Глава Двадцать Четвёртая, в которой я возвращаю своё имущество

— Мне интересно, — сказал я, — почему Скиттер написала и про меня, и про Лу, и даже про тебя, но ни слова про Пата. А какая была бы статья — асоциальный Поттер и его лучший друг — мизантроп и нигилист Рэндом.
Был вечер четверга, и мы с Гермионой отбывали наказание за наше незабываемое «свидание». Вроде бы Снейп хотел приготовить нам что-то «особенное», но на сегодняшний вечер нас перехватил Филч. Смотритель школы, ещё переживающий нервный шок по поводу своей свежеокрашенной кошки, получил новую травму — кто-то накидал в его кабинет навозных бомб (и я даже догадываюсь, кто). Послушав его возмущённые вопли, мрачный Мастер Зелий услужливо предоставил меня и Гермиону в полное распоряжение Филча. Поэтому наказание у нас было просто потрясающее — мы оттирали кабинет завхоза без помощи магии. Гермиона морщила нос, но не возмущалась — видимо, решила, что наше дело того стоит. Я галантно забрал себе большую часть — всё-таки соврать про «свидание» было моей идеей. И благодаря Дурслям у меня большой опыт в уборке. Сам Филч умотал разбираться с Пивзом, предусмотрительно забрав наши палочки.
— Это же ясно, — ответила Гермиона, — кому интересен Пат Рэндом? О нём никто не слышал, и про него никто не будет читать.
— Зато про меня все будут, — угрюмо заметил я.
— Я не думаю, что всё дело только в объёме продаж, — продолжила развивать свою версию Гермиона, — я считаю, что Скиттер, или вернее, кто-то через неё, пытается соз… Гарри, что ты делаешь? — вдруг зашипела она.
Я, тем временем залезая в ящик с надписью «Конфискованное. Крайне опасное» и косясь на дверь, ответил:
— Если я скажу, что возвращаю своё законное наследство, ты мне поверишь?
Она посмотрела на меня, как на осквернителя могил, но я не смог не заметить огонёк любопытства в её глазах, когда она бросила взгляд на потрёпанный пергамент в моей руке.
— Кажется, я видела подобный у Фреда и Джорджа… — протянула она.
Я хитро улыбнулся, складывая пергамент и засовывая его в карман.
— Они были только недолгосрочными арендаторами.
Я вернулся к своей тряпке.
— Так что ты там говорила?
Гермиона после минутного молчания и своего фирменного проницательного взгляда а-ля МакГоноголл, сказала:
— Я говорю, что главная цель этих статей — создать определённый образ Гарри Поттера.
— Да? И зачем? — удивился я.
Она закатила глаза.
— Сам посуди. Ты — символ освобождения сообщества волшебников от Сам… ну, ладно, от Волдеморта. В случае его возрождения и начала новой войны… — тут лицо Гермионы помрачнело, — в этом случае ты стал бы тем символом, который объединил бы людей в борьбе против него. Ты просто ещё не представляешь, какое значительно место ты занимаешь в сердцах людей, боровшихся тогда против Волдеморта. А что получается после этих статей? Кто такой Гарри Поттер? Да это просто лоботряс, которому дай что-нибудь поджечь, устроить какой-нибудь беспредел и поволочиться за юбками. «Заслуживший знаменитость одним своим существованием»!
Я задумался. В словах Гермионы был смысл. Если смотреть на эти несчастные статьи с этой позиции — то да, было действительно похоже, что меня решили пропиарить «по-чёрному». С другой стороны, меня никак не тянуло стать «символом, который объединит людей в борьбе против Волдеморта».
— Всё могло быть хуже, — оптимистично заявил я, — меня могли представить неуравновешенным психопатом с агрессивными наклонностями. Так что зарвавшимся «звёздным мальчиком» быть определённо лучше.
— О чём ты? — нахмурилась Гермиона.
— О том, что пусть уж лучше тебя недооценивают, чем переоценивают, — умудрено объяснил я.
— Но люди начинают считать, что ты просто прожигатель жизни, а не…
— Кто? — усмехнулся я, — спаситель человечества? Победитель Волдеморта? Я на это и не подписывался. У меня своих проблем хватает.
— Я не это хотела сказать, — пробормотала она, — и о каких проблемах ты говоришь?
— Гермиона, — вкрадчиво начал я, — как ты думаешь, кто виноват в исчезновение Волдеморта? Да, правильно, и не надо для этого так выразительно на меня смотреть. И ты понимаешь, что если он вернётся, то захочет прикончить меня в первую очередь? А я, как это не эгоистично звучит, хочу остаться Мальчиком-Который-Выжил и дальше. И сейчас меня сильнее волнует то, как я смогу защитить себя, а не особенности моего имиджа! Пусть хоть весь мир считает меня самовлюблённым болваном — те люди, мнением которых я дорожу, всё равно ведь знают, какой я на самом деле. Нельзя же быть хорошим для всех. Снейп вот, например, и без Скиттер считает меня зазвездившимся идиотом. Теперь-то ты не будешь отрицать, что он меня ненавидит?
Гермиона вздохнула.
— Да, теперь не буду.
* * *

Да, уж теперь у меня есть стопроцентное подтверждение «прекрасного» отношения профессора Снейпа ко мне — я всё-таки смог вытянуть правду из крёстного и Люпина. В понедельник вечером в библиотеке я рассказал об этом Пату и Гермионе. В принципе, моё предположение о ненависти между отцом и Снейпом полностью подтвердилось, так что большой новостью это не было. И поэтому самым интересным оказалось «дело оборотня» — сказка об очень оригинальном чувстве юмора Сириуса Блэка и поразительном героизме Джеймса Поттера.
Мои друзья были поражены этой историей до глубины души. Правда, каждый по-своему. И, если смотреть на это с точки зрения Хогвартса, каждый воспринял это как истинный представитель своего факультета.
— И твой отец вытащил его оттуда? — восхитилась Гермиона, — О! Это действительно смелый поступок!
Пат сидел со слегка ошарашенным видом.
— Он в здравом уме туда полез?! — вопросительно прошептал он.
— Кто? Отец? — не понял я.
— Отец, да не твой, — мрачно усмехнулся мой друг, — Снейп попёрся под эту Иву, уже ожидая, что встретит там оборотня? В полнолуние? Да ещё по наводке Сириуса, с которым был на ножах? Ты хочешь сказать, что человек с нормальным рассудком так бы поступил?!
Я пожал плечами:
— Сам делай выводы.
Пат в задумчивости почесал висок.
— Даааа, — протянул он, скорчив гримасу, — диагноз на лицо. И что мы с тобой за люди, Гарри? Учимся во враждующих факультетах, отцы у нас друг друга ненавидели. Видимо, придётся рано или поздно тебя вызывать на дуэль.
— Ага, — согласился я, — но учти — твой папаша жив, а мой — нет. Поэтому придётся мне убить тебя.
Пат вздохнул и в притворной печали развёл руками.
— Ну что ж, а куда деваться? Шпаги или пистолеты? По мне лучше пистолеты.
— Конечно, ведь у меня зрение хреновое, и ты меня пристрелишь. Ну уж нет, давай шпаги. Это будет честно — ни ты, ни я фехтовать не умеем.
Гермиона фыркнула, но в её голосе слышался смех.
— Это действительно невозможно. Как вы только подружились?
— О! — воскликнул я, — это потрясающая история. В школе, как только мы познакомились, мы, конечно, тут же стали соперниками во всём.
— Да! — согласно закивал Пат, — всегда соревновались — в спорте, в учёбе за лучшие оценки,…
— … назначали свидания одним и тем же девчонкам, — продолжал я заливаться соловьём.
— Во, мачо гриффиндорский, всё бы ему о девчонках… Ну и вот однажды мы вдруг подумали — а зачем двум таким классным парням враждовать? И с тех пор мы лучшие друзья.
Я утвердительно кивал головой в пользу этой бредятины.
— Правда? — не поверила нам Гермиона.
— Нет, — хором ответили мы и засмеялись.
* * *

— Ты думаешь, у Пата получится? — обеспокоено спросила меня Гермиона.
— Скорее Снейп помоет голову, чем у Патрика Рэндома что-нибудь не получится. Вопрос в том, какие будут результаты. Болтать то наш подопытный будет, главное, чтобы Пат это услышал. С учётом их «добрососедских» отношений…
— Я думаю, Малфой просто завидует его популярности в Слизерине. Ну и слегка побаивается его.
— Завидует — понятно, но с чего бояться?
Гермиона тут же со слегка снисходительным видом принялась объяснять:
— Пат внезапно появляется в Хогвартсе и сразу начинает приобретать известность. Он не загружен глупыми идеями про чистокровность, и это привлекло к нему всю разумную часть Слизерина. Лучший друг Гарри Поттера, что немало важно — и не делай такое лицо. Но что самое главное — Снейп на все его выходки смотрит сквозь пальцы, и это явно настораживает Малфоя. Он ведь привык быть у него любимчиком. Ума, чтобы понять, что Пат сын Снейпа, ему, видимо, не хватает.
Гермионе доставляла явное удовольствие мысль, что Драко Малфой безуспешно бьётся над загадкой необыкновенной лояльности Снейпа к своему новому студенту, которую она сама давным-давно разгадала. Малфой был для неё врагом не только классовым, но и личным.
— После этой статьи всё равно все считают нас с тобой парой, — заметил я.
— Ну и пусть считают, — довольно легкомысленно заявила Гермиона.
— О! — удивился я, — здесь кто-то учится моему пофигизму?
— Вовсе нет, — возразила она, определённо считая, что пофигизм старосте не к лицу, — просто ты прав — не стоит так зацикливаться на таких глупостях. Действительно — какая разница, считают ли меня твоей девушкой или нет.
— Просто я подумал, — начал я, — если это мешает твоей личной жизни…
Гермиона скептически хмыкнула.
— После всех этих слухов меня уже раз пять на свидания приглашали.
Я присвистнул.
— Видишь, твоя известность отражается на всех, кто тебя окружает, — заметила Гермиона.
— Да брось, — возразил я, — просто ты привлекательная девушка, вот тебя и приглашают.
Кажется, мне удалось её смутить.
— Раньше, почему-то, не приглашали, — разоткровенничалась она.
— Просто боялись, — предположил я, — парни всегда боятся умных девушек.
— Ну конечно, — в её голосе зазвучала обида, и она стала силой тереть пол в углу, — Гарри, меня считают занудой и заучкой, и никто не хочет понять, как это тяжело…
— Тяжело что? — осторожно спросил я, удивившись внезапной вспышке откровенности со стороны Гермионы.
— Всё! — воскликнула она, — когда я получила письмо из Хогвартса, я была так счастлива! Я так радовалась, ведь наяву сбывались мои самые смелые ожидания. Да я перед школой все учебники вызубрила, и вовсе не потому, что хотела быть лучше всех, как считают некоторые — мне ведь было так интересно! И это ведь нормально, что я хотела узнать всё про новый мир, частью которого я внезапно оказалась! Я так боялась показаться глупой и смешной, что я не знаю того, к чему другие привыкли с детства! Так боялась нарушить какое-нибудь правило, так боялась вылететь из Хогвартса из-за какой-нибудь глупости! А тебе — Гермиона, зачем ты столько сидишь в библиотеке? Зачем ты трясёшься с этими правилами?
Она с силой шлёпнула мокрой тряпкой об пол, и я побоялся ей что-нибудь ответить. Видимо, накипело у неё давно. Мне вообще показалось, что говорит она это скорее для себя, нежели для меня.
— Но это ещё полбеды, — с горечью продолжила Гермиона, — мало кто понимает, что если ты из магглов, то рано или поздно отдаляешься от жизни, к которой привыкла, отдаляешься от родителей… нет, конечно, они не против моего обучения в Хогвартсе… но иногда я понимаю, что они были бы более счастливы, если бы я училась в обычной школе. Они так радовались, когда меня назначили старостой, это ведь как раз то, что они способны понять… И старые друзья. Я с ними больше не общаюсь! Мне приходится врать, что я учусь в закрытой школе для одарённых детей. И даже если бы я рассказала правду, и если бы они поверили, мы бы всё равно отдалились друг от друга, ведь я стала бы для них вроде чудища с двумя головами!.. Но никто не хочет этого понимать!
Она шумно вздохнула и рассеянно посмотрела на меня.
— Извини, Гарри. Не стоило на тебя всё это вываливать, — пробормотала Гермиона.
— Да нет, что ты, — сказал я, — честно говоря, людей в моём присутствии часто пробивает на откровенности. Я и не догадывался, что тебе здесь так хреново.
— Нет, мне здесь не плохо! — возразила Гермиона, — мне нравится здесь учиться. Просто…
Что она хотела добавить, я так и не узнал. Вернулся ковыляющий Филч — как оказалось, Пивз бросил ему под ноги доспехи, тот споткнулся и теперь список предъяв смотрителя к полтергейсту увеличился на ещё один пункт.
* * *

— Уже поздно, Гарри, давай поторопимся.
Но вопреки её словам я остановился около статуи какого-то странного чувака с бородой в форме лопаты.
— Подожди, надо же удостовериться, что это она и есть.
— «Она»? — недовольно произнесла Гермиона, — это ты о своём пергаменте?
— Ага.
Тем временем я развернул его и произнёс заветные слова:
— Торжественно клянусь, что затеваю только шалость.
Видимо, чутьё меня не подвело. Это была действительно она.
— Карта Мародёров, — с некоторым благоговением произнёс я.
— Ооо… — протянула Гермиона, уставившись в карту и забыв, что она, вообще-то, торопилась, — она, что показывает…
— Каждого, — закончил я, — где он находится, куда направляется…
— Какие мощные чары, — с восхищением и лёгкой завистью прошептала Гермиона, — смотри, Гарри, это мы. Вот Филч в своём кабинете.
— Пат, Дейдра, Малфой и Гойл в общей гостиной, — заметил я.
— Да, — согласилась Гермиона, — а вот… о, боже… — она побледнела и ткнула пальцем в точку с весёленькой надписью «Мантикора», — скажи мне, что это чья-то фамилия!
— Конечно, — автоматически согласился я, тоже неотрывно глядя на эту точку, — помнишь такого страшного хаффлпафца с седьмого курса?..
Гермиона выразительно на меня посмотрела, и я заткнулся.
— Карта может врать? — спросила она.
— Карта не врёт, — ответил я, — никогда.
Я ещё раз взглянул на пергамент. Чудовище находилось в одном из пустынных переходов подземелий, и, по всей видимости, топталось на месте, не зная, куда же ему податься.
— Надо сказать кому-нибудь из учителей, — произнесла Гермиона немного отрешённым голосом, — слава богу, там больше никого нет.
— Да, — согласился я, — надо сказать Ре… О, чёрт! Туда идёт Луна. Быстро к Люпину, а я вниз! — выкрикнул я уже на ходу.
— Гарри, но что ты сможешь сделать? — немного отчаянно воскликнула Гермиона.
— Бегом!! — крикнул я, так и не поняв, для кого.
Я не знаю, что дёрнуло меня вот так сломя голову бежать в объятия к мантикоре. Наверное, щёлкнуло что-то в мозгу, или что-то в этом роде… В любом случае, о причинах моего поведения я размышлял уже позднее, а тогда моей единственной целью было не допустить знакомства Луны с одним греческим чудищем.
Бежать было не очень долго, поэтому я сумел перехватить Луну именно в тот момент, когда она появилась в поле зрения мантикоры. Она беспечно и абсолютно бесстрашно шла по направлению к чудищу, я успел схватить её в охапку и по инерции чуть не упал вместе с ней.
— Гарри! — удивлённо воскликнула Луна, — а что ты здесь делаешь?
— Тебя спасаю, а это не заметно? — пробормотал я, уставившись на мантикору.
Стоящее передо мной чудовище будто сошло со страниц средневековых бестиарий… или из учебника по Защите от Тёмных Искусств. Абсолютно человеческая голова покоилась на львиных плечах, а неестественно синие глаза смотрели на нас с какой-то доисторической невинностью. Я тут же живо представил, как эта тварь отрывает мои конечности и разрывает меня на кусочки. А потом будет тихонько мурлыкать, как Живоглот около камина…
— Пока эта мантикора не кинулась, надо убраться отсюда поскорее, — прошипел я Луне.
— Что ты, Гарри, — мягко упрекнула она меня, с интересом глядя на этого монстра, — мантикоры водятся в Греции. Я думаю, это шотландская малливара. Они похожи на мантикор, но абсолютно безобидны. Если бы ты прочитал прошлый выпуск «Придиры»…
Пока Луна говорила, мой взгляд был прикован к хвосту мантикоры, которым она лениво махала из стороны в сторону.
— Да по мне пусть хоть злопасный брандашмыг, — пробормотал я, и тут эта тварь кинулась на нас.
Я пихнул Луну в бок, и опасное жало пронеслось в футе от нас. Я не знаю, есть ли какой-нибудь разум у мантикор, но чувствую, что просто так она от нас не отстанет. Где же там Гермиона?
— О, кажется ты прав, Гарри, — согласилась Луна, когда мы в очередной раз увернулись от хвоста, — это и, правда, мантикора.
От этой констатации мне легче не стало. Шкура у мантикора всё равно что у дракона, поэтому кидаться заклятиями бессмысленно. Если только…
— Надо придавить ей хвост! — подсказала моя подруга по несчастью, когда это чудище свалило хвостом доспехи.
— Чем?
— Чем-нибудь, — логично предложила Луна.
Ещё минут десять мы бегали от мантикоры по сравнительно небольшому коридору, уворачиваясь от ядовитого жала. Не знаю, где там пропала Гермиона, но на шум должны были прибежать все обитатели замка.
— Смотри, у неё хвост как раз за статуей! — указала мне Луна. К её чести, в её поведении не было ни капли страха или паники. Я бы восхитился, не будь у нас на хвосте мантикора.
— Вместе, — сказал я ей и направил палочку на статую непонятного существа, похожего на крылатую свинью.
Через секунду после крушения этой штуки прямо на хвост местного брандашмыга (или бармаглота, всегда их путал) появилась и Гермиона с Люпином.
— О боже, — только и произнесла моя подруга и с ужасом уставилась на разом притихшую мантикору.
Рем, с палочкой наизготовку, одним взглядом оценив ситуацию, быстро спросил:
— Все живы?
— Вроде как, — ответил, поправляя сбившиеся очки.
Я как можно дальше обошёл скалившую зубы мантикору, на которую Луна продолжала смотреть всё с тем же неугасающим интересом.
— Да, это точно не шотландская малливара, — немного расстроено произнесла она, — у них не такие большие зубы.
— Вы молодцы, — похлопал меня по плечу Рем, — Луна, а как ты здесь оказалась?
И, судя по слегка виноватому взгляду, который бросила на меня Гермиона, как я здесь оказался, он знает.
— Я отрабатывала наказание у профессора Снейпа, — беспечно ответила Луна, — а когда я уходила, то услышала какой-то шум и странное сопение, то решила посмотреть.
— Любопытство не порок, но сгубило столько кошек, — пробормотал я, всё ещё глядя на чудище.
— Что здесь происходит? Люпин? — услышали мы за нашими спинами знакомый вкрадчивый голос. О! Вот и Снейп подвалил. Как же без него. Думаю, вместе с мантикорой они составят прекрасный натюрморт.
Рем неопределённо махнул рукой в сторону твари, которая теперь выглядела удручённо. Снейпа, что ли испугалась…
Мастер Зелий быстро посмотрел на чудище, потом на Люпина, потом ещё раз на мантикору, и на меня. Притом таким обвиняющим взглядом, как будто я лично притащил её в замок.

Предыдущая главаСледующая глава