. — Гости в Сером Лесу?
— Зачем ты пришел? — Обри в одночасье утратил торопливость. Выпрямился и грозно взглянул на стоящего в дверях крупного мужчину.
— Мне не нужно твое разрешение, чтобы явиться сюда, — осклабился тот, поглаживая дверной косяк. — А ты, я гляжу, совсем ополоумел… Людей привечаешь? Или это новая забава? Держать их тут до полной луны, а уж после…— он хрипло захохотал своей шутке.
— Убирайся, — жестко произнес Обри и сделал шаг навстречу. — Я кажется, достаточно ясно дал тебе понять в последнюю нашу встречу: тебе здесь не рады.
— Я помню, — все так же глумливо перебил его собеседник и глухо зарычал, поводя головой из стороны в сторону и шумно вбирая в себя воздух. Он плавным, звериным движением переместился чуть левее Обри и через его плечо уставился красноватыми глазами на Сару.
— Маггла, — донеслось до меня сквозь хриплое ворчание, — ненавижу магглов. Грязное отродье.
— Убирайся, — снова повторил Обри
— А ежели не уберусь? — захохотал он. — Ежели не стану тебя слушать? Бросишься? Думаешь со мной потягаться, старик?
— Твоя шкура мне еще по силам, — в голосе Обри было ледяное спокойствие, словно он не угрожал, а просто констатировал факт. — Уходи с миром, Фабиан. Или мне придется пойти на крайние меры.
— Я не Фабиан… отец, — перебил он с оттенком раздраженного высокомерия, которое совсем не сочеталось с его варварским обликом. — Мое имя Фенрир.
— Так тебя зовет твоя грязная свора убийц и насильников… Но не я. Еще раз повторяю: ты здесь не нужен. Уходи к своей шайке. Не вынуждай меня исполнить угрозу. Или ты забыл… — последние слова Обри произнес, повысив голос и делая небольшой, но решительный шаг навстречу оборотню-убийце.
Я глядел на них двоих, испытывая шок от узнавания, и мысли лихорадочными прыжками скакали у меня в голове. Так вот, оказывается, какой он, Фенрир Сивый. Чудовище, имя которого волшебники произносили со страхом и отвращением. Но, боже мой, как? Дьявольское отродье, шавка Волдеморта… сын Обри? В голове не укладывается.
— Не-ет, ты не станешь, — произнес Сивый с насмешкой, но полшага назад все же сделал.
— Я поклялся, ты помнишь, — все так же ровно говорил Обри, стараясь оттеснить его к двери. Сивый сделал еще шаг назад, но его жадный и хищный взгляд был прикован к Саре, а спустя секунду переместился на меня. Моя рука невольно потянулась к карману, где лежала волшебная палочка и это движение незамеченным не осталось. Оборотень оскалил зубы в понимающей усмешке. Потом он медленно, словно неохотно, отступил к двери и, выходя за порог, резко обернулся. «Я еще вернусь», — говорил его взгляд.
Дверь закрылась. Обри испустил долгий свистящий вздох, сгорбился.
— Он не уйдет теперь… не успокоится, пока не расправится с вами, — в голосе была тяжеловесная, многолетняя печаль. Его лицо, когда Обри обернулся, было лицом древнего старика.
— Фенрир Сивый — твой сын? — спросил я потрясенно.
Он болезненным взглядом скользнул по моему лицу и отвел глаза.
— Я вижу ты, колдун, наслышан о нем.
— Он обратил моего друга, — ответил я, разрываясь между отвращением от этого открытия и жалостью к старику. Мой разум отказывался верить в то, что Обри, который за эти месяцы стал казаться мне воплощением мудрости и уравновешенности, мог породить такое исчадье ада.
— Это похоже на него, — мрачно проговорил Обри. — Фабиана всегда угнетало наше положение отбросов мира, он еще с детства накручивал себя, как бы я ни старался его разубедить. Я считал это блажью, не придавал значения опасности… А потом, — Обри устало махнул рукой, — Фабиан нашел себе применение. Когда он сошелся с Пожирателями смерти, я пытался его остановить, умолял отступиться, доказывал, что надменные ублюдки только используют его как пугало для своих врагов… Но он не слушал. Тогда я велел ему убираться, обещал проклясть. Не знаю, правда, смог бы я… Он ведь сын… плоть от плоти.
И я, и Сара слушали его горькую речь, не перебивая. Мое потрясение было велико, но теперь уже не от внезапного открытия, а от того, что осознал: оборотень пытается перед нами… оправдаться. Да, пожалуй так. Жизненная драма, похороненная в глубинах совести, но ныне вызванная к жизни, мучила старика почище любого тяжелого недуга. Теперь я в новом свете увидел его, тратящего все свои силы на несчастных ликанов. Оберегающего, воспитывающего… Что это, Обри? Искупление вины? Или попытка не дать никому повторить судьбы «блудного сына»? Вечное наказание за роковую ошибку, к которому оборотень приговорил себя добровольно. Мне стало его невыносимо жаль.
Обри, по-видимому, почувствовав мое настроение, глубоко вздохнул и остановил свой горестный самообличительный монолог.
— Я не успел вовремя предупредить тебя, Блэк, — произнес он с усилием возвращаясь к ровному бесстрастному тону. — Теперь вы в смертельной опасности. Фабиан… — короткий вздох, — …Фенрир вас не оставит в покое, пока не обратит или не убьет.
— Но за что? — осторожно спросила Сара, в присутствии Обри она всегда вела себя скромно, даже робко.
— За то, что мы люди, Сара, — ответил я за него. Обри устало кивнул и вновь добавил:
— Уезжайте, пока не поздно.
М-да. Пока не поздно… Хотелось бы верить в это «пока». Вот только кто бы мне ответил: куда? Нельзя сказать, что я не задумывался об отъезде, но это было неопределенно, на уровне «а неплохо бы», ничего конкретного. И вот теперь решение надо принять быстро…

— Хорошо, — Сара решительно встала и подошла вплотную к Обри. Тот с некоторым недоумением смотрел на нее сверху вниз, так и не решив, по-видимому, хочет ли он принять ее сочувствие, отчетливо читавшееся в жестах и словах. Хиддинг меж тем протянула руку:
— Я… мы благодарны вам, мистер Обри. Вы сделали больше, чем мы могли ожидать. Пожалуйста, не вините себя.
Старик осторожно сжал ее ладонь, отпустил и тяжелым шагом подошел к двери. Отворил…
— Уходите через восточные ворота. Не мешкайте, — проговорил он быстро и вышел на улицу под так некстати начавшийся дождь.
Мы с Сарой оторопело переглянулись.
— Что делать будем? — спросил я после минуты ошалелого молчания.
— Бежать.
— Согласен, но куда. К Волчеку?
— Туда нельзя, — она на секунду нахмурилась, пробормотала что-то неразборчивое, а потом широкими шагами устремилась в угол, где громоздились ее бумаги. Судорожно сгребая их в полотняный мешок, Сара продолжала говорить. — У меня есть одна идея… не самая лучшая, но в данном случае… А, ладно. Была не была. Может, повезет.
— Сара перестань говорить сама с собой… — сердито бросил я, озираясь и не зная, за что хвататься.
— Едем в Лондон, Блэк. Там сориентируемся.
— В Лондон? Но… куда конкретно.
— Не знаю. Куда-нибудь на восток.
— К Бобби?
Сара невесело усмехнулась.
— Возвращаемся на исходную? О-кей, к Бобби, так к Бобби.
Минут пятнадцать мы суетливо шарахались по хижине, то и дело опасливо косясь на дверь. Наконец, бросив добрую половину наших и без того небогатых пожитков, выбрались из деревни, как и советовал Обри, через малоприметную калитку в восточной стене изгороди и почти бегом стали спускаться с горы. Я пытался понять, где же кончается магическое поле, которое не позволяло чужакам аппарировать из деревни, пару раз останавливал Сару, экспериментировал, но ничего не происходило.
Лес постепенно редел. Было душно, вечернее солнце шпарило сквозь легкие облака, как раскаленная печь. От стремительного шага мы запыхались, тяжело дышали, пот противными липкими струйками стекал по шее и спине, щеки Сары воспаленно горели… Да где же эта чертова граница?

В ушах уже шумит, я не слышу ничего, кроме собственного рваного дыхания…
Он появляется неожиданно. Просто материализуется у нас на пути, гадко ухмыляясь.
— Сбежать решили, дорогие гости? Ай-я-яй… Не прощаясь, как воры.
Фенрир Сивый выше меня ростом, шире в плечах. И еще он оборотень и… да! Он вооружен. Правая рука играючи вертит волшебную палочку, будто дразнит.
Он не нападет, глумливо ухмыляется. Я лихорадочно считаю секунды и футы… Не успеем, о черт, не успеем. Сара прячется у меня за спиной. Впервые!
Что ж, благоразумно, девочка.
Осторожно, чтобы не привлечь внимания, двигаю правой рукой. Палочка в рукаве… как в былые времена. Мысленно благодарю себя за предусмотрительность. Только бы не заметил раньше времени.
Громкий голос сейчас — лучшее решение.
— Уйди с дороги, Сивый.
— И что ты сделаешь, колдун? — он зло скалится, покачивая рукой с палочкой. — Здорово я вас, дураков, подловил, верно?
Смеется кашляющим звериным смехом. Это кто еще из нас дурак? Беда всех недалеких подонков в том, что они начинают глумиться над потенциальными жертвами.
Гладкое дерево скользит мне в ладонь. Ложится в нее уверенно, словно врастая, становясь продолжением тела. Секунду, которая кажется адски долгой, пальцы нестерпимо колет от стекающей по ним магической субстанции… Наши заклятья летят друг в друга одновременно. Треск ломающихся веток, брызги каменной крошки из-под ног. Промазали. Оба.
Сивый рычит, бросается ко мне. Не привык по-человечьи то, мразь! Удар моего Оглушающего отшвыривает его футов на пятнадцать. Ого. Видать, страх и отвращение удвоили силу «детского» заклятья. После такого он должен лишиться сознания.
Не тут то было. Сивый поднимается, хоть его и шатает из стороны в сторону. Одно слово — оборотень! Пытаюсь его обездвижить. Мимо. А он ловок. Даже странно при его-то грузном теле.
— Эй, шавка, — Сара говорит насмешливо, громко. Я резко оборачиваюсь. И когда успела? Хиддинг стоит спиной к дереву футах в пятидесяти от меня, рука за спиной. Оружие? Вероятно. Но почему не стреляет? Обычно она палит без предупреждения. Что ж теперь то… Да только Сивого маггловским оружием не испугать. Только раззадорить.
Ах вот оно что!
Оборотень оборачивается к ней. Рискованно, девочка, смертельно!
Словно замедленное маггловское кино: вижу, как он пружинисто шагает навстречу дерзкой женщине. Скалит зубы, в глазах алчный блеск. Убить, порвать… Она выглядит такой неопасной, такой легкой добычей.
— Ну же, гнида подзаборная. Хвост поджал?
Гигантский прыжок, который должен непременно закончиться ударом. Раздавить, разорвать ненавистную магглу. Воздух оглашается глухим рычанием, но оно обрывается. В нескольких дюймах от сариных ног оборотень рушится неподвижной глыбой, скованный моим заклятьем.
Хиддинг, чуть пошатываясь, отходит в сторону и поднимает на меня глаза. И я понимаю: ей действительнобыло страшно.

— Верила, что ты сможешь, — я подавился готовой сорваться с губ грубостью, обвинениями в безрассудстве, глупости и бог знает, чем еще. А Сара вытирает вспотевшие ладони о штаны и криво усмехается. — Ты отличный напарник… С полуслова понимаешь. Я бы с тобой в разведку пошла.
Задумываться о цене такого комплимента мне некогда. Хватаю Сару за рукав, тяну за собой. Девчонка зачарованно глядит в горящие ненавистью красноватые глаза парализованного заклятьем оборотня. Стоит, не шелохнувшись.
— Мы заполучили еще одного врага?
— Одним больше, — я снова нетерпеливо дергаю ее за одежду.
Ну, же Сара, хватит медитировать. Уходить надо, пока чего не вышло. Теперь, когда страх ушел, приходит осознание: я тут заклятиями разбрасываюсь направо и налево, а ну как за мной контроль?
— Не годится. Что-то мне подсказывает: этот нас в покое не оставит.
— Предлагаешь убить?
— Придурок. Надо Обри вызвать. Этот, — брезгливо толкает Сивого ногой, — все-таки его отпрыск. Хоть в это и поверить трудно.
— Нет времени, — в моем голосе раздражение. Нашла время реверансы разводить.
— Но нельзя все так оставлять, — чеканит каждое слово. Генеральша хренова!
— Обри его не контролирует. Если хочешь, чтоб надежно — придется прикончить.
— А сможешь? — голос у Сары наполнен скепсисом. Она придирчиво, оценивающе оглядывает меня, мотает головой. — То-то.
А она права. И дело даже не в том, что убивая его, я тут же выдам себя. Уж на запретное заклятье сюда вмиг сбегутся все блюстители порядка с палочками наперевес… Вся штука в том, что я не могу. Не могу убить безоружного, пусть и последнего подонка. Да что и говорить, я в бою-то «девчоночьми» заклятиями разбрасываюсь, а уж теперь…
— Ладно, попробуем иначе.
— Как? А-а-а… ясно. Предлагаешь мне? Спешу разочаровать. Последний патрон на вас с Волчеком потратила, когда вы еще зимой склоку учинили. Ах да... еще на зайца чертова, — Сара говорит это по-змеиному ядовито, с вызовом крутя у меня перед носом бесполезным оружием.
А были бы, смогла? А, Сарита? Кровожадная моя подруга. Задумываться об этом не хочется. Я нетерпеливо отмахиваюсь от нее. Склоняюсь над Сивым.
— Отойди в сторону, Сара.
Не знаю доподлинно, как действует модификация памяти на оборотня, тем более такого, но ничего лучше мне в голову не приходит. Эх, до чего же я гуманен с подонком! От этой мысли гадкая ухмылка расползается по моему лицу. Красноватые глаза стекленеют, закрываются на несколько мгновений.
Я отхожу вслед за Сарой, обхватываю ее и шепчу.
— У нас полминуты, чтобы убраться.
Она кивает, сжимая зубы. За секунду до того, как нас затянет пространство, поднимаю палочку в сторону неподвижного тела.
— Фините инкантатем!


Мы материализовались на заднем дворе у Бобби. Это не было удачным решением, просто воспоминания об этом месте были у меня наиболее отчетливыми. Я удержал содрогающееся от спазмов тело Сары, хоть она и пыталась оттолкнуть меня, успокаивающе погладил по затылку. Впрочем, приступ прошел на удивление быстро.
— А я уже успела забыть, как это гнусно, — пробубнила она, не глядя на меня.
— А что, Волчек тебя с собой не…
— Он этот способ не жалует, — буркнула Сара, — у него какая-то штука была… Впрочем, мне все равно было хреново.
У Волчека портал? Хм. Предусмотрительно.
— Ну что, пойдем, навестим твоего «янки»? — спросил я преувеличенно бодрым голосом. Сара глянула на часы. Кивнула.
В баре было безлюдно. Что ж, время для подобного заведения раннее, местные завсегдатаи небось еще не все из похмельного сна вышли… Удивляло то, что хозяина в зале тоже не было. Сара, стараясь не производить лишнего шума, начала методично заглядывать во все углы и двери.
— Ушел твой приятель? — спросил я, когда Хиддинг с разочарованным видом прикрыла дверь в подсобку.
Сара недовольно дернула плечом.
— Не понимаю.
— Вышел по делам, — предположил я.
— Не похоже на Бобби, но… может, ты и прав.
Сара вздохнула, опустилась на высокий стул у барной стойки.
— Мы с тобой, Блэк, как кроты в огороде, — она устало потерла бледные щеки. — Только нору выроем — нам туда хрясь полфунта отравы. Мы в другом месте — нору, нам — шланг садовый и струю в три атмосферы. Пошли прочь, твари! Вредители сельского хозяйства… Как задолбало, кто бы знал.
— Так уезжай. Тебе ведь Волчек предлагал.
— Ага… В темный чулан в жопе мира. Ты хоть представляешь, где это — Карпаты?
— Ну, уж скажешь тоже… Это ведь на юге где-то. Кажется.
— Восточная Европа. Порядочки там — мама не горюй.
— Откуда знаешь?
— Газеты читаю, — огрызнулась Сара и, помолчав, добавила. — Да и не в том дело. Если уеду, считай, сдалась. Так всю жизнь бегать придется.
— Ну, зачем же всю? — я говорил, просто чтобы что-то сказать. — Обживешься где-нибудь… за океаном. Семью заведешь, детей нарожаешь.
Сара посмотрела на меня с таким недоумением, будто я только что предложил ей слетать на Луну, и покрутила пальцем у виска.
— А что? — продолжал я в порыве идиотского вдохновения. — Тебя же тут ничего не держит?
— Тебя будто держит, — мстительно вставила она, — так ведь не едешь, — и скорчила рожу, передразнивая меня, — за океан.
Я как открыл рот, так и закрыл: возразить было нечего. Сара тоже поутихла, подперла рукой подбородок и печально сгорбилась.
— Знаешь, Блэк, для меня вот это, — она обвела рукой бар, — в смысле, эта работа… вся жизнь. Я ведь, в сущности, ничего другого не умею. Да ты это уже и сам понял, наверно.
— Глупости, Сара. Ты молодая женщина, умная, по-своему привлекательная. Какого беса ты себя в этом дерьме хоронишь? Неужели чертова правда стоит таких страданий?
— А ты-то сам разве не за правду в пекло лезешь?
— Я свой шкурный интерес блюду, просто ума не хватает острые углы обходить, а ты сама себе петлю намыливаешь ради мифической справедливости. Не так, скажешь?
Я видел, что она опять начала яриться, но потом выдохнула и миролюбиво резюмировала:
— Что теперь говорить… дело сделано. Надо думать, как выпутываться.
В это время в двери щелкнул ключ и на пороге показался хозяин. Сара в мгновение ока преобразилась: лениво привалилась к стойке бара и закинула ногу на ногу.
— Хелло, Бобби, — фальшиво пропела она и, рассмеявшись вытянувшейся от удивления роже бармена, подняла руку в приветственном жесте. — А мы тебя уже заждались. От работы отлыниваешь?
Лицо бармена вернулось в привычное для него состояние: неуловимая ухмылка, бегающие глаза.
— Неплохо выглядишь, Сарита. С бой-френдом-то, — он хитро подмигнул мне, но дальше почему-то начал говорить серьезно и даже сердито, его «американский» акцент внезапно испарился. — Меня вызывали. Вроде бы ничего серьезного… так… проверка благонадежности, — последнее слово он произнес с видимой издевкой.
— И? — Сара, по-прежнему вальяжно развалившись, глядела на Бобби. Лишь рука, лежащая на стойке, заметно напряглась.
— Про тебя спрашивали.
— Кто?
— Лейтенант Грейс… кажется так.
— А-а-а, Брайан, — Сара выдохнула с видимым облегчением, но Бобби не разделял ее «радости».
— Он что, знает про меня и… мои дела с тобой?
— Не пори ерунды, Бобби. Разумеется, нет. Договор есть договор, я агентов не сдаю, ты знаешь… Просто Брайан умница: он два и два сложить умеет.
— Э-э-э Сарита, ты меня не свети. Сама знаешь…
— Пустой разговор, — она резко махнула рукой. — Ты лучше скажи: заночевать у тебя можно?
— Что, так приперло?
— Вроде того.
— Не хотелось бы… Ну, да ладно — ночуйте. Только постарайтесь, — он опять с прегнусной ухмылкой взглянул в мою сторону, — не очень шуметь. У меня тут разный народ глаза заливает, так что…
— Будем, как мышки, — Сара протянула руку, цапнула со стойки початую бутылку и, помедлив, протянула скривившемуся Бобби купюру. — Отдохнуть надо. Да ты не горюй! Завтра нас тут не будет.
Она встала, поманила меня и с гордым видом, держа подмышкой «добычу», удалилась в подсобку.
— Своего чумового дружка звать будете? — вдогонку поинтересовался Бобби.
— Подумаем, — крикнула Сара уже из соседнего помещения.

— Это он про Волчека? — осведомился я, когда мы уже были в знакомом гараже, пытаясь найти себе пространство среди боббиного хлама.
Сара что-то неопределенно пробухтела. Уселась на крышку пыльного ящика, откупорила бутылку.
— Гадкий у Бобби ром, — придушенно выдавила она, закашлявшись после первого глотка. — А что касается Волчека, то… я бы не стала его беспокоить. Психанет.
— Это верно. У него насчет тебя комплекс, — тон мой был натурально провокационным. — Только ушел: и на тебе — влипла подруга. Все волосы вырвет обожатель твой.
— Главное, чтобы ему не пришло в голову разбираться, — Сара закупорила бутылку и протянула мне, я отрицательно покачал головой. — М-да. У этого… хм… существа взгляд фанатичного убийцы. Я, признаться, перетрусила изрядно, когда он нам в лесу встретился. Психи сложный контингент. С ними, как в лотерее: не знаешь, что вытянешь…
— Сивый не псих.
— Да ну?
— У него свои принципы, даже какая-то своя логика.
— Логики у любого психа через край, — нравоучительно вставила Сара, — только нормальным людям она недоступна.
Я стал ей возражать, пытался рассказать все, что знал об этом волдеморовом пугале. Выходило как-то куце. Собственно, достоверно я знал только, что именно он укусил в свое время Рема, а тот распространяться об этом не любил. Хиддинг слушала меня вполуха, а когда вдруг к нам ни с того, ни с сего заявился Бобби, и вовсе оборвала мой рассказ на полуслове.
— Сарита, — бармен говорил смущенно. — Забыл совсем. Тебе тут письмецо приносили.
— Когда?
— Да вот… третьего дня.
— А почему тебе?
— А я знаю, — сердито буркнул Бобби, вытаскивая небольшую записку. — Сама свою воблу спрашивай… А то пришла, как тень. Шептала так, что я половины слов разобрать не смог.
— Половины, говоришь? — она развернула письмо, пробежала глазами по строчкам. — А… все ясно.
— Это ты девку надоумила ко мне сунуться? — напустился на Сару Бобби.
— Не ерепенься, — недовольно поморщилась она, все еще таращась на записку.
— У нас же договор, — в речи бармена все больше проявлялось раздражение, — я его исправно исполняю, а ты…
— Эй, сбавь обороты! Шлюха к нему явилась, а он уже затрясся, — мне Сарина резкость была непонятна. Бобби, и правда, оказывал ей услуги, считай, за «так». — Стефани, как и ты, болтать лишнего не станет. Она мне тоже кое-чем обязана. А про это место я ей намекнула на крайний случай… про тебя лично, кстати, вообще не заикалась. Сказала: оставь в баре, мол, захаживаю сюда иногда и все такое. Черт! Сама уже забыла об этом. Надо же… — она, нервно хохотнув, покачала головой.
Бобби немного остыл, но глядел на Хиддинг по-прежнему осуждающе.
— Она говорила, дело срочное. Хотел этому чокнутому передать, да забыл…
— Волчеку? — после боббиного кивка Сара улыбнулась. — Хорошо, что забыл.
— Не понял…
— И не пытайся, — Сара игриво подмигнула своему агенту. — Береги здоровье.
Бобби окинул ее недовольным взглядом и с сумрачным видом удалился.
— Что-то важное? — спросил я с умеренным любопытством. Сара ответила рассеянно:
— Пока не знаю. Стю о встрече просит. «Обязана сообщить кое-что важное», — зачитала она и хмыкнула. — Эмигрантку видно невооруженным глазом. «Обязана», надо же… У Стю явно проблема с модальными глаголами.
— Пойдешь?
— Разумеется. Сперва только тебя устрою …
— О! Благодетельная Сара, — не мог удержаться я от насмешки, в ответ на которую Хиддинг поморщилась, как от горькой микстуры, но комментировать не стала. — И куда же мы навострили лыжи?
— В притон.
Я даже закашлялся.
— Куда?
— Куда слышал. Я про него благодаря своему покойному братцу знаю. Последнее место, где бы мне хотелось очутиться, но ничего лучше в голову не приходит. Там, по крайней мере, ни тебя, ни меня искать не станут.
— И где это?
— Ист-Хэм. Точнее сказать не могу.
— Постой, ты что, не знаешь?
— Это не моя территория. Но узнать — плевое дело… Да ты физиономию-то не криви, Волчек же нашел когда-то Серый Лес, не представляя, где он. Чем я хуже?

Ночь мы провели в гараже у Бобби. После относительного уюта нашего уэльского пристанища, спать на досках и ящиках было не комфортно. Разбаловались за зиму, что тут скажешь. С утра болели бока и шея, а Сара еще к тому же постоянно чесалась и ворчливо жаловалась на головную боль. «Ромом не увлекайся», — съехидничал я мысленно, но злить и без того невыносимую в подобном состоянии подругу не решился. Чуть только рассвело, Сара куда-то смылась и вернулась только часа через два с почти довольным выражением лица и небольшим свертком в руках.
— Переоденься, — она без предисловий кинула в меня скомканные тряпки, попав прямо в голову. Сама тоже отошла в угол и принялась стаскивать с себя грязную, пропахшую потом одежду.
То, что вручила мне Хиддинг было почти до белизны застиранными джинсами и линялой майкой с изображением бородатого мужика в берете. Странно, но в этих пахнущих барахолкой вещах я ощутил себя невероятно комфортно. На этот раз Сара угадала с размером. Разумеется, мы ведь не первый день знакомы. «И еще как знакомы», — мелькнула в голове непрошеная мысль. Глаза невольно переместились на суетящуюся в углу женскую фигуру. Мелькнули голые плечи, узкая спина с выступающими позвонками… Взгляд невольно остановился на тонком белесом шраме, начинавшемся под левой лопаткой и тянувшемся наискосок ниже талии. Надо же, а в прошлый раз не разглядел!
— Не мог бы ты не пялиться на меня? — недовольно заметила она, ныряя в ворот футболки неопределенного цвета.
Ну вот еще! Стану я лишать себя приятного зрелища. Неужто застеснялась, Сарита? С чего бы вдруг.
— А что со спиной? — усмехнулся я, назло игнорируя ее просьбу. — Боевые ранения?
Сара развернулась, демонстрируя полустертую надпись на футболке. В этом одеянии она была похожа на девочку, переодевшуюся мальчиком. Смотрелось глупо и ей совершенно не шло. В довершении эффекта Хиддинг сунула руки в карманы и, покачиваясь с носков на пятки, произнесла:
— Ага, — она сделала паузу. — В детстве с дерева упала. Мы с Джо в соседском саду груши воровали… Колючие заразы, — и начала откровенно ржать. Я ее поддержал.
— У тебя спина красивая…
Сара издала знакомое хрюканье.
— Спасибо, конечно. Но тебе не кажется, что вместо обсуждения частей моего тела, ты мог бы, например, вещи собрать… Сматываться нужно. Бобби уже ворчит.
Будто у нас было, что собирать. Через десять минут мы покинули бар: я — с кургузым рюкзаком за спиной, где из вещей были только гаррины письма, волшебная палочка да пара фунтов на черный день (магические деньги я рассовал по карманам), а Сара — с большой матерчатой сумкой через плечо, битком набитой ее «архивом», с которым она расставаться отказывалась.

До нужного района мы добирались на метро. Надо сказать, я немного нервничал, когда мы оказались в плотном потоке людей, но вскоре понял, что скрыться в такой толпе самый верный способ: на нас никто не обращал внимания. Место, куда вынесла нас подземка, сильно отличалось от всех известных мне районов. Впрочем, много ли я видел в маггловском Лондоне? Здесь было мрачновато, дома стояли не плотно, а как-то вразнобой. Некоторые из них и вовсе выглядели заброшенными. Сара долго петляла, то и дело сверяясь с какой-то бумажкой. Хмурилась, пару раз вообще разворачивалась и шла назад, заглядывая на стены. Дело близилось к полудню, когда мы забрели на какой-то пустырь с вытоптанной травой, где небольшая группа детей гоняла мяч, а чуть поодаль от них, на скамье развалились ребята постарше. Хиддинг прищурилась, чуть потянула носом, сразу напомнив мне Волчека, и, издав удовлетворенное «ха!», решительно направилась к детям.
— Привет! — донесся до меня бодрый сарин голос. Ответом ей было молчание, сдобренное хмурыми настороженными взглядами: подростки явно оценивали, чего им ждать от странной тетки.
— Здрассьть! — наконец, выдавил один из них, вид которого свидетельствовал о том, что он в этой группе заводила. Сара без приглашения плюхнулась на скамейку и сунула руки в карманы.
— Огоньку?
Они переглянулись. Худой, прыщавый паренек в пятнистых штанах и футболке, явно снятой со старшего брата, хмыкнул и вытянул руку. У Сары неуловимым движением материализовалась в руках сигарета. Щелкнула зажигалка. Хиддинг картинно, с наслаждением затянулась.
— Зиппо…ммм. Шикарно, — протянула она и, выудив из кармана пачку, предложила мальчишке. — Будешь?
Тот, немного помешкав, вытянул из пачки сигарету и, прикурив ее лихим «взрослым» движением, уселся на спинку скамейки возле моей подруги.
— А меня не угостишь, красавица? — проговорил тот, которого я про себя назвал «главарем» в этой малолетней банде. Я чуть не поперхнулся смешком: ломающийся мальчишеский голос и интонации прожженного мачо вместе звучали нелепо.
— Эт пожалста, — или мне показалось, или безупречный сарин английский сейчас претерпел некоторые изменения, превратившись в какой-то шипящий диалект, — только у тя ведь есть чё получше, а?
Главарь гортанно хохотнул, взял сигарету и, тоже прикурив, выдохнул дым Саре в лицо.
— Интересуешься, чайна*?
Хиддинг забралась с ногами на скамью, насмешливо глядя на собеседника, и что-то прошептала ему на ухо. У парня на лице появилось удивление, впрочем, быстро опять трансформировавшееся во «взрослую» ухмылку бывалого хулигана. А Хиддинг перегнулась через спинку скамьи и замахала мне рукой, мол, давай подойди уже.
— Блэээк, — голос был необычно ласковый, даже, я бы сказал, томный. Сара потянула меня за руку, вынуждая наклониться, обхватила за шею, легко прикоснулась к губам, а потом снова с довольным видом, словно получила порцию сладкого, обернулась к пацану, — нам повезло.
Черт! Даже не знаю, что и сказать. Новая театральная постановка? Хм. А я, стало быть, в партнерах у нашей примадонны. Кривляться, как моя подруга, я не умел, а потому счел за лучшее просто положить ей руки на плечи и промычать что-то неопределенное, вроде: «Ты уверена, детка?» Кажется, вид немолодого помятого мужика слегка сбил малолетних бандитов с толку. Хиддинг, воспользовавшись их растерянностью, начала все на том утратившем гласные звуки диалекте расспрашивать о малопонятных мне вещах и преуспела. Хотя детишки и не были особенно разговорчивы.
Однако, информация была, судя по всему, получена, потому что пару минут спустя Хиддинг слезла со скамьи, по-хозяйски обняла меня поперек спины и, махнув на прощание подросткам, поволокла с пустыря прочь каким-то подпрыгивающим шагом.
— Я все выяснила, — услышал я шепот, когда мы уже удалились от компании на почтительное расстояние, — это в паре кварталов отсюда. Паршивцы прямо кладезь информации, — она отстранилась от меня, сморщила нос. — Уже накуриться успели, сопляки.
— Ты же сама угощала, — это я вроде как съязвил и тут же получил резкий ответ.
— Святая простота… От них же на милю планом тянет! Неужто не чуешь… пес?

Нужный нам дом, выходящий на улицу узким фасадом, мы отыскали довольно быстро. Мальчишки, видать, объяснили Саре толково да и Хиддинг не простушка какая-нибудь. С первого взгляда строение выглядело необитаемым. Окна нижнего этажа были прикрыты подернутыми ржавчиной металлическими ставнями, но дверь заперта не была. Она отчаянно заскрипела, когда Сара осторожно открыла ее и заглянула внутрь. Почти сразу нам навстречу вышла молодая девица с длинными светлыми патлами и отрешенным «рыбьими» глазами.
— У-е-э-э... гости? — она спросила это настолько равнодушно, словно вовсе не интересовалась ответом, и тут же представилась: — Бонни.
— Привет, Бонни. Я Сара, а это… Блэк, — рыбий взгляд скользнул по мне немного внимательнее, чем по моей подруге. А может, это мне только показалось, поскольку через секунду девица медленно проплыла мимо нас в соседнее помещение.
— Располагайтесь, — донеслось до нас уже оттуда.
— Где? — вырвалось у меня.
— Где хотите.
Сара бросила на меня насмешливый взгляд — должно быть, впечатление от такого странного приема было написано у меня на лице — и прошептала, доверительно прильнув к плечу:
— Старое доброе хипповское гостеприимство.
— Какое?
— Хипповское. Это же коммуна, Блэк. Неужто не слышал? «Ол-ю-нид-из-лав» и все такое…
Я помотал головой, а Сара, хрюкнув, как она всегда это делала, обозвала «чертовым инопланетянином» и побрела вверх по лестнице.
На верхнем этаже на меня навалилась целая волна запахов. Как будто в лабораторию зельевара попал, ей-богу. Большинство из них были тяжелыми, навязчивыми и невыносимо сладкими. Я приоткрыл одну из дверей. Там было человек пять: кто-то сидел, кто-то лежал на полу и все они вразнобой подпевали лохматому парню, который едва слышно подыгрывал себе на гитаре и тоже что-то скорее бормотал, чем пел.
— Привет! Заходи, — слова сами собой вставились в текст песни, дальше он на меня не смотрел, продолжая бормотать. Кое-кто махнул мне рукой и снова вернулся к блаженному состоянию. М-да, болото! Я прикрыл дверь и нагнал Сару.
— Там какие-то песнопения, — указал я в сторону только что покинутой комнаты.
— Привыкай, Блэк, — Сара едва успела усмехнуться моему ошалелому взгляду, как на нее налетел разноцветный ураган. Роль стихийного бедствия играла девушка с красными волосами, в зеленой майке, желтых штанах и фиолетовом шарфе, чуть ли не с объятиями бросившаяся на Сару.
— Новенькие! Круто! Клево!
Похоже, ее энергетика пришибла даже видавшую виды Хиддинг: Сара застыла в нелепой позе с полуоткрытым ртом. Сумасшедшая тем временем расцеловала мою подругу и бросилась ко мне с аналогичным намерением.
— Ты кто? — я предусмотрительно вытянул вперед руку.
— Пэпэ! Я Пэпэ, — повторять собственное имя как будто даже доставляло ей удовольствие.
— Я Блэк, — все еще пытаясь увильнуть от дружеских лобзаний, сказал я.
— Пэп, кто там?
Боже, ну наконец, кто-то задал нормальный вопрос. В коридор вышел мужик нашего с Хиддинг возраста в расстегнутой до пояса рубашке и босой.
— Новенькие, у нас новенькие! — голосила психанутая девица, пританцовывая по коридору. — Это Блэк, это Блэк — напевала она на разные лады и хохотала. «Еще минута и я ее стукну», — подумал я.
— Заткнись, бэйби, — беззлобно произнес мужик и за шкирку оттащил Пэпэ от нас с Сарой. — Вы откуда?
— Издалека, — туманно ответила Сара, присматриваясь к собеседнику. — Ты Патрик?
Тот подозрительно глянул на Хиддинг, но кивнул. После чего Сара облизнула губы и растянула их в самой что ни на есть любезной улыбке. — Мне про тебя Микки рассказывал.
Босоногий Патрик ощутимо помрачнел.
— Откуда знаешь?
— Я его сестра.
— Сестричка Микки, — взвизгнула девица и полезла к Саре с новыми объятиями, правда, Патрик успел ее перехватить и запихать в соседнюю комнату, где Пэпэ тут же принялась производить шум, сообщая невидимым собеседникам о «знаменательном событии».
— Сестричка Микки. Ты помнишь Микки? А ты? Микки-весельчак… О-ла-ла… Сестричка Микки, — и так без конца. Как этот Патрик еще не свихнулся с такой подружкой? Или не подружкой…
— Зачем ты здесь? — Патрик подошел вплотную к Саре и глядел на нее сверху вниз. Она отступила и прижалась спиной ко мне. Для уверенности, должно быть.
— Нам с Блэком перекантоваться бы надо недельку-месяц. Впишешь?
— Майк о семье мало рассказывал, — мужик пристально оглядывал меня и Сару, — но то, что его сестрица коп, повторял не раз. Агентуру себе клеишь, белобрысая?
У меня, сказать по правде, екнуло сердце. Конечно, этот Пэт не угрожал, но то, что он собирался дать нам «от ворот поворот», было очевидно. И это, как говориться, не есть хорошо. Убежище-то нам нужно позарез.
— Был коп, да сплыл, — весело отозвалась меж тем Сара, — два года уже вольная птичка. А теперь вот с ним, — она потерлась об меня спиной и прижалась еще теснее.
— А он-то кто? — спросил Патрик уже гораздо приветливее.
— Волшебник.
Я подавился душным воздухом. Сара… это что-то! Осторожно глянул на Патрика и встретился с его насмешливым, понимающим взглядом. М-да… В такой интерпретации моя магическая сущность еще ни разу не звучала.
— Ну, если волшебник… — он глумливо подмигнул, — тогда понятно.
В коридор высунулась красная голова Пэпэ, показала нам язык и снова убралась. Тут же за ней выскользнул худощавый, низкорослый парень с какой-то нездоровой синевой вокруг глаз.
— А я-то слышу знакомый голос и понять не могу, — забормотал он, слегка шепелявя, — а тут еще Пэп горлопанит… Сара, ты какими судьбами?
Сюрприз был, похоже, не только для меня. Боже милосердный, сколько же у этой девки корешей? Чокнуться, наверно, можно, если всех помнить. Впрочем, ты сам-то, Сириус, хорош: вспомнилась наша недавняя встреча бывшим ловцом… Черт! Куда не шагнешь — на какую-то знакомую рожу наткнешься. Выходит, мы с Саритой оба наследили за нашу не очень-то долгую жизнь изрядно…
— Сара она… как Мать Тереза, — разъяснил парень изумленному Патрику после приличествующих случаю дружеских объятий с Хиддинг, — мы с ней в «Латимер-хоспитал» познакомились. Она меня, считай, спасла. Тамошняя медицина меня к таким торчкам определила, что думал: свихнусь от ихнего лечения … Да я рассказывал тебе.
— Ты лечилась? — спросил Патрик Сару. Я тоже внимательно посмотрел на Хиддинг. Еще одна неизвестная страница в биографии? Хм. В Сару-наркоманку верилось с трудом. Может, какие-то очередные ее «полицейские» штучки?
— Было дело, — легко согласилась Хиддинг. — Шесть месяцев пролежала.
— Это Майк тебя… подсадил?
— Нет.
— Хорошо. А Микки жалко, он славный парень… был.
Я почувствовал, как напряглись плечи Сары, как она сдерживается, чтобы не сказать резкость. Но моя подруга от своей роли не отступает! Это я теперь уже знал наверняка.
— Ну, вписываешь?
Патрик кивнул и указал куда-то в конец коридора.
— Там вроде место было. Живите… А то пошли, сестра Микки, поболтаем, братика твоего вспомним, — он опять заулыбался, как святой отец перед паствой. — Под косячок... А, Блэк? Чтоб волшебство лучше творилось…
Патрик, не дожидаясь нашего согласия, шагнул за дверь.
________________
* China, а точнее China Plate=Mate (кокни) — подруга.

Предыдущая главаСледующая глава