Глава 25

Как я потом подсчитал, в общей сложности в скитаниях по Шотландии я провел без малого три месяца. Жил в небольших, неприметных отелях, похожих один на другой, как разновозрастные братья. Время от времени приходилось коротать ночь на автомобильной заправке. Там мне почему-то нравилось больше. Я даже придумал — почему. Вокруг этих оплотов маггловской цивилизации почти круглые сутки кипела жизнь и это делало мое одиночество не таким вопиющим. Иногда для ночлега я выбирал пустующие хозяйственные постройки. Туда я пробирался в виде пса и, разумеется, в полной темноте. В таких местах можно было задержаться на пару-тройку ночей, если не попадаться на глаза местным магглам. Однажды, я почти неделю жил в старой конюшне и так пропах стойлом, что окрестные собаки глядели на меня с подозрением. В жилые дома, которые по тем или иным причинам стояли пустыми, я до поры до времени забираться не рисковал. Первый раз это случилось, когда меня в пути застал ледяной дождь со снегом, а никакого другого жилья на горизонте не было. Я провел ночь в тепле, с комфортом и решил, что при случае повторю этот опыт. Тут главное не злоупотреблять!
Потом я делал так еще пару раз. Скорее из озорства, ну, и чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь приятными мелочами, вроде чистого душа или стакана горячего грога. Сколько кругов я нарезал за это время по окрестностям, что прилегали к Хогсмиду и Хогвартсу, я не считал. Понял, что довольно много, после того, как очередном мотеле со мной начали здороваться, как со старым знакомым. Удивительно, до чего же маленькая эта Шотландия! Кто бы мог подумать?
И все же я вел достаточно скрытный образ жизни, по крайней мере, никаких признаков того, что заинтересованные лица снова начали за мной охотиться я не видел, да и Волчек, который, как и обещал, держал «руку на пульсе», насколько ему позволяло его положение, никаких тревожных сообщений не посылал.
Оборотня я не раз поминал добрым словом за то, что у него хватило настойчивости выпихнуть меня из Лондона. Письма от Гарри, которые тот посылал мне регулярно, доходили теперь за несколько часов. Собственно, первое я получил еще в день, когда только прибыл в Глазго. Оно сделало круг, поскольку Гарри по привычке выслал его на сарин адрес, а моя подруга переправила послание мне, снабдив своим комментарием. Хиддинг писала, что перебралась от Волчека в другое место и «туда, Блэк, птичек не присылай», ибо это могло вызвать подозрение. Из чего я сделал вывод, что Сара где-то в маггловском районе. Это меня обрадовало, а накарябанная внизу приписка заставила рассмеяться.
«Если захочешь со мной связаться, звони по телефону. Надеюсь, найдется кто-нибудь, кто объяснит твоему величеству, как это делается».
Как была змеей, так змеей и осталась!

Итак, за Хиддинг можно было временно не переживать, а вот по поводу Гарри… М-да. Тут все было сложно.
В сентябре мне казалось, что я переборщил со своим паникерством и никаких поводов для беспокойства у меня нет. Гарри был так обрадован возвращением в обожаемый Хогвартс, что в миг забыл все свои страхи. Писал взахлеб, что у него все прекрасно и чтобы я не волновался. Про Турнир тоже написал, мол, Дамблдор сообщил им об «эпохальном событии» чуть ли не в первый же вечер. Ну, это понятно! Случись подобное в наши с Джеймсом школьные годы, тоже бы небось слюной брызгали от восторга.
Кстати, о школьных годах. Джеймс вроде даже когда-то вычитал про этот самый Турнир Трех волшебников в одной из домашних книжонок — у Поттеров в библиотеке такого добра было пруд пруди — и потом взахлеб рассказывал мне во время каникул. Было это, кажется, после первого курса, когда самое время мечтать о «подвигах». Джеймс тогда жутко сердился, что «вот раньше-то было о-го-го», а в наше время все интересное поприкрыли. Мол, негде разгуляться. Уж он бы не сдрейфил, ох, не сдрейфил. Я тогда его охладил, оленя бешеного. Мы посмеялись и забыли. А вот теперь вспомнилось! Только почему-то меня это совсем не радует. Слишком много «но».

И главное «но» было в том, что нашего директора тоже смущали какие-то обстоятельства. Такой вывод я сделал, после того как Гарри сообщил мне в письме об одном интересном кадровом назначении. Вот уж никогда бы не подумал, что вместо Рема Дамблдор возьмет такого субъекта. Надо же, Грозный Глаз Грюм! Это ж кому сказать — не поверят. Беда в том, что присутствие отставного аврора, в прошлом лучшего бойца Ордена Феникса, не предвещало ничего хорошего. Я давно убедился, что все ходы нашего директора имеют двойной, а то и тройной подтекст. Дамблдор чего-то опасается? С чего бы тогда ему тащить в Хогвартс такого старого волка, закрыв глаза на всю его мнительность, граничащую с паранойей? М-да. Могу руку дать на отсечение — Грюм в школу вызван за Поттером присматривать.
На Гарри старик произвел колоссальное впечатление. Оно и понятно. Я в свое время тоже трепетал перед Грюмом, когда тот взялся за подготовку новой аврорской смены. Он был всегда жёсток, подчас грубоват, но лично у меня вызывал неизменное уважение, хоть я и хорохорился, демонстрируя блэковскую наглость высшей пробы.
Вот и теперь старый вояка принялся обрабатывать молодежь по своей старой методе, которую я бы назвал дрессировкой молодых охотничьих псов. Интересно, Дамблдор на это и рассчитывал или просто закрыл глаза на методы Грозного Глаза? На мой взгляд, для Хогвартса они немного… хм… экстремальны. Надо же, запрещенные проклятья! Гарри не преминул мне об этом написать. Что ж, в четырнадцать подобные вещи должны шокировать.
Словом, за исключением самого факта назначения Грюма, в Хогвартсе пока не было ничего из ряда вон выходящего, что не могло не радовать. Вне школы тоже вроде все было спокойно. Волчек исправно слал мне газеты, а я также исправно их изучал, каждый раз ища там сообщения о каких-нибудь нападениях или исчезновениях, словно пытался найти реальное подтверждение своим иррациональным страхам. Но ничего подобного не было: много писали о будущем Турнире, организаторы его то и дело давали красочные интервью. Кстати, я с удивлением узнал, что с нашей британской стороны главными заводилами выступали те самые Бэгмен и Крауч, которые были нашими с Волчеком и Сарой «главными подозреваемыми». Это вначале меня несколько встревожило. Не иначе, как на волне зревшей у меня в мозгу этакой «теории заговора». Потом, правда, я одумался и обругал себя: этак можно договориться до того, что «злодеи» все это колоссальное международное мероприятие организовали, чтобы какие-то личные коварные планы исполнить. Ну, не бред ли? Вот до чего могут довести размышления в одиночестве да еще подогреваемые личной антипатией. Как-то прежде я не замечал у себя признаков паранойи. Эх, стареешь, Блэк!
От Гринвуда вестей пока тоже не было. Ни тревожных, ни обнадеживающих. Так что, к середине октября я уже начал всерьез задумываться, ради чего я тут круги нарезаю, если с Гарри все хорошо. Не стоит ли вернуться в Лондон? Все-таки одному скитаться тяжелее, чем в компании.

Я уже почти принял решение вернуться, когда события в Хогвартсе снова подстегнули мои опасения. В конце октября в школу таки прибыли иностранцы и в числе них небезызвестный Игорь Каркаров. Этого субъекта я помнил по Азкабану. Там, хоть все и сидели в одиночках, слухи распространялись довольно быстро. Говорили, что этот хлыщ раскаялся и слил чуть ли не десяток своих приятелей из лордовой свары. Помню, как верещала по этому поводу моя кузина, разве что громы и молнии на своего бывшего подельника не призывала. А Каркарова за такой «жест доброй воли», понятное дело, простили и обвинения сняли. Раскаялся, мол, парень. Ха.
А тут нате, пожалуйста! Является ни с того, ни с сего в Хогвартс, как чуть ли не старый приятель Дамблдора. Ох, не верю я в такие совпадения.

Аккурат в самый Хеллоуин гром таки грянул. Помню, сова прилетела в мое убежище — небольшой, чуть обветшалый овин — глубокой ночью. Гарри, видать, так распирало, что дотерпеть до утра он просто не смог. На первый взгляд, в происшествии не было ничего пугающего. Ну, выбрали мальчишку в этом дурацком состязании участвовать. Ладно, немного против правил. Я даже спросонья не понял, отчего такая срочность.
«Они все считают, что я схитрил, чтобы прославиться, даже Рон…». На этих словах я усмехнулся. Разумеется, что должно волновать мальчишку в четырнадцать? Лучший друг тебе не верит. Это ли не трагедия?
Вероятно, сумбурность изложения — письмо крестник, вестимо, нацарапал в спешке по горячим следам — не дала мне с первого взгляда оценить всю опасность произошедшего. Только утром, когда я уселся завтракать в небольшой маггловской забегаловке в очередной деревне, неподалеку от которой ночевал, я перечитал гаррино письмо и мне, надо сказать, стало немного не по себе. Проклятье! Во что мальчишку втянули?
Разумеется, тревогу мою вызывали вовсе не турнирные задания. Вряд ли они столь опасны, как о том твердили газеты. Понятно, слухи за сто с лишним лет разрослись до невероятных размеров. Это мне еще в детстве Джеймс рассказывал. Мол, там и с великанами сражаются и через Огненные Врата проходят или еще чего пострашнее. Но подобная галиматья пугает только школяров и домохозяек. Реальная жизнь за воротами Хогвартса куда опаснее. Но дело было даже не в этом. У меня в голове навязчиво вертелся один вопрос: зачем? И то, что я не находил на него ответа, пугало меня куда больше, чем мнимые трудности состязания.
А еще вслед за этим вопросом выплыл второй, не менее важный и такой же безответный. Кто? Вот тут я по-настоящему взволновался. Ежу понятно, что это сделал кто-то из взрослых волшебников, а самое неприятное — этот кто-то имел доступ в Хогвартс. Проклятье! Неужели Волчек прав и враг внутри? Хотя в том, что это именно враг я не был уверен на сто процентов.
Словом, на меня свалилась новая волна сведений, которые никак не хотели укладываться в логическую цепочку. Особенно, учитывая, что мне было далеко до мастера дедукции. Эх, посоветоваться бы с кем-нибудь.

Как мне действовать, я пока не знал и старался как можно больше сведений вытянуть из Гарри. Просил его писать обо всем, что происходит, с подробностями. Тем более, что парень явно нуждался в поддержке. Его в школе натурально травили. Вот уж никогда бы не подумал, что родимый Хогвартс может превратиться в такое ужиное гнездо вне зависимости от факультетов. Крестник у меня парень гордый и мне, понятно дело, не жаловался впрямую, но я и между строк мог прочесть: ему херово, да еще как.
Пресса тоже, мягко говоря, не радовала. Какая-то баба, взявшаяся освящать события в Хогвартсе, так все переворачивала с ног на голову, что от ее статей тянуло блевать. Представляю, как все это действовало на Гарри. Довольно трудно в четырнадцать лет быть независимым от гребанного «общественного мнения».
Я даже начал всерьез опасаться, как бы крестник не натворил чего от безысходности, поэтому сдабривал свои письма таким количеством оптимизма, что, похоже, даже немного перестарался. Последнее гаррино послание было коротким и каким-то формальным, будто из вежливости ответил.
Э-э-э нет, паренек! Так просто от «дядьки Сириуса» не отделаешься. Ишь задумал в обидки впадать, мол, не понимает меня никто. Пора бы нам, дружок, встретиться и переговорить. С глазу на глаз.

Эта идея захватила меня, но я пока не знал, как ее осуществить. В Хогвартс соваться я дал себе слово только в крайнем случае, памятуя о прошлогодних событиях. Подставлять Гарри не хотелось. К тому же, если нас засекут, эта встреча может стать последней, а это меня совершенно не устраивало. Решение пришло ко мне неожиданно и из источника, на который я совершенно не рассчитывал.
Итак, в тот вечер я забурился в очередной, черт знает какой по счету, мотель, где коротал ночь в безликой комнате с крашенными стенами и стандартной, словно казенной, мебелью. Было холодно, ибо хозяева экономили на отоплении, я долго ерзал под тонким одеялом, пытаясь согреться, а на ум шли, как назло, воспоминания о самых удобных и уютных уголках, где случалось ночевать. Ну, как это бывает, когда с голодухи вспоминаешь разные вкусности.
Так я маялся почти до утра. Стоило мне только пригреться и забыться сном, как меня тотчас же разбудил стук в стекло. Сова? Я, бранясь про себя, пошел открывать. На подоконнике сидел голубь. Я даже дремать перестал от удивления. Хотел было прогнать, но вовремя вспомнил о привычке Алана Гринвуда так посылать весточки своим заказчикам. Голубь оказался куда строптивее совы. Десять раз выругался, пока поймал вредную птицу. Почти сразу я заметил на лапе металлическое кольцо, на котором было выбито «Хантли. 10 миль к югу» и число. Дата была сегодняшняя. А Эл оригинал!

***
Место, которое указал Гринвуд, оказалось небольшим окультуренным для прогулок лесом со всякими маггловскими удобствами вроде аккуратно сложенных дров, стоянок для пикников и прочих значков цивилизации. В этом то ли лесу, то ли парке было безлюдно, поскольку ноябрь месяц в Шотландии не самое приятное время для прогулок. Эл возник у меня на пути, как и в прошлый раз, практически из воздуха.
— Здорово, Блэк! — произнес он, протягивая мне руку. Я ответил ему и тут же принялся расспрашивать бывшего ловца: что, как и почему. Он поморщился.
— Не части′. Все по порядку давай.
— Ты его видел?
— Видел. Пару раз. И могу сказать точно: он живет у Крауча.
— Крысой?
Алан задумался, поскреб бороду. Вид у него был немного озадаченный.
— Да как сказать, — протянул он, — возможно, и крысой, но точно — не постоянно. Я видел, как этот дружок твой заклятый из дома человеком выходил.
— То есть? — переспросил я недоверчиво. — Так вот… просто? Не таясь?
— А что ему таиться? — хмыкнул Алан. — У него железное алиби: он ведь, вроде как, мертвым числится.
Твою мать! В точку, Эл. Подробности прошлогодних событий так тщательно замалчивались, что для всех Питер по-прежнему жертва, а я убийца. Меня Петтигрю бояться перестал, а его побег, подстроенный, как я теперь был убежден, с молчаливого согласия Фаджа, убедил гниду в полнейшей безнаказанности.
Интересно только, что он делает у Крауча? Нашел нового покровителя? Или держит нос по ветру уже в непосредственной близости от министерской кормушки, в центре событий, так сказать? Хотя, если вдуматься, со стороны Питера это верх наглости.
Черт! И опять факты сыпались на меня, а связи между ними не находилось. Но она была, я чувствовал это каким-то десятым собачьим нюхом. А вот ум просто наотрез отказывался все это переварить. Не так замешан, видать!
И тут меня осенило: ведь Эл бывший следователь аврората, аналитик. Так почему бы, не спросить его совета? Я исподтишка взглянул на идущего рядом со мной Гринвуда. В Равенкло ведь дураков не берут. Да и Волчек говорил, что мозги у Эла работают получше наших.
— Послушай, у меня тут к тебе несколько вопросов есть, — осторожно подкатил я, наблюдая за его реакцией, — подскажешь?
И не дожидаясь его согласия, начал торопливо говорить. Про Гарри, про Турнир, про Крауча с Бэгменом — словом, свалил все в кучу, ровно так, как это вертелось у меня в мозгу. Потом я умолк и выжидательно уставился на Гринвуда. Тот почти остановился, сложил руки на груди.
— Я заплачý, — добавил поспешно, вспоминая об алановой любви к деньгам. Гринвуд продолжал подозрительно смотреть на меня, потом отвернулся.
— Оставь это, Блэк. Мой тебе совет: не лезь. Сделать ничего не сделаешь, а голову сложишь. Или по теплой азкабанской камере соскучился?
— Знаешь, Эл, мне совесть не позволяет в кустах сидеть, — в моем голосе появилось раздражение, — я Джеймсу слово дал и от мальчишки не отступлюсь, даже если в Азкабан навсегда загремлю, — потом сам поморщился от высокопарных словечек и добавил уже другим тоном: — А то и выгорит у меня все. Я везучий.
— Всегда считал тебя придурком, — фыркнул Гринвуд, — и Поттера твоего тоже… Ну, да что с придурка взять? Давай-ка, выкладывай, что знаешь, только по порядку. Попробую тебе помочь.
— Заплатить вперед?
— Я тебе, Блэк, после счет выставлю. Если жив останешься. Уж поверь — все до нута с тебя сдеру, — однако шутливый тон заставлял усомниться в его законченной меркантильности. Все-таки что-то от азартного ловца в Гринвуде осталось.

Мы проговорили почти час. Алан, в отличие от Сары, которая всегда слушала молча, постоянно меня останавливал, переспрашивал, а на мои попытки высказывать собственные выводы реагировал резкими, нетерпеливыми взмахами руки. Когда, наконец, этот импровизированный допрос окончился и я пристал к нему со своим «Ну, и?», Гринвуд скорчил недовольную физиономию и выдал:
— Что я могу сказать… фактов, конечно, маловато. Я так мыслю: мальчишке твоему пока ничего не угрожает. На Турнир плюнь — это почти безопасно. Для детишек ведь организовано, там наверняка столько людей для охраны понагнали, что с малышей ни один волос не упадет. Но то, что затевается какая-то большая авантюра, это ясно. Ноги растут из Министерства, возможно, кто-то копает под Фаджа…
— Крауч? — встрял я.
— Не исключено, — Эл задумчиво провел рукой по бороде и нахмурился. — С него станется. Тут и волчекова девица неплохо вписывается. Но пока выводы делать рано. Информация нужна… Вот что, Блэк. Давай договоримся. Я с тебя денег не возьму, но ты будешь держать меня в курсе дела, что там у твоего пацана происходит. Мне в Хогвартс сунуться проблематично, а тут такая оказия.
— В том и загвоздка, — ухватился я за его предложение, — мне бы с парнем повидаться надо.
— Так повидайся.
— Как?
Эл задумался всего на секунду.
— Камин тебя устроит? Вроде у грифов он всегда на приём работал.
Если выражаться фигурально, то я увидел что-то вроде нимба над заросшей черной шевелюрой головой Алана. Как просто, как гениально. Осталось только Гарри об этом сообщить. Ах, да. Еще камин подходящий найти, чтобы без свидетелей. Разумеется, я тут же по горячим следам пристал с этим вопросом к Гринвуду.
— А ты, парень, не промах, — скривил рожу Эл в притворном недовольстве, — тебе только палец протяни, а ты уже, как гиппогриф, полруки заглотить пытаешься.
— Запиши на мой счет, — ухмыльнулся я. Настроение у меня улучшилось из-за появившейся перспективы. И кроме того, стиль общения, который избрал Эл, был мне как-то особенно близок. Старая добрая словесная дуэль. Любимое в Хогвартсе «упражнение».
Гринвуд скрыл улыбку и кивнул. Потом выудил из запазухи обрывок пергамента и короткое складное перо. Черкнул, протянул мне. На листке был адрес.
— Давай, пиши своему малышу. Я переправлю. Только не растекайся мыслью по древу. Время — деньги.
Я был предельно краток.
"Гарри, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Сможешь ли ты быть один у камина в гриффиндорской башне двадцать второго ноября в час ночи?"

Свернул и отдал Гринвуду, тот сунул записку за полу мантии и удовлетворенно кивнул.
— Не запугивай мальчишку, порасспроси его про тот день… ну, ты понял… А я с тобой свяжусь позже. Если, конечно, ничего экстраординарного не произойдет.
— До встречи, Эл, — я поднял руку в знак прощания, он тоже. Потом вдруг задержался на секунду.
— Слышь, Блэк, — Эл задумчиво почесал лоб, — ты знаешь Берту Джоркинс?
Я даже моргнуть забыл, такой неожиданный был вопрос.
— Э-э-э смутно помню. Вроде постарше нас училась. Дура и болтушка. А ты почему про нее спросил?
— Ну, ты и тетерев. Газеты-то читаешь?
— Регулярно, спасибо Волчеку. И что? Она в лотерею выиграла или в министры готовится? С чего вдруг мне про нее знать?
— Да-а-а, Блэк. «Тролль» тебе за внимательность! Газеты он читает. Тьфу. Эта бабенка уже три месяца, как пропала. В «Пророке» регулярно отчитываются, мол, ищут... пока не нашли…
Я пожал плечами, все еще не взяв в толк, к чему он клонит. Конечно, само по себе исчезновение человека — признак нехороший. Даже досадно было, что я пропустил этот факт. Ведь вроде внимательно все просматривал. С другой стороны, мало ли людей в розыске? Жены от мужей бегают, мужья от жен, должники от кредиторов… Я высказал эту мысль Элу, но у него было на этот счет иное мнение.
— Ага, только паники по этому поводу газеты не поднимают. Для любой пропажи причины есть. А у этой — ну, никаких. Баба в отпуск поехала и фьють… исчезла, — он замедлил шаг и начал говорить быстро и тихо. — Я эту Берту накоротке не знал, но сталкиваться приходилось: она еще в мою бытность на службе была легендой. Ее тогда в секретариат взяли работать… вроде как по знакомству. Никто, правда, потом так и не мог выяснить, чья же она знакомая. Так вот. Она умудрялась совать свой нос в работу всех отделов. С виду, ну, «типичная блондинка», но такая склизкая, везде влезала, все вынюхивала. Ее по быстрому с секретарской работы подвинули и стали из отдела в отдел пихать. Уволить, вроде как не за что, профсоюз не позволит, а держать такое "гэ" у себя никто не желает. Ее даже к нам пытались на какую-то бумажную работу впихнуть, так шеф еле отмазался. Сослался на маленький бюджет… Словом, мисс Джоркинс существо неудобное и возможности от нее избавиться, по моим понятиям, радоваться должны. А вот нате — ищут! Видать, что-то такое эта баба знает, что весьма дорого стоит.
— Хочешь сказать, ее убрали?
Гринвуд посмотрел на меня взглядом, который в каком-то смысле реабилитировал "придурка Блэка" в его глазах. По крайней мере, умственные способности упомянутого придурка.
— Соображаешь… иногда. Такой вариант очень даже возможен. Шумиху поднять, чтобы скрыть темные делишки — самый распространенный способ следы заметать, — говоря это, Эл глядел сквозь меня, а потом и вовсе начал бубнить себе под нос: — М-да. Надо бы порыть… порыть.
— Что?
— А? — он опять сфокусировался на моей физиономии. — Это так... мысли вслух. Ты, Блэк, пока парня своего окучивай, а я своими делами займусь. Вот такой у нас с тобой бизнес выходит. Х-хе, — Эл запахнул плащ поплотнее, натянул капюшон. — Ну, бывай!
Хлопок. Гринвуда и след простыл.
Я с минуту ошалело смотрел на то место, где только что стоял бывший ловец, потом встряхнулся и пошел прочь. Мозг, нагруженный новой информацией, грозил завязаться узлом, так что я даже не заметил, как вышел из леса на дорогу и очнулся только тогда, когда в меня чуть не въехал грузовик. Чертыхнулся. Нет, так не пойдет! Надо сосредоточиться на главном. А главное — я увижу Гарри и, стало быть, нужно четко продумать, что я скажу ему и что он скажет мне.

***
Этим размышлениям я посвятил почти всю следующую неделю. Честно пытался упорядочить свои мысли, чтобы подготовится к разговору, который вряд ли обещал растянуться на часы. Следовательно, нужно было говорить о самом важном. Вот только как это «самое важное» вычленить из вороха вопросов, которыми была забита до отказа моя голова? Мне вспомнился было метод, который практиковала Сара в те времена, когда мы квартировали в Сером Лесу. Я решил попробовать и тоже начал писать заметки на бумажках. Правда, быстро понял, что подобная организация труда и Сириус Блэк — вещи несовместимые. Моих логических способностей хватило лишь на то, чтобы наплодить кучу макулатуры и, окончательно в ней запутавшись, послать свои записи — и себя заодно — к мерлиновой бабушке. Костер из них получился знатный! Хотя… во всем этом «псевдо-планировании» была несомненная польза: я почти не заметил, как пролетело время до дня-икс, когда должно было состояться наше с Гарри каминное рандеву.

Дом, который сосватал мне Алан Гринвуд, располагался на окраине небольшого смешанного поселения под названием Берег, милях в двух-трех западнее Каледонского канала. Жилища волшебников там перемежались маггловскими дворами, однако, народец жил замкнуто и соседями интересовался мало. Как я уже уяснил, для северной Шотландии это было в порядке вещей. Я битых два часа околачивался возле нужного дома в собачьем виде и всё не решался влезть. Вдруг Алан ошибся и дом обитаем?
Ночь спустилась быстро. Было ветрено, в трубе завывало, как в утробе дракона. Света нигде не было и в помине. Я почти бесшумно подкрался к двери, принюхался. Пахло пылью и застоявшейся водой. Значит, людей там не было уже давно. Что ж, это хорошо. Я решился перекинуться и осмотрел дверь. Тонкая, с простым запором-щеколдой и самым тривиальным висячим замком, снять который и для маггла-то не составит труда. Вот что значит больше десяти мирных лет! Расслабился народ, осмелел. Или тут вообще не принято запираться?
Открыть дверь было делом одной минуты. Внутри было тихо, если не считать отчаянного воя в трубе, и пусто. Так пусто бывает только там, где не живут по меньшей мере лет пять, а то и больше. Я облегченно вздохнул и уже без опаски отправился в комнату, где, по моим представлениям, должен был находиться камин.
Гостиная была уютной, домашней, только какой-то законсервированной: четкие, будто нарисованные складки на шторах, полоса выгоревшей ткани на обивке дивана, словно солнце светило сюда много месяцев кряду. Пыль покрывала фотографии на каминной полке, создавая эффект мутного стекла. Я невольно вгляделся в изображения. Так вот в чем дело! Теперь мне стало ясно, почему я так легко вошел в этот дом: чары доверия впустили меня, потому что хранитель сам сказал мне об этом.
Узнать в худощавом гладко выбритом юноше Алан Гринвуда было почти невозможно, если бы не этот характерный проницательный взгляд из-под густых бровей. Рядом с бывшим равенкловцем стояла женщина в смешном цветастом наряде и улыбалась во весь рот. Этакая мисс я-люблю-весь-мир. Хм. Жена? Выходит, Эл впустил меня в свое семейное гнездо. Даже забавно. За каждый вздох оплату требует, а тут надо же — в святая святых.
Удар колокола вырвал меня из размышлений. Я даже вздрогнул, но потом сообразил, что в этом смешанном поселении была маггловская не то церковь, не то ратуша, украшенная старинными часами. Час ночи. Стало быть, время пришло.
Я пошарил по камину, расчихавшись от пыли, и обнаружил почти пустую коробку с летучим порохом. Что ж, на один разок… и на том спасибо. Сунул голову в камин.
— Гарри?
Знакомая обстановка гриффиндорской гостиной резанула глаз, аж в носу защекотало. И не от пыли. Крестника я разглядел сразу. Он сидел на полу, теребя угол шарфа, и имел вид одновременно радостный и какой-то всклокоченный.
— Сириус! — он так подался ко мне, что чуть не впрыгнул в камин. На душе у меня потеплело и я вмиг забыл, зачем вообще затеял это свидание. — Как твои дела?
Это он меня про дела спрашивает… Эх, Гарри, Гарри. Стоп. Возьми себя в руки, Блэк. Что раскис, как старый дурень?
— Гарри, у нас немного времени, — сказал я, ощущая себя растаявшим рождественским пудингом и сердясь на себя за это, — я должен кое-что спросить у тебя.
— А я у тебя, — он широко улыбнулся, хотя голос слегка дрогнул.
— Так спрашивай.
Тут мальчонку как прорвало. Он говорил и говорил. О том, как ему никто не верит, о статье в «Пророке», которая выставила его дураком и подстегнула злые языки к еще большей травле, о ссоре с приятелем, который ему завидует…
— … а чему завидовать? Послезавтра меня прикончат драконы и всего делов, — закончил он на выдохе.
— Драконы? — переспросил я. Собственно из его речи, кроме последнего, я не узнал ничего нового, но остановить Гарри у меня, честно говоря, просто не хватило духа. Да хрен с ним, со временем. Лишь бы на душе у крестника полегчало.
— Да. Хагрид показал мне. Первое испытание — драконы. А у меня только волшебная…
— Стой, Гарри. Драконы это дело поправимое, — Гарри взглянул на меня с подозрением и, как мне показалось, немного обиженно, — я постараюсь помочь, но сначала я хотел бы тебя спросить о… извини, Гарри, но мне кажется это важным…— он нахмурился, и меня резанула жалость, но тем не менее я закончил, — о дне, когда Чаша тебя выбрала.
Лицо его разгладилось и на нем появилось выражение недоумения.
— Но зачем? Я ведь тебе писал.
— Да, я помню, — нетерпеливо остановил я его, — но мне важно знать подробности. Понимаешь, Гарри, твою заявку мог положить в чашу только взрослый волшебник…
— Почему? Ведь к ней мог подойти любой, кому уже семнадцать?
— Не все так просто: Чаша очень мощный артефакт, обмануть его непросто и для взрослого, но не очень умелого волшебника, а уж для студента…
— Это говорил и профессор Грюм, — задумчиво произнес Гарри. — Но я тогда думал, что он специально сказал это, чтобы поддержать Дамблдора. Ну, чтобы никого из наших не подозревали. Ведь это вроде как не честно — два чемпиона от одной школы. Каркаров, например, очень возмущался и мадам Максим тоже.
Каркаров! Я уже открыл было рот, чтобы высказать все, что я знаю и чего опасаюсь со стороны этого господина, но у ушах отчетливо прозвучал голос Эла Гринвуда: «Не запугивай мальчишку..."
— Кхм, скажи, а что именно говорил Грюм?
Гарри на минуту задумался.
— Ну, что кто-то специально это сделал, чтобы подстроить мою гибель, — по тому, как Гарри заученно и равнодушно произнес эту фразу, не взирая на ее жутковатый смысл, я понял, что он уже тысячу раз повторял ее про себя.
— А еще?
— Ну… что кто-то, наверно, наслал очень сильную порчу, чтобы Чаша забыла, что школ три, а не четыре. И что моя заявка была как раз от этой мифической четвертой школы, причем одна единственная, чтобы в любом случае выбор пал на меня…
— Так прямо и сказал.
— Ну, он предположил, — рассеянно пробормотал Гарри. — А ты думаешь, было не так?
Я пожал плечами, но сообразив, что крестник может лицезреть только мою голову, ответил:
— Я даже не предполагал, как это можно провернуть. Впрочем, Грюму виднее. Он очень опытный аврор. Знает о черных магах в разы больше, чем кто бы то ни было. Я рад, что он в Хогвартсе. Пока он и Дамблдор за тобой присматривают, я спокоен.
— Да, но что они смогут сделать, когда я буду один против дракона? — в отчаянии проговорил Гарри.
— Ну, во-первых, не один. Там наверняка будут загонщики. Уж умереть тебе не дадут, это точно. Ну, а вот если хочешь выиграть, тогда — другое дело! Тут надо изловчиться и…
— Тише! — зашептал он торопливо, потом обернулся и замахал рукой. — Уходи, уходи скорее, кто-то идет!
Проклятье!
Я выскочил из камина, как ужаленный. От досады, что нам не дали договорить и я не смог успокоить крестника, подсказав ему хоть какое-то решение мучившей его проблемы, хотелось кричать. И не сделал я этого только потому, что за спиной у меня вдруг раздался странный, отрывистый смех.

Я медленно обернулся, пытаясь нащупать в рукаве волшебную палочку. В дверном проеме стоял человек в плаще. Он снова усмехнулся.
— Не тормози, Блэк!
Алан Гринвуд вышел из тени и опустился в зачехленное кресло. Оно жалобно скрипнуло.
— Ты… — я едва сдержал готовое вырваться ругательство. Гнусные шуточки, конечно, у Эла, но все-таки я ему был благодарен.
— Напугал? — хохотнул он. — Надо быть начеку, Блэк! Я тебя уже сто раз успел уби… уб.. — он громко икнул и тут только я понял, что Гринвуд в стельку пьян. Этот факт потряс меня даже больше, чем его эффектное появление, в котором, как я запоздало сообразил, вообще не было ничего необычного. Парень, в конце концов, к себе домой явился.
— Пришел плату взимать? — сказал я чуть громче, чем того требовали обстоятельства. Эл помотал головой, отчего его всклокоченные волосы растрепались еще больше.
— Считай это благотворительной акцией.
— Что так? — язвительность после пережитого шока давалась мне не без труда. Эл поднялся, сделал шаг и грохнул на стол наполовину опорожненную бутылку чего-то резко пахнущего и, очевидно, крепкого.
— Выпьем?
— Есть повод?
— Ни-ма-лей-шего, — с расстановкой произнес Эл и криво усмехнулся. — Что, удивлен? Только не надо… не надо, говорить, что я свинья… скотина Эл.
— А я и не…
Он меня не слушал, наслаждаясь своим состоянием.
-…ты у Волчека спроси. Нет, ты спроси. Он много, чего расскажет. Да-а, — Гринвуд на минуту потерял равновесие и схватился за стол. Покачался, глядя исподлобья. Взгляд у него, как ни странно, был абсолютно ясный, но какой-то особенно злой. Видимо, Эл был из той породы выпивох, которые, как говорится, «редко, но метко». Такие обычно во хмелю весьма непредсказуемы. Потому я избрал единственно возможную в подобном случае тактику: не возражать.
— Он рассказывал, — мой спокойный голос вполне подошел бы какому-нибудь психоаналитику во время приема.
— В-вот как? Ха! И что же? — Эл плюхнулся в кресло, не отпуская посуды.
— Говорил: умный, деньги любишь, брату помогаешь.
Он пьяно захохотал, отхлебнул прямо из горлышка и вытер рот рукавом.
— А как из сточной канавы меня доставал, не рассказывал? Зря-а-а, — Эл скривил губы. Нет! Он определенно наслаждается, даже бравирует этим скотским состоянием.
— Нет. А зачем?
— И правда, зачем? — он снова выпил, театрально сморщившись. — Адская ракья. Чертово румынское пойло, — и протянул бутылку мне. — Угощайся, Блэк!
Я покачал головой.
— А-а-а брезгуешь, — громогласно объявил Эл. В его голосе парадоксально сочетались угроза и сожаление.
— Нет. Хочу сохранить трезвость ума…
— …на века. Лучшее сокровище ученика, — он рассмеялся своей «шутке», а потом попытался принять непринужденную светскую позу, но только завалился на бок. — Эвона ты какой? А где же тот Сириус Блэк, который мог на спор вылакать бутылку Огденского прямо под носом у старика Слагги?
— Сдох в Азкабане, — ответил я и встал, полагая, что этим ставлю точку в разговоре, от которого устал. Пьяный Эл был мне неприятен хотя бы тем, что вызывал жалость.
— Куда намылился? — с интонациями театрального злодея воскликнул Гринвуд. — Считай, что это твоя плата за мое гостеприимство.
— Я не знал, что это твой дом. Пока не увидел фото.
— А знал бы — не пошел?
— Пошел…
— А это и не мой дом, — пробубнил Эл и рассмеялся, словно только что удачно пошутил.
— То есть?
— А вот, то и есть! Это ее дом. Хотя я его и отсудил. Да-а, — он еще раз отхлебнул и снова протянул, а точнее почти всунул мне в руки, бутылку. — Пей! Не… ну что тебя ебет что ли со старым корешем выпить? Или ты опять зазнался? Я-то думал, жизнь тебя пообстругала…
Черт! Это уже никуда не годится. Я демонстративно отхлебнул — пойло действительно было своеобразное, хотя гадким был только запах — и встал.
— Сидеть! — Эл указывал в мою сторону волшебной палочкой. Почему-то я не сомневался, что Гринвуд даже в подобном состоянии не промахнется.
— И что? Прикончишь сразу или просто свяжешь?
Он опустил плечи и тяжело вздохнул.
— Херово одному закладывать. Крис, сука, опять шарашится где-то, — он оперся о кресло и, сгорбившись, добавил: — Хуево мне, Блэк, веришь?
Я молчал. Что тут скажешь? И мне случалось убивать тоску алкоголем. Вот только слушать сейчас пьяные откровения, ну, никак не хотелось.
— Хорошо, Гринвуд. Давай договоримся... Я выпью, ты выпьешь. И на этом все. Точка.
— О чем речь? Мы же деловые люди, — он развел руками и заулыбался. — Твоя, кстати, очередь. Пей, Блэк! — и добавил, когда я уже поднес горлышко к губам: — И никогда не верь бабам… Ни-ког-да.
Я поперхнулся обжигающим напитком и взглянул на него с недоумением. Элу наставили рога? Я невольно оглянулся на фото. Сияющая улыбка женщины, счастливый вид мужчины. Как, однако, обманчива внешность.
— Вероника, — донесся до меня хриплый смех Эла. — Хитрая и корыстная сучка. А с виду чистый ангел. Все они любят героев… Все. А когда ты оступился, начинают рожу кривить, — он с каким-то болезненным вниманием глядел на стоящую на камине фотографию.
— Давно вы…ммм… расстались?
— А? — он словно очнулся, переведя взгляд на меня. — Давно. Как меня со службы поперли… Семь лет или восемь. Я не считал.
Считал, братец, считал. С чего тогда эта «вероломная Вероника» по-прежнему улыбается у тебя на камине, а ты напиваешься, как скотина? Сердечные раны заживают плохо. Хорошо, что тебя, Блэк, бог миловал!
— Что? Смешно, Блэк. Да-а. Смейся… Тебе-то что, ты герой. Такой, как ты, всегда выигрывает.
— Пока что только путевку в Азкабан, — скривился я и понял, что сейчас действительно ощущаю потребность выпить. Хотя бы для того, чтобы уравнять наши позиции. Иначе вести разговор становилось невыносимо. Ракья снова обожгла пищевод и растеклась теплом по жилам. Туман в голове создавал легкость, хотя разум был пока чист и твердил, что легкость обманчива.
Какое-то время мы пили молча. Гринвуд отстукивал пальцами какую-то мелодию, а я мучительно искал тему для беседы. И, кажется, нашел.
— Ты слышал, о чем я говорил с Гарри? — спросил я хмуро молчавшего Эла, переводя наш разговор в более продуктивную сферу. В конце концов, он сам просил меня делиться информацией.
— Ни единого слова. Ты же хотел конифи… конфинде… Тьфу. Короче, с глазу на глаз хотел. Я уважаю желания заказчика, — Гринвуд сфокусировался на уровне жидкости в бутылке и удовлетворенно крякнул. — Почти норма. Хм. И что он тебе сказал?
— Да почти ничего. Нас прервали. Это плохо. Там драконы будут. Мальчишка психует, — я говорил и слышал себя словно со стороны. Чертова бормотуха! Вода водой, а какой эффект.
— Драконы — фигня! — решительно провозгласил Гринвуд.
— Я так и сказал.
— Молодец!
Помолчали, глядя в разные стороны. Бутылка маячила между нами, вызывающе поблескивая остатками жидкости в свете лампы. Меня накрывало этакое пограничное чувство: словно стоишь на пороге и не решаешься шагнуть дальше. Будоражащее такое, опасное.
— Только Гарри мне, похоже, не поверил, — снова мой голос говорил, как чужой. — Что теперь делать, не знаю. Хоть в Хогвартс иди, чесслово!
Эл мотнул головой. Удивительно, как ему удается сохранять такой ясный взгляд? Он ведь выпил раза в три больше. Привычка?
— Ну, так и поди туда. Что за проблема?
Какие-то остатки здравомыслия возопили при этих словах, но разум, теперь уже тоже отравленный алкоголем, во всю строил планы. А что? Разве я исключал такую возможность? На крайний случай. А чем это случай не крайний?
— Думаешь, стóит?
Гринвуд картинно задумался, подперев рукой голову. Потом выпрямился и медленно кивнул.
— Определенно. Чары невидимости…
— Лучше, Эл, лучше, — он вопросительно поглядел на меня, а я прищелкнул пальцами и произнес заговорщицким шепотом. — Оборотное зелье.
— Вариант! Волчек тебе подсобил?
Я кивнул.
— Он отличный парень. Да-а. Хитрый, но отличный. И тоже неудачник.
— Да ладно. У Волчека есть все, что он пожелает, — усмехнулся я, чувствуя, как конечности перестают слушаться меня. По крайней мере, прежней твердости в них не было и в помине. Что же это за пойло такое, что превращает человека в слизняка за полчаса?
— Ой ли? Таки все? — Гринвуд попытался подмигнуть, но сделать это одним глазом у него уже не получалось. — А та козочка, которой он разве что луну с неба достать не обещает?
— Сара?
— Да. Так ее зовут. Ядовитая стерва. Ненавижу таких. Он подыхать будет, а она и не обернется.
Я даже удивился, как во мне всколыхнулась волна неприязни. Фью, да ты тоже болен этой болезнью, Блэк? Нет. И еще раз нет. Просто чувство справедливости. Да, именно так.
— Вот тут ты не прав, Эл. Сара Волчеку жизнь спасла. Рисковала, между прочим. А ты просто женоненавистник.
— Наивный. Такие, — Алан сделал неопределенный жест рукой, — даром жизни не спасают. Она потом еще с процентами возьмет, если уже не взяла. Помяни мое слово, Блэк, из-за этой бабы еще полетят головы, — он нравоучительно поднял палец, потом рука безвольно упала. Гринвуд откинулся в кресло и закрыл глаза.
«Это правильно», — подумал я, опрокинул остатки в рот, снова чувствуя, как обжигающая жидкость стекает в желудок. Заглянул в горлышко. Пусто. Это хорошо. Договор я соблюдаю. Так-то, Эл.
— Я спать пойду, — промямлил кто-то моим голосом. Встать сил уже не было. Я уронил голову на сложенные на столе руки и мир закрутился вокруг меня радужной спиралью.
«Завтра же в Хогвартс», — была последняя мысль. Дальше я ничего не помнил.

Предыдущая главаСледующая глава