Глава 27

Очнулся я, оттого что кто-то трогал мой нос. Это меня успокоило. Значит, я все еще пес, с человеком вряд ли такая процедура уместна. По сей день не могу ответить себе на вопрос, как я умудрился удержать анимагическую форму, будучи без сознания, но в том, что это был подарок судьбы, я не сомневался еще тогда. А потому щедро возблагодарил мою удачу, у которой, вестимо, имел неограниченный кредит.
Приоткрыв один глаз, я оценил обстановку. Подо мной было что-то теплое и мягкое, похожее на старое шерстяное одеяло, пахнущее пылью. Вокруг полумрак, а не уличная непроглядная темень, к тому же было тепло, даже жарко. Значит, я в доме. Но вот у кого?
Я открыл второй глаз. Надо мной склонилась фигура человека, стоящего на коленях. Отчетливо бросилась в глаза тонкая рука, только что щупавшая мой нос. Она, несомненно, принадлежала женщине. Остальное было не рассмотреть — источник света находился у нее за спиной.
— Хорошо, что ты не собираешься помирать, — утешающее произнес голос, показавшийся мне чрезвычайно знакомым. Женщина встала с колен, отряхнула длинную юбку и поправила волосы, падавшие ей на лицо. Свет упал на ее повернувшуюся вполоборота фигуру. Розмерта! Благослови ее небеса!
— Сейчас принесу тебе попить, песик, — проговорила она, шагая к двери. — А потом будем тебя лечить.
Хм. Лечить? Я так пострадал? Помотал головой и почувствовал, как там загудел колокол. Перед глазами замелькали звезды и радужные круги. Да уж. Видать, крепко меня приложили.
Приложили?
Мать-перемать! Кто? И, главное, зачем? Ответ напрашивался не просто неутешительный, а весьма сильно отдающий катастрофой: меня раскрыли. Звезды и радужные круги перед глазами стали отчетливее. Так, долой панику! Будем рассуждать логически, насколько позволит ушибленная голова. Розмерта меня принимает за пса. Стало быть, тот, кто знает, что я человек, с ней этим знанием не поделился. Почему? Не смог или не успел?
Я заерзал на своей подстилке. Шевелиться было больно, но по ряду признаков, я с радостью понял, что позвоночник не пострадал и тело сохраняет подвижность. Значит, нужно смываться, не теряя времени, а то как бы хозяйка трактира не узнала правду и не кликнула подмогу. С трудом поднялся на ноги. Дьявольски гудела голова, а каждый шаг отдавался болью в лопатках. Кое-как проковылял к двери.
— Та-та-та, вскочил уже! — Розмерта стояла на пороге с миской в руках и полотенцем через плечо. — А ну, ложись. Ложись, кому сказала! Куда ты с дырой в голове, чумовая псина? — она замахнулась на меня полотенцем.
Я было зарычал на нее, но вышло неубедительно. Сообщение о проломленном черепе мой пыл несколько охладило.
— На место! — надо же, как своей дворнягой командует. Даром, что я ей почти по пояс. Впрочем, Роз всегда была девушкой решительной. Гриффиндорка!
Я дал задний ход, а трактирщица поставила передо мной миску с водой, уговаривая попить. Интересно, настоящие собаки так же понимают людей? Меня, кажется, всегда слушались. Ну, так то меня…
Пока я жадно хлебал из миски, Розмерта осматривала мою голову, выражая надежду, что я «не слишком блохаст». Руки у нее были ласковые, прикосновения легкие, жалко, что боль это не снимало. Она поднялась и решительно вытащила из складок одежды палочку.
О! Вот это лишнее, милая. Еще в юности убедился, что лечение анимага в животном обличьи дело бесполезное. Уж мы с Поттером в свое время наэспериментировались до судорог. Такая вот ерунда получается: только зверем станешь, вроде как и болит меньше, а стоит Исцеляющее применить или зелье какое вылить — искры из глаз, а пользы — ноль.
Я совершенно по-песьи заскулил и отскочил в сторону, едва не своротив какие-то коробки и ящики, наваленные в углу. Женщина издала раздосадованный возглас, ругая меня трусом и дураком, хотя в ее устах даже эти слова не звучали оскорблениями, и опять подступила ко мне с волшебной палочкой. С третьей попытки ей таки удалось дотянуться до моей головы Исцеляющими чарами. Как Сногсшибателем в меня запустила, ей-богу.
Результат был предсказуем. В смысле, для меня предсказуем. Боль усилилась, ноги подкосились. Этак она меня на тот свет загонит благими намерениями.
— Да перестанешь ты вертеться, глупая шавка! — в сердцах выкрикнула Розмерта и застыла с открытым ртом. Полудохлый мужик, появившийся в углу вместо раненного пса, кого угодно в ступор введет.
— Не кричи, я все объясню, — выдавил я сквозь адскую головную боль и без особой надежды на понимание.
На мое удивление, крика не последовало. Розмерта нервно сглотнула, прошептала: «Матерь божья!» — и кинулась ко мне с объятьями.
— Ты? Живой!
— Это пока ты меня не прикончила, — ошалело пробормотал я, не решаясь обнять ее в ответ. Впрочем, Роз тоже отстранилась, еще раз взглянула на меня с расстояния вытянутой руки, словно все еще не верила своим глазам, и, опомнившись, захлопотала.
— Сейчас, сейчас, я все поправлю, — повторяла она, оглядываясь по сторонам. Ногой перевернула какой-то ящик, усадила меня и сосредоточенно начала врачевать. Я покорно терпел, отдавшись во власть мягких женских рук, чувствуя, как боль то затухает, то накатывает вновь. Наконец, Роз отступила, глядя на результаты своей работы.
— Кажется, лучше. Ты как?
— Ну, если ты говоришь, что лучше, значит, так и есть, — попробовал пошутить я, но видя растерянное выражение на лице своей спасительницы, добавил серьезно: — Болит уже меньше.
Розмерта облегченно вздохнула и спросила:
— Как давно ты анимаг?
— Еще со школы. Но… Роз, ты совсем меня не боишься?
— Разве у меня есть повод?
— Нет, но все считают, что я убийца и Пожиратель смерти…
— Я знаю, что ты не убийца и не предатель, — спокойно сказала Розмерта, выливая воду в окно и складывая полотенце.
— Знаешь? — если бы мне сейчас сказали, что завтра закроют Азкабан, я бы не удивился сильнее. Она подошла, аккуратно коснулась раны и, удовлетворенно кивнув, произнесла:
— Затянулось, слава Мунго и его лекарской братии.
— Но, откуда ты знаешь, Роз? Тебе кто-то сказал про…
Она прервала меня качанием головы.
— Сириус, я до конца никогда не верила, что ты мог это сделать. Вы ведь с Джеймсом так дружили. Я помню вас и одиннадцатилетними малышами, и красавцами семнадцатилетними… Разве этого мало? — она мягко улыбнулась и погладила меня по щеке. — Ты так постарел, а взгляд все тот же.
— Чокнутый? — в ответ она рассмеялась, я тоже смог улыбнуться. — Это ты так говорила.
— Я и сейчас от слов своих не откажусь. Сумасшедший, бешеный, чумовой. Ты авантюрист, Сириус, а не предатель.
— Твои бы слова да нашему министру в уши! — вздохнул я, чувствуя полнейшее бессилие. Богатый событиями день истощил меня физически и морально. А ведь он еще не кончился.
— Фадж отвратительный лицемер. Жаль, что не знала об этом раньше.
— В трактир бы не пустила? — невесело усмехнулся я.
— Отчего ж не пустила? Пустила бы, — Розмерта как-то по-особенному улыбнулась. — Я б ему такой прием устроила, век бы не забыл!
— А ты, кстати, откуда про Фаджа знаешь?
— Мне Северус Снейп рассказал. И про твою поимку, и про «оживление» Петтигрю и…
— Постой, постой… — я потряс головой, отчего она заныла с новой силой, — тебе Нюниус рассказал, что я невиновен?
— А-а-а, это глупое прозвище, — слегка поморщившись, тем не менее насмешливо проговорила Роз. — Он, кстати, тебя тоже кроме как «бараном» и «недоумком» не называет. Все-таки мужчины в чем-то никогда не взрослеют. Вы небось еще и подраться успели, как молодые петушки?
Подраться?
Ах ты черт! У меня и вправду мозги повредились от удара. Болтаю тут на светские темы вместо того, чтобы выяснить самое важное.
— Послушай, Роз, — я схватил ее за руку и сжал, наверно, слишком сильно, потому что она издала тихий шипящий звук. — Ой, прости… Ты не знаешь, кто это меня так… обработал?
Розмерта отрицательно качнула головой.
— Я не видела. Вышла на шум. Гляжу, водосток рухнул. Еще удивилась: вроде недавно просила Гонзу — это мастеровой наш — поменять, а он парень рукастый, все на совесть делает, — и, видя мое нетерпение, быстро закончила. — Водосток тебе на голову свалился.
— Но, мне показалось…
— Что?
Я поморщился и махнул рукой. Мне, наверно, и вправду померещилось.
— Ничего. Издержки анимагической формы: вдаль плохо вижу, когда я пес.
Розмерта потрепала меня по плечу и заулыбалась.
— Сириус Блэк всегда был мастером сюрпризов. А вот теперь еще и это… Надо же, ты — собака. Я бы и не заметила тебя под рухнувшим водостоком, если бы не этот чокнутый профессор-аврор.
— Грюм?
Интересно, сегодня поводы для удивления иссякнут или нет?
— О! Я смотрю, ты с ним знаком. Тогда скажи, он всегда был таким хамом или только теперь, на старости лет?
— Всегда. Причем сам он убежден, что весьма галантен. Но при чем тут он?
— Так это старик тебя нашел. В смысле, нашла то я, но благодаря ему, — Розмерта присела на край моего ящика, невзначай коснувшись меня плечом, и принялась рассказывать, для убедительности энергично жестикулируя. — Выхожу я, значит, на шум. Думала, какие-то из моих гостей заведение разносят спьяну. Ан-нет. Водосток упал, а никого нет. Я уже Гонзу про себя последними словами ругаю, а тут мне навстречу прямо из темноты этот инвалид. Протезом погремел, глазом своим жутким покрутил и говорит: «Почему одна ходишь?» — Розмерта копировала грубоватую манеру старого аврора настолько точно, что мне стало смешно.
— Ага, ты смеешься, — недовольно фыркнула она, — а я аж вскипела. Сидит, значит, у меня в «Трех метлах», как у себя дома, из своей фляжки попивает, заказывать ничего не заказывает, а потом еще «чего ходишь». Ну, я ему и ответила, что, я-то, мол, у себя дома, а вот вы, господин хороший, что у меня на заднем дворе делаете. Он даже ухом не повел, говорит…
— … неусыпная бдительность?
— Вот-вот. И как кинется к водостоку! Давай заклятьями палить, аж искры во все стороны. Я в него вцепилась: «Да вы что, — говорю, — совсем ополоумели. Всех клиентов у меня распугаете». А он, мол, там прячется кто-то. «Тем более, — говорю, — еще покалечите ненароком, а мне отвечать. Охота мне потом перед следователями краснеть и бледнеть». А он только зарычал и начал в обломках копаться. Так мы тебя и нашли. Я этого чудака мнительного чуть было на смех не подняла, да неловко стало — старый человек все-таки. Может, вправду, сбрендил малость. С этакой-то работой немудрено.
Я слушал ее и честил сам себя распоследним мнительным идиотом. И чем ты лучше Аластора Грюма, спрашивается? Железная труба на голову свалилась, а ты, Блэк, уже невесть что навоображал. Напали, раскрыли. Тьфу. Иди, куда шел, и успокойся уже!
Однако, стоило мне представить, как я в таком разбитом состоянии буду карабкаться по горам, мой организм запротестовал. Поддавшись стенаниям ушибленных лопаток и мольбам гудящей головы, я спросил:
— Роз, можно я тут заночую?
Хозяйка трактира всплеснула руками.
— Тут?! Боже мой, Сириус, неужели я могу тебя тут оставить? — лопатки и голова отозвались жалобным стоном. — Переночуешь, как человек, в нормальной кровати. У меня есть пара комнат дежурных. Для загулявших клиентов.
— Роз, ты — как Мать Тереза! — почувствовал, что улыбаюсь во весь рот.
— Как кто?
— Одна моя знакомая. Святая женщина… наверное.
Розмерта только головой покачала. Должно быть, подумала, что Сириус Блэк такой же нахальный пустозвон, как и прежде.

***
Незапланированная ночевка в задних комнатах любимого с детства кабака была маленькой остановкой среди моих дальнейших скитаний. Стараниями Роз остановка была такой приятной и дарящей покой, что выходить снова в путь было невыносимо тяжело. Я отлично выспался в теплом доме, на чистом белье. Благодаря болеутоляющему зелью, которое предусмотрительная Розмерта всегда держала у себя с запасом — мало ли как иная пирушка закончится — с утра я был, как новенький, но уходить не торопился. Едой меня тоже набили до отказа.
— Или ты все съешь, или я больше тебе не друг, — грозно отчеканила трактирщица, когда я усомнился, что смогу осилить все то, что она принесла из кухни к завтрако-обеду. Роз действительно явилась «проконтролировать чистоту тарелок» часа два спустя. К этому времени я уже почти заставил себя собираться на выход.
— Отчаливаешь? — спросила она, с первого взгляда оценив обстановку. Я кивнул, пряча глаза.
— Спасибо тебе за все. Ты чудесная женщина, — а потом, стряхнув с себя бремя сожаления, добавил со смехом: — В тебя ведь пол-Хогвартса влюблены были, знаешь? Так вот, я скажу: знай они столько, сколько знаю я, половиной бы ты не отделалась.
Розмерта заулыбалась, поправляя волосы.
— Ну, почему же «были»… Сейчас тоже. Манеры, правда, у молодежи попроще, все больше в декольте норовят заглянуть, а так тоже… и письма пишут, и презенты регулярно под стойкой нахожу. У меня ведь работа такая, Сириус, всех привечать.
Мы хором расхохотались. Роз действительно была красотка хоть куда, даже в голову не приходило задумываться, сколько ей лет. Розмерта была из той породы женщин, которые не украшают жизнь, а делают ее действительно жизнью, а не существованием.
— Кстати, Поттер на шестом курсе всем заливал, что я твой тайный поклонник.
— И как? Верили? — Роз прислонилась плечом к двери и все еще с усмешкой перебирала пальцами кисти шали.
— Не особенно. Воздыхатель из меня, как из Хагрида блондин.
— Жаль, — сказала она с преувеличенно громким вздохом, — такой экземпляр пропадает!
— Хм. Экземпляр? Это ты про меня или про нашего великана?
Розмерта подошла, нарочито медленно поправила мою одежду — самую что ни на есть маггловскую, к которой я за последнее время привык — и, быстро подняв глаза, спросила:
— Скажи, а кто такая Сара?
Я даже икнул от удивления.
— Одна… маггла. Но откуда ты знаешь?
— Хм. Маггла? — Розмерта окинула меня взглядом с головы до ног. — А знаю я, потому что ты всю ночь твердил это имя во сне.
— Не может быть, — вырвалось у меня. Не помнил, чтобы мне снилось что-то подобное.
Роз улыбнулась углом губ, приподнявшись на цыпочки, мягко поцеловала меня, а потом подтолкнула к двери.
— Иди, спасай свою Сару… экземпляр.
— Да я не…
— Иди.
Я покорился. Уже на пороге я перекинулся в Бордягу и глянул через плечо на Розмерту, застывшую посреди комнаты со скрещенными под шалью руками. «Иди», — еще раз беззвучно повторили ее губы. Я выскочил на улицу и побежал к горам.

На половине склона, когда у меня уже начало сбиваться дыхание, я притормозил и тут на меня, как камень, упала сова. То есть не упала, конечно, а просвистела крыльями мимо моих глаз и, сделав небольшой круг, уселась прямо у меня на пути.
Я узнал волчекову птицу. У оборотня в услужении была какая-то особо вышколенная особь. Не сова, а настоящий сыщик. Она умудрялась находить меня даже в ураганный ветер, причем в таких местах, куда ни одна приличная птица и заглядывать не станет. Иногда у меня создавалось впечатление, что даже закопайся я на пять футов под землю, утром увижу рядом эту коротколапую, медноперую птицу с газетой и приветом от Волчека. Я и теперь не удивился, когда сова узнала меня даже собакой. Она летела за мной всю дорогу до «моей» пещеры и норовила укусить за хвост. Что-то срочное? С чего бы птице так нервничать?
Письмо было написано знакомым размашистым почерком. Обычно все записки Волчека содержали не более двух-трех слов. Лаконичность, считал оборотень, верный друг конспирации. Так что я был поражен, развернув послание, занимавшее треть листа.

"Блэк. Будь осторожен. За тобой не исключена слежка. Эл погиб. Кто его убил, я могу только догадываться. Но есть шанс, что перед смертью его успели допросить. Возможность, что он выдал кого-то из нас добровольно, я исключаю, но его могли пытать или использовать зелье. Так что будь начеку, избегай людных мест. Как только выясню подробности, сообщу.
Волчек.
Ps. Крис отдал мне кольцо, снятое с голубя. Эл послал его незадолго до гибели, но птица ранена и дотянула только до дома. Возможно, информация предназначается тебе. Вот она «Крауч. Е.п. 08.30.94»

Рука с письмом сама опустилась на колени, я откинулся на холодную стену пещеры и закрыл глаза. Под веками скакали желтые огни, словно вчерашняя головная боль грозила вот-вот вернуться. Мысли лихорадочно метались: Эл… как он погиб, он ведь следил за домом Крауча. И это его загадочное послание. Он отправил его незадолго до гибели, это ясно. Голубь был ранен, значит, птицу хотели задержать. Проклятье!
Перед моим внутренним взором возникло лицо с проницательным взглядом исподлобья. Эл даже не был моим другом, а уж последняя наша встреча и вовсе была странной. И все же… все же чувство вины, от которого я уже почти избавился, снова подступило, как вражеская армия, что берет в осаду замок. Что за проклятье на тебе, Блэк?
Я со злости — на себя, на Эла, на судьбу — ударил кулаком по мшистому полу пещеры. Боль отрезвила меня. «Как можно жить, не совершая ошибок? Ничего не делать?», — сарин голос прозвучал, будто моя подруга сидела рядом. Сара говорила, чтобы я не давал чувству вины истерзать себя, но это было трудно. Удивительно, но воспоминания о Хиддинг вывели меня из ступора. Если Эл проговорился, то Сара тоже в опасности. Она убежала от Волчека, а вдруг она не знает… Черт!

Я постоянно срывался на бег, замедлялся и бежал снова. Не видел ничего, кроме своей цели. Редкие прохожие оборачивались мне вслед — такое безумное лицо в этом тихом месте встречаешь не каждый день.
Сюда я аппарировал лишь потому, что это было первое, что мне вспомнилось, когда я выскочил из пещеры с мыслью о своей подруге. Кажется, я бывал здесь во время моих скитаний один или два раза. Томинтаул. Городишко, как и десятки других в северной Шотландии. Телефон отыскался за зданием местной почты. Я так долго шарил по карманам в поисках обрывка сариного письма с номером, что сердце успело уйти в пятки не раз и не два. Неужели потерял? Остановился, закрыл глаза, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Записка обнаружилась во внутреннем кармане куртки. Со второй попытки я набрал номер.
Гудки. Долго, слишком долго. Боже, неужели она уже…
— Я вас слушаю, — женский голос с сильным акцентом немного запыхался.
Я будто онемел. Ожидал, что ответит Сара, но это была не она.
— Слушаю, — в голосе прорезалось нетерпение, — эй!
Женщина подула в трубку. Я очнулся, прокашлялся.
— Мне бы Сару.
— Кого? — было сказано чуть испугано.
— Сару… миссис Хиддинг.
— Но ее здесь нет, — женщина помолчала и спросила: — А вы кто?
— А вы?
— Штепанка Яндова.
Стефани? Ах, ну да. Этот акцент…
— Я друг Сары. Мы встречались. Помните, год назад.
— Смутно, — произнесла она после небольшой заминки. — И что же вы хотите?
— Мне нужно ее видеть. Сара написала мне этот номер. Ей грозит опа…
— Стойте. Я не могу сейчас говорить... — зачастила Стефани, так что из-за усилившегося акцента и неясного фонового шума я не все понимал.
— Но…
— Встретимся на том же месте в десять.
В трубке коротко запищало. Еще минуту я ошалело смотрел на телефон, потом провел ладонью по лицу и сел на землю. В десять. Судя по солнцу, сейчас часа три. Аппарировать? Или лететь через полстраны на метле? Вот она лежит рядом в волшебном кожухе. Мои страхи внезапно ожили. Слежка, которая последнее время казалась мне чем-то эфемерным, существующим только в теории, теперь в свете волчековых откровений, опять стала актуальна. Теперь и на происшествие в Хогсмиде я посмотрел по иному. Что если водосток свалился мне на голову не случайно? Розмерта просто спугнула того, кто собирался до меня добраться… Нет, не могу сейчас рассуждать. Я и в спокойном-то состоянии логикой не блещу, а уж нынче и подавно.
— Вам плохо, молодой человек? — скрипучий голос раздался прямо у меня над головой. Меня передернуло, как от холодной воды. Я медленно обернулся. Низкорослая старушка со странными блекло-синими волосами подслеповато присматривалась ко мне поверх старомодных очков. — Может, вызвать полицию?
Вот только полиции не хватало. Я запоздало сообразил, что сижу на холодной, сырой земле и отсутствующим взглядом гляжу в пространство — не самое обычное занятие для маггла средь бела дня. Старуха, видать, решила, что я наркоман.
— Нет, — получилось резковато, бабулька отпрянула и недовольно покачала головой. Держу пари, про себя она назвала меня «неблагодарной скотиной». — Э-э-э спасибо. Со мной все хорошо. Просто устал. Который сейчас час?
— Четверть четвертого, — пробубнила старуха неприязненно и засеменила по улице прочь. Я огляделся. Больше вокруг не было ни души. Ну, что ж. Метла, так метла. По крайней мере, если кто и задался целью меня выследить, здесь точно потеряет. Я расчехлил свой транспорт и быстро взмыл в воздух.

***
Холодный ноябрьский ветер продул меня почти до костей. На подлете к Лондону к нему добавился еще и дождь, который на большой высоте был почти снегом. Я нигде не останавливался, хоть и рисковал примерзнуть к метле навечно, зато добрался до столицы в кратчайшие сроки. До встречи со Стефани оставался еще почти час, который я провел в каком-то темном пабе за стаканом грога, пытаясь отогреться.
Потом еще некоторое время блуждал среди переулков и зданий в поисках места, где и бывал-то всего раз. Нашел его случайно, когда уже начал терять терпение и впадать в панику. Почти сразу меня окликнули. Сарина агентша, цепляясь высокими каблуками за камни мостовой и то и дело рискуя упасть, нерешительно подошла ко мне и спросила:
— Это вы мне звонили? — она поежилась, отчаянно кутаясь в тонкое, не по погоде, пальто и одновременно пытаясь укрыть шею шелковым платком. — Сразу скажу: я не имею представления, где Сара.
— Она вам не сказала? — разочарование в моем голосе заставило Стефани с подозрением оглядеть мою небритую физиономию. Она покачала головой.
— Нет. Сара жила со мной в квартире до позапрошлой недели, — девица сделала шаг к дому, выступ которого хоть как-то защищал ее от ледяного ветра, укрылась за ним и, продолжая рассказывать, время от времени поглядывала по сторонам. — Женщина, с которой мы снимали квартиру, уехала до Кента, где селятся ее родные, а мне одной… ну, дорого очень. А тут Сара позвонила… Я сказала про жилье. Она была согласна. Павлу она очень полюбилась, — по тому, как потеплел на этих словах ее голос, я предположил, что речь шла о ребенке.
— А потом она ушла?
— Да.
— Что-то случилось?
— «Что-то случилось» это у нас ежедневно, — грустно пробормотала Стефани и как-то обвиняющее добавила: — Наша квартира ведь не в Мейфейр снимается. То полиция приходит, то миграционный контроль… Но Сару такие вещи не испугаются… э-э-э то есть, не испугают. Она вроде бы как чувствует, когда они будут появляться. Я сильно боялась, а она только ха-ха-ха. «Простачки». Такое вот слово, — и улыбнулась бледной улыбкой. Я тоже не сдержал усмешку: это было очень похоже на Хиддинг.
Стефани сделала еще одну попытку закутаться в свое бестолковое одеяние и пробормотала, стуча зубами:
— А потом пришел он. Они пошептались и ушли. С тех пор я ее не видела и не слышала.
— Кто — он? — впрочем, я тут же понял, что вопрос лишний. Ответ девицы последовал тут же, но он был предсказуем.
— Мужчина, с которым вы были здесь в прошлом году. Такой… красавчик. На Алена Делона похож.
Кто такой этот «ален-делон», я не знал, но это не имело значения. Ясно, что речь идет о Волчеке. Кто еще может увести Сару? Вот только куда? Хотя и это уже не так важно, главное, что подруга предупреждена. Как известно, «премонитус премунитус».
Сообщение Стефани меня несколько успокоило и приободрило. Я кивнул, порылся в кармане и протянул девице купюру.
— Это еще зачем? — нахмурилась она, но тем не менее быстрый взгляд, брошенный на деньги, не мог скрыть ее интерес.
— За труды ваши, — сказал я как можно мягче, — за риск… и за то, что вы замерзли.
На впалых щеках Стефани появился румянец, она смущенно опустила глаза, еще раз зыркнув на купюру. Потом заулыбалась да так, что стало понятно: когда-то это была действительно прелестная, веселая девушка, которую теперь жизнь выжала почти до состояния призрака.
— В моей родине сказали бы «нельзя брать деньги за добро», но мы ведь в Англии… — она быстро запихала банкноту в карман. — Спасибо.

Как добраться до волчекова убежища, у меня было много вариантов. Я предпочел самый простой — через Бобби. Тем более, если говорить о риске, он был одинаков: что я буду сидеть в баре, что бегать по Дрянному переулку. Оборотня я прождал битых три часа. Сидел за дальним столиком, надвинув на глаза шапку и замотавшись шарфом по самые глаза, и вздрагивал каждый раз, как кто-то открывал дверь. Мысли вертелись вокруг последних событий, то и дело возвращаясь к смерти Гринвуда. Как он мог попасться? Я почему-то был убежден, что Эл профессионален настолько, что почти неуязвим. Хотя теперь, задним числом, я понимал, что это сущая глупость. Гринвуд со своей работой рисковал каждый день и, вероятно, сознавал это. Каждый зарабатывает, как умеет. М-да. Жаль, что это открытие не избавляет от чувства вины. И когда я успел так проникнуться к бывшему равенковцу?
Волчек просочился в боббин бар почти незаметно. В какой-то момент я поднял глаза и увидел знакомую фигуру, приближающуюся к моему столику. А следом за ним… О! Как же я был рад увидеть это лицо.
Волосы у Сары опять отросли, делая ее похожей на зверя, движения были оживленные и нетерпеливые, а тонкие губы растянулись в улыбке, когда она, выглянув из-за спины оборотня, заметила меня и начала махать рукой. Во время своих скитаний я то и дело вспоминал подругу, но ее образ как-то померк. И вот теперь я с острой, почти болезненной радостью ждал ее приближения. Да. Я соскучился по Саре. Причем, по Саре во всех ее ипостасях. Даже раздражавшие меня порой кривлянья и актерство воспринимались, как нечто, неотделимое от ее облика. Да что разглагольствовать? Просто соскучился и все!
По Волчеку я тоже скучал. Но это было другое. Более того, когда он только уселся рядом со мной, я тотчас же почувствовал, как между нами что-то неуловимо изменилось. Несмотря на печальный и тревожный повод для встречи, Волчек был спокоен, а во взгляде его читалось торжество и превосходство, которое он и не думал скрывать. Меня это задело больше, чем я сам ожидал. Именно поэтому я не выражал бурной радости по поводу нашего «ре-юниона», хотя перед этим три часа ждал его с нетерпением.
После коротких приветствий и невеселых шуточек на тему «быстро же ты прибежал», Волчек сразу же перешел к делу. Он поведал, как обнаружил тело Гринвуда неподалеку от своего заведения по чистой случайности, как убивался Крис, когда оборотень сообщил ему о гибели брата и обвинял его — Волчека — во всех смертных грехах, а когда, наконец, обрел способность говорить внятно, разумеется, не без помощи моего друга, рассказал о прилетевшей накануне раненой птице.
— То, что Эла убили не там, где я его отыскал, это ясно, — тихо говорил Волчек, сцепив сложенные на столе руки в замок.
— Ясно? — недоверчиво переспросил я.
— Ты не доверяешь Сарите? — осведомился оборотень тоном провокатора. — Это она к такому выводу пришла, когда место осмотрела, — и серьезно добавил: — У Эла под головой здоровенный булыжник лежал. Если бы он на него упал, кровищи бы было, как в мясницкой лавке, а у него на черепе ни царапинки. А вот почему именно туда принесли — вопрос. Может, это просто совпадение: Дрянной переулок весьма подходящее место, чтобы спрятать концы в воду. А может, и нет.
— Думаешь, это намек? Что убийцы знают заказчиков Эла? — спросил я осторожно.
— Возможно, — неуверенно ответил Волчек, покосившись на Сару.
— Зря ты не дал мне тело осмотреть, — сказала она не без недовольства. — Хоть бы поняли, от чего он умер.
— По-моему, это и так ясно. Раз в Дрянной притащили, значит, убили его однозначно волшебники, — отмахнулся Волчек, — а от смертельного проклятья, радость моя, следов не остается. Так что ты бы ушла не солоно хлебавши.
— И все равно, — упорствовала Сара, вертя в руках спичечный коробок и никак не решаясь закурить, — делу бы это не помешало.
— Но и не помогло, — Волчек по-хозяйски остановил ее нервное движение, очевидно, раздражавшее его, отобрал спички и положил на стол. — Кроме того, это не я, а Крис. Вцепился в тело братца и никого к нему не пускает. Придурок! Висел у Эла не шее, как камень, тот на него столько бабок угрохал… в любую работу впрягался, бедолага… а теперь этот козел, педрила хренов, всех на свете готов в его смерти винить, только не свою ленивую задницу. Похороны, видите ли, решил организовать и поминки. Идиот!
— Что ж, это его право, — вздохнул я, впрочем, разделяя мнение Волчека. — Хотя на его месте я бы поостерегся. Если Эла грохнули, то нет гарантии, что и до него не доберутся. Не светился бы лишний раз: похоронил по-тихому и смотался.
Сара с Волчеком переглянулись, оба синхронно скорчили удивленные гримасы, а Хиддинг прокомментировала, пробормотав что-то вроде: «Растешь, Блэк».
Мы еще минут десять муссировали эту тему, потом Волчек вдруг засобирался. Работа звала обратно, но оставлять нас одних он упорно не хотел. «Надо держаться вместе!» — несколько раз настойчиво повторил он и предложил неожиданное решение: отправиться всем к Крису и напроситься к тому на ночлег. В смысле, нам с Сарой на ночлег, оборотень-то предполагал проторчать в своем заведении до утра.
— Ага, в одной комнате с покойником, — вяло пошутила Сара, когда Волчек озвучил свою идею.
— Это уж на твой выбор, милая, — хохотнул Волчек негромко, а потом добавил, немного замявшись: — Вообще-то я этого придурка хотел бы под наблюдением держать. Еще натворит чего-нибудь от отчаяния.
— Ответственность чувствуешь? — спросил я, очень даже понимая Волчека. И ему тоже чувство вины покоя не дает?
— Да пошел он! Какая ответственность? У Криса язык без костей, он и так-то каждому встречному готов проболтаться, а уж если нажмет на него кто — и подавно.

Пока мы добирались до Дрянного переулка, Волчек шел впереди, а я расспрашивал Сару о новостях.
— Я вообще-то большую часть у Стю жила…
— Знаю, — усмехнулся я и рассказал, как разыскивал ее, чтобы предупредить об опасности. Сара обернулась и со значением посмотрела на меня, впервые я так отчетливо прочитал на ее лице благодарность. — Ну, а после?
— У Волчека, — коротко ответила она и ускорила шаг.
— А где именно? В его… хм... заведении? — не отставал я.
— Нет, — она немного замялась, кидая на шагавшую впереди высокую фигуру короткие взгляды. — У нашего скрытного приятеля много мест, где можно затаиться. Оказывается.
— Волчек пустил тебя в свое тайное лежбище?
— Пустил? Нет, — усмехнулась Сара, как мне показалось, невесело. Впрочем, может, мне просто хотелось так думать. — Он притащил меня туда. Там весьма комфортно, кстати. Волчек сибарит, а с виду и не скажешь. Этакая уютная тюрьма.
А-а-а, старая песня на новый лад.
— Сара…
— Ни звука, Блэк! Я знаю дословно, что ты скажешь. Это для моей же безопасности, — она поморщилась, глядя себе под ноги. — Говорено-переговорено уже.
— Ну, так в чем дело?
— Ни в чем, — отрезала Сара, обхватила себя руками и, пропустив меня вперед, пошла следом. Через несколько минут она заговорила снова. Тишина, вестимо, набила Хиддинг оскомину.
— Я впервые в таком тупике, Блэк, — ворчливым голосом бубнила она мне в спину. — Мое дело в каком-то подвешенном состоянии. Единственное, на что я могу рассчитывать, так это на расторопность Брайана. А у него пока все завязло.
Мне стало ее немного жаль. Я сам был человеком деятельным и понимал, как тяжко Саре сидеть и ждать неизвестной милости судьбы. Поэтому решил ее утешить и рассказал, все, что узнал о Бэгмене.
— Ты что, с ним разговаривал? — недоуменно переспросила она.
— Да, но… черт, не все так просто… позже объясню, а пока только могу сказать, что этот хрен по-прежнему играет и увяз в долгах.
— Да? Ну, это информация ценная, но меня, к сожалению, не спасет. На данном этапе, по крайней мере. Но все равно… Спасибо, Блэк, что не забываешь, — она легко коснулась пальцами моего локтя.
Хм. Что это с нашей заразой Хиддинг? Благодарит. И дураком еще не разу не обозвала. Я кинул на нее взгляд через плечо и наткнулся на кривоватую усмешку.
— Что рот разинул? Соскучилась я. Необычно, да? Я уже столько месяцев без работы сижу, что — хоть это и звучит жестоко — даже обрадовалась, раз тут такие дела начались. Да только Волчек мне шагу ступить не дает…
— Мне бы твоя помощь пригодилась, — я почти не кривил душой.
— Помощь? — Сара немедленно оживилась, шаги стали чаще, она почти нагнала меня и понизила голос, чтобы нас не слышал Волчек. — Ты нарыл чего-то?
— У меня море информации, подруга, а вот плавать я практически не умею, — в моем голосе была вся полнота отчаяния, которое посещало всякий раз, когда я пытался привести свои знания в систему.
Сара довольно хрюкнула. У нее стремительно улучшалось настроение в предвкушении мозговых упражнений.
— Я пытался было привлечь Алана, но… сама видишь, что вышло.
— Так Гринвуд работал на тебя?
— Да, и на меня тоже.
— Ну, Волчек! Ну, темнила! — брякнула она недовольно. — Ведь спрашивала же?
Оборотень, видимо, почувствовал нутром, что разговор о нем. Задержал шаг и обернулся с недовольной физиономией.
— Ну, что плететесь, как столетние клячи. Так мы никогда не дойдем!
Я догнал его и зашагал следом, слушая торопливую поступь Сары. А когда до меня долетело сказанное сквозь зубы «самодур», только усмехнулся.
С возвращением, Сириус Блэк!

Предыдущая главаСледующая глава