Глава Двадцать Пятая, в которой мы оказываемся в тупике

Если вы думаете, что пришёл Дамблдор и мы все вместе, включая мантикору, обсудили сложившуюся ситуацию за чашечкой чая, то вы глубоко ошибаетесь. Снейп пошёл за директором, Люпин, настойчиво попросив меня зайти к нему завтра после обеда, остался с грустной мантикорой, а нас, естественно, отправили баиньки.
— Гарри, прости, — повинилась Гермиона, как только мы расстались с Луной, — но я рассказала про карту профессору Люпину.
— Я догадался, — ответил я, когда мой мозг лихорадочно работал над вопросом — «откуда и зачем здесь взялась эта тварь?», — пойдём быстрее, а то ещё словим парочку наказаний.
Гермиона как-то подозрительно на меня посмотрела.
— Гарри, ты не понял. Я рассказала профессору Люпину про карту Мародёров.
— Я всё прекрасно понял и с первого раза, — пробормотал я.
— Где это вас носило? Опять свидание? — хитро сощурилась Полная Дама, к которой мы как раз подошли.
— Ага, — кивнул я с кислой улыбкой. В данный момент мы меньше всего походили на парочку, вернувшуюся со свидания — мы оба были растрёпанные и больше походили на загнанных лошадей — Гермиона от беганья по этажам, я — от беганья от мантикоры. К тому же от нас пахло навозными бомбами, а на моей руке оказалась невесть откуда взявшаяся ссадина. Если мы и были на свидание, то оно явно проходило где-то поблизости от поля боя.
— Диллиграут, — устало проговорила моя подруга.
— Ну-ну, — хихикнула Полная Дама.
О, чудо! В гостиной никого не было. Обычно всегда найдутся любители посидеть допоздна у камина. Правда, часто этим любителем оказываюсь я сам.
— Гарри… — опять начала Гермиона, глядя, как я достаю старый пергамент из кармана, но я её перебил.
— Я понял. Ты сказала про карту Рему. Умоляю, не надо повторять это ещё раз.
— Но я не сказала, что ты нарочно полез в ящик к Филчу, — быстро сказала она, будто оправдываясь, — я сказала, что пергамент случайно попался под руки, и мы… Гарри, почему ты улыбаешься?
Я знал, что Гермиона не могла и мысли допустить, что уважаемый преподаватель в своё время мог состоять в хулиганской компании с провокационным названием Мародёры, но всё равно не смог сдержать улыбки.
— Вряд ли ты многим его удивила, — ответил я.
— Он знал про карту и без меня? — сощурилась Гермиона.
— Луни, — ткнул я пальцем в пергамент, — школьное прозвище нашего профессора Люпина. Он — один из создателей этой карты.
Гермиона охнула и сказала, естественно, первое, что пришло в её кудрявую голову.
— Какой я идиоткой перед ним выглядела!.. Я ещё подумала, что это он так странно улыбается… Ну, он улыбался, пока не узнал про мантикору… А остальные?
Я ещё раз улыбнулся.
— Мягколап — это Сириус. Сохатый — мой отец. Червехвост — это Петтигрю, но я не хочу сейчас о нём говорить. Поэтому я и сказал тебе, что возвращаю своё имущество. И так, как Рему оно тоже принадлежит, держу пари, что завтра он у меня его заберёт. Так что давай-ка внимательно посмотрим, что к чему…
Так… пока мы бродили Дамблдор, Снейп и Люпин уже оказались в директорском кабинете. Эх! Вот если бы можно было и подслушать с помощью карты, размечтался я. Мантикору куда-то они уже дели. Интересно, куда? Неужто прикончили?
Мой взгляд отправился к подземельям. В общей гостиной Слизерина остались Пат, Малфой и Дейдра.
— Смотри, — отвлекла меня Гермиона от очередной порции желаний подслушать чужие разговоры, — вот здесь появилась мантикора. А вот здесь, — она указала пальцем, — секретный ход. Видимо, кто-то запустил мантикору по нему.
Я кивнул и проследил пальцем, откуда и куда ведёт этот ход.
— Совсем близко с Запретным Лесом, — заметил я.
* * *

На следующее утро за завтраком я в очередной раз пришёл к мысли о том, что профессор Снейп — сволочь. Как про наше с Гермионой «свидание» — так все тут же всё знают. Как про мантикору — никто ни слухом, ни духом. Что же ему тогда так ни молчалось?
Пат сидел за столом своего факультета, подперев голову рукой, и уныло ковырялся ложкой в тарелке. Выглядел он злым и усталым. Джей, наклонившись, что-то ему сказал, но тот лишь вяло отмахнулся рукой.
Не знаю, как выглядел Малфой, он сидел ко мне спиной, но вот с чего-то Паркинсон внезапно отвесила ему пощёчину, выскочила из-за стола и убежала. По залу послышались смешки, кто-то присвистнул. Что там Пат подлил в своё творение? Отворотное зелье?
До Зелий я с другом поговорить не сумел — меня поймали Джинни и Рон, и мы долго обсуждали, как распределить тренировки по квиддичу до рождественских каникул. Не знаю, что их подтолкнуло обсудить этот вопрос именно со мной и именно сейчас, но на Зелья я чуть не опоздал.
* * *

— Я вчера до трёх ночи слушал болтовню Малфоя, — такими словами встретил нас Пат, попутно вытряхивая из пачки последнюю сигарету.
— А мы вчера стащили Карту Мародёров и столкнулись с мантикорой, — ответил ему я.
— Вы победили, — кивнул головой он, — встреча с мантикорой куда как интереснее.
С этими словами Пат прислонился спиной к корявому дереву и огляделся.
— Так это здесь ты нырял за водорослями? Выглядит довольно жутко.
— Ты ночью здесь не был, — ответил я и сел на поваленное дерево.
— Летом здесь намного уютней, — заметила Гермиона, и, завернувшись поплотнее в мантию, села рядом со мной.
— Не сомневаюсь, только на дворе — ноябрь, — сказал я, — мы будем и дальше строить из себя истинных англичан и говорить о погоде, или к делу перейдём?
Да, только сейчас у нас выдалось время обсудить всё в нормальной остановке. Ну, если кто-то может назвать берег подмёрзшего озера, где вокруг только зловещие корявые деревья, нормальным местом для общения. Зато точно никто не услышит.
На уроке Пат и Малфой выглядели так, как будто они вчера допоздна оба были на дружеской вечеринке, где было много пива, или чего-нибудь покрепче. Мой друг молчал, и вяло готовил зелье, и по виду он был в полной прострации. Малфой выглядел нездоровым (ещё бы ему выглядеть здоровым, кто знает, чего туда Пат намешал), и раза четыре просился у Снейпа выйти. Снейп его отпускал, а на четвёртый предложил сходить в мадам Помпфри. Пат явно чего-то там переборщил в рецепте. А, может, и специально устроил.
— Нет, всё нормально, — даже слегка смущённо ответил ему Малфой и вышел.
— Диарея — болезнь века, — тихо прокомментировал я, но все почему-то услышали. Снейп снял с меня за это пять баллов.
После урока Пат апатично посмотрел на меня и сказал: «Встретимся у озера после обеда, не могу видеть больше эти камни» и отправился на Чары.
— Чего это с ним? — нахмурилась Гермиона. Ага, привыкла к Пату, сыплющему остротами по поводу всего и вся.
— Кризис личности, — усмехнулся я, — не волнуйся, это у него быстро проходит.
Конечно, после обеда я не сразу побежал на озеро, а пошёл к Люпину. Гермиона увязалась со мной, но в кабинет к нему я пошёл один, ещё лелея крохотную надежду, что уговорю оставить карту себе. Но когда я вошёл в кабинет, и Рем посмотрел мне в глаза, то я тут же понял, что уговаривать бесполезно. Я горько вздохнул и протянул ему потёртый кусок пергамента.
— Знаешь, Гарри, — мягко, и немного печально, улыбнулся Рем, — ты всё-таки бываешь удивительно похож на Джеймса. Только он смог бы в нужное время в нужном месте вспомнить про дважды конфискованную Филчем карту.
— Просто надо внимательнее слушать ностальгирующих взрослых, — заметил я.
Рем взял карту с почтительным вниманием и с улыбкой, будто встретив старую знакомую, разгладил углы.
— Я бы оставил её тебе. Правда. Но в наше неспокойное время она мне самому очень пригодится. Вы никого вчера не заметили? Подозрительного?
— Кроме мантикоры? — поднял я брови, — нет, никого. Кстати, куда её дели?
— Посадили в надёжную клетку, — ответил Рем, — вы ей вчера здорово хвост придавили. Пока она у Хагрида, вот уж кто на неё не нарадуется… Сегодня должны прибыть из Комитета по Обезвреживанию Опасных Существ, и уж они решать, что с ней делать.
А когда мы с Гермионой уже шли по коридору, она вдруг засмеялась и сказала:
— Стоило вам с Патом появиться в Хогвартсе, как всё перевернулось с ног на голову. Слизерин стал дружить с Гриффиндором, в школе плетётся какой-то заговор, профессор Снейп оказался бывшим Пожирателем Смерти, профессор Люпин — Мародёром… Ещё пара месяцев и я не удивлюсь, если окажется, что МакГоноголл в молодости зажигала в Вудстоке, Дамблдор строил планы по захвату мира, а Филч был сердцеедом и дуэлянтом.
— Филч — Казанова, это звучит, — засмеялся я в ответ, — и с чего ты взяла, что с ног на голову. Может, наоборот?
* * *

— Ну, давай, мастер игры, не тяни, — сказал я, глядя, как Пат флегматично выдыхает дым, — поражай нас своими новостями. Я весь в предвкушении, что ты сейчас раскроешь нам весь коварный план Барбаросса.
Он долгим задумчивым взглядом посмотрел на тлеющую сигарету в руке, потом на нас и вдруг сказал резким тоном:
— Я — дурак.
Если Патрик Рэндом самостоятельно признаётся в собственной глупости — это всегда звучит сильно.
— Ты случайно выпил зелье сам и выложил Малфою все наши тайны? — иронично проговорил я. Гермиона толкнула меня в бок локтём.
— Я действительно дурак, — вздохнул Пат, пропуская мои слова мимо ушей, — я как полный недоумок купился на самодовольную рожу Малфоя и начал думать, что тот действительно что-то знает.
— Что, от всей нашей затеи вообще никакого толку? — разочарованно протянула Гермиона.
Не буду врать, что сам я не испытывал разочарования. Я-то надеялся, что хоть какой-то свет прольётся на все эти тайны.
— Неужели ты не добился от Малфоя вообще никакой полезной информации? — спросил я.
Пат хмуро ухмыльнулся и затоптал окурок в подмерзающую землю.
— Я мог бы добиться того же результата, просто напоив его. Не пришлось бы столько времени тратить на зелье. Единственно полезный факт — тебе сказать, Гарри, или ты сам догадаешься, как зовут домашнего эльфа Малфоев?
— Добби, — утвердительно сказала Гермиона.
Я чертыхнулся.
— Против Малфоев уже столько доказательств, что я скоро начну верить в их невиновность.
— Потрясающая получится теория, — засмеялась Гермиона, — и всё вокруг происходит только потому, что кто-то решил подставить многоуважаемое семейство Малфоев.
— Папаша Малфой действительно в этом всём замешан, — сказал Пат, печально глядя в пустую пачку, — только вот сынок его ничего не знает, не просвещен, не участвует. Его хватает только на то, чтобы с многозначительным видом говорить «а вот мой отец…». Представляете, — зловеще ухмыльнулся мой друг, — вся школа узнаёт, кем мне приходится Снейп, и я хожу с таким же видом и говорю «а вот мой отец…». На этих словах от меня все начинают шарахаться…
— И отплёвываться, — мрачно продолжил я, — и открещиваться. И даже изредка поливать святой водой. Чего ты разнылся?
— Просто я устал, — выдохнул Пат, ковыряя носом ботинка какую-то замёрзшую кочку.
— Ничего. Завтра суббота, выспишься, — подбодрила его Гермиона.
— Нет, не высплюсь! — возразил ей на это Пат, и, глядя на него, я действительно понял, что всё происходящее крепко прижало моего друга. За последние месяцы, несмотря на питательную хогвартскую диету, он слегка сбавил в весе, плюс полночи без сна. Глаза моего друга блестели, как будто его лихорадило.
— Вы представляете себе, каково спать в подземельях?! Да ещё под озером?! Я — клаустрофоб! Я каждый вечер ложусь спать с мыслью, что надо мной — тонны воды!
— Я и забыл, — хмыкнул я, — ты не представляешь, Гермиона, как трудно затащить его в метро…
— А ещё, — продолжил излияния Пат, — Крэбб и Гойл храпят так, что заглушающие заклинания не помогают! Малфой бормочет во сне, а Нотт — лунатит! Сядет во сне на кровати и сидит, как мумия. Я один раз ночью проснулся, увидел — меня чуть удар не хватил. Я живу в зоопарке!
Я не выдержал и захихикал.
— Я рад, что тебя это развеселило, — хмуро проговорил мой друг, — так что там у вас с мантикорой?
Мы рассказали. Пат выслушал, подумал и вздохнул.
— Карту жалко, — протянул он.
— Ещё бы, — ответил я.
— Но я думаю, — сказала Гермиона, — что можно с определённой уверенностью сказать, что встреча с мантикорой предназначалась не для Гарри.
Пат вопросительно посмотрел на неё.
— Посмотрите, какова вероятность того, что Гарри поздно вечером окажется в подземельях? Да в том крыле вообще почти никого никогда не бывает.
— Может, кто-то хочет скомпрометировать директора? — пожал плечами Пат, — опасное существо в школе и всё такое. И, кстати, наказание по идее вы должны были отрабатывать у Снейпа, а не у Филча.
— А может, цель была в том, чтобы на мантикору наткнулся кто-то другой? — предположил я, — в этом крыле находится личная комната Снейпа.
— Да, — согласился Пат, и тут же фыркнул, — постой. Не хочешь же ты сказать, что кто-то хочет пустить его в расход?
Гермиона аж вздрогнула от такого выражения.
— А что? — пожал я плечами, — хочешь сказать, у него нет врагов? Пожиратель Смерти, перешёл на другую сторону. Не думаю, что преданным сторонникам Волдеморта должно было это понравиться. Ведь остались у него преданные сторонники?
— Да. В Азкабане, — отрезал Пат, — кому мешает Снейп? Сидит в Хогвартсе, мучит… то есть, учит детишек. Кому понадобилось убирать его? Да ещё таким экстравагантным способом? Легче снайпера нанять. Или старый добрый проверенный способ — яд.
— Яд Снейп обнаружит, — уверенно сказала Гермиона.
— С мантикорой он тоже наверняка бы справился, — пожал плечами Пат, — довольно странный метод убийства.
— Да может тот, кто сидит в Запретном Лесу, совсем с катушек съехал? — заявил я.
— Если всё сопоставить, — начала Гермиона, — получается, что Малфой-старший хочет убить Снейпа.
— Я же говорю, бред какой-то, — согласился Пат.
— Ваше дело, — обиделся я за свою теорию, — предоставьте мне тогда другую версию.
— А что случилось за завтраком с Паркинсон? — вдруг вспомнила Гермиона.
— А, — засмеялся Пат, — последствия зелья. Малфой ненароком назвал её коровой. Любя, наверное.
* * *

Так мы оказались в тупике. Идея, что Драко Малфой что-то знал обо всей этой заварушке и проболтался бы Пату под действием зелья, оказалось не самой удачной. Ну, если не считать тот факт, что мы теперь точно знали, что пресловутый заговор и грядущее убийство в Хогвартсе так или иначе связано с мистером Люциусом Малфоем. Отсюда можно предположить, что и с остальными бывшими членами летучего отряда СС.
Действительно можно было бы сказать, что всё происходящее — преддверие возвращения одного общеизвестного блудного тёмного колдуна. Вот только моя уверенность в том, что это совсем не то, никак не уходила. Пат приобрёл привычку периодически спрашивать меня, не переменил ли я мнение на этот счёт, но мой ответ оставался таким же. Он, конечно же, спрашивал, почему я так уверен в этом, и я как всегда не мог дать ему вразумительного ответа. Хотя после того, как я перелопатил тонну литературы по поводу сильнейших тёмных проклятий и прочей ерунды, я кое-что осознал.
Мы связаны. Я и Волдеморт. Смертельное проклятие, не приведшее к нужному результату, не могло не отставить никаких последствий. Есть какое-то связующее звено между мной и Волдемортом, поэтому я уверен — если он возвратится, я это почувствую.
И, тем не менее, время шло. Ничего странного в Хогвартсе не происходило, убить меня никто не пытался, Снейп тоже ходил живой-здоровый (хотя если говорить о нём, я думаю, если бы до него добрались, школа бы ходила на рогах от счастья. За Гриффиндор я отвечаю).
Через неделю после выхода статьи про мои любовные похождения в этом же журнале напечатали опровержение (об этом сказала Гермиона, а ей сказала Парватти, а Парватти — Лаванда, или что-то в этом духе). Мол, Луиза Ван Дер Хайм ни с кем не встречается, она вовсе не сквиб, а Гарри Поттер — просто хороший друг семьи (я родителей Лу видел два раза в жизни, и то — мельком). Лу нам написала, что её отец, узнав о той статье, жутко разозлился и заявил, что не позволит полоскать имя семьи в разных журнальчиках, и устроил разнос в издательстве. Благо, что человек богатый и со связями, и устраивать разносы в издательствах имеет полное право. Гермиона же посчитала, что это опровержение ещё больше сгустило краски и породило больше сплетен, а не помогло пролить свет на истину.
Уроков было много, домашних заданий — и того больше; на тренировках Джинни нас гоняла так, что было почти нереально найти силы, чтобы добраться до спальни; я нашёл ход на кухню к эльфам, которые были рады закормить до смерти любого заглянувшего; Гермиона пыталась подсунуть мне почитать Историю Магии; Пат ушёл от депрессивных мыслей в науку, блистал на Зельях и всё подбивал Снейпа попробовать готовить противоядия методом гидролиза. И всё это, не считая наших экспериментов в анимагии. На чём мы как раз и погорели.
Почти месяц у нас ушло на расчёты анимагической формы. Всё было настолько сложно и запутанно, что мы пересчитывали по пять раз, результаты не сходились, и… короче, это было очень долго, трудно и мудрёно.
— Не понимаю, — возмущался Пат, — на фига мы учились отращивать себе всякие хосты, рога, и прочую гарнитуру, если всё равно приходишь к таким расчётам?
— Его спроси, — помахал я ему ответ книгой, — как там?… Фредерик Ферал… хм. Хотя он умер двести лет назад. У тебя есть два выхода — провести спиритический сеанс или поплевать на его могилу.
— Спиритический сеанс — это к Трелони.
— Нет, спасибо, — вздрогнул я, — я один раз её встретил, так она тут же нагадала мне смертельную опасность, кучу врагов и короткую, но очень несчастную жизнь. Ты ещё не слышал, как о ней Гермиона отзывается.
Но всё-таки наши расчёты подошли к концу. И у нас получилось… ну, что получилось. Мы вместе сидели в Комнате-По-Требованию, которая по моему странному подсознательному желанию превратилась в какую-ту мечту викинга — медвежьи шкуры на полу, щиты и мечи на стенах, толстые свечи в тяжёлых подсвечниках. Может, конечно, и не викинга, но Пат обозвал меня варваром.
Мы сидели по разные стороны мощного дубового стола и молча смотрели друг на друга.
— Ну, что у тебя? — не выдержал я первым.
— А у тебя?
— Я первый спросил, — возмутился я.
— Ну и что? — пожал плечами Пат.
— Не скажу, пока ты не скажешь, — заявил я.
— Что за детство, Поттер? — воскликнул мой друг, — неужели действительно тушканчик?
— Если я тушканчик, то ты — колибри!
— Ни хрена себе, колибри, — самому себе пробормотал Пат.
— Значит, всё-таки птица, — протянул я.
— Ну, если и птица? — задиристо воскликнул мой друг, — то что?..
— А чем это вы тут занимаетесь? — раздался подозрительный голос Гермионы совсем рядом с нами.
Мы с Патом так увлеклись нашим глупым спором, что совсем не заметили, как она зашла в комнату. Мы автоматически сгребли к себе все свои бумаги, Пат захватил даже странную пепельницу в форме коровьего черепа.
— Домашнее задание, — проговорил я.
— Ага, — согласился мой друг, — а как ты сюда вошла?
— Вас нигде нет, — ответила Гермиона, — я и подумала — где же вы ещё можете быть?
Пат хмуро на меня зыркнул. Не знаю, о чём он подумал — пожалел ли о том, что рассказали об этом месте Гермионе, или о том, что я плохо загадал сегодня Комнату.
Впрочем, скрывать тут было нечего, всё и так было понятно. На середине стола одиноко ютилась кучка соответствующей литературы, а на вершине этой кучки та самая книга с говорящим само за себя названием «Анимагия, или вторая сущность каждого волшебника».
Я и Пат молча наблюдали, как Гермиона взяла эту самую книгу и прочитала название. Ох, сейчас нам влетит, прочитал я по выражению её лица. И я оказался прав, в кои-то веки.
Следующие полчаса нам оставалось только молча слушать, какие мы безответственные, да вообще, просто чокнутые, потому что собрались не только нарушить закон и загреметь в Азкабан, но и подвергнуть себя серьёзной опасности… и, короче, мы просто парочка жутких типов и наше поведение вообще ни в какие ворота не лезет.
Пат несколько раз хотел прервать её монолог, но я каждый раз строил умоляющую мину, и он молчал. Гермионе сейчас лучше высказаться. Вот когда она выдохнется…
Когда она всё-таки замолчала, Пат встал и мрачно сказал:
— Ты ведь понимаешь, что нам теперь придётся тебя заобливиэйтить?
Он сказал это таким серьёзным тоном, что даже я сначала поверил.
— Ты ведь шутишь? — уточнила Гермиона.
— Конечно, шучу, — согласился Пат, — но ты ведь нас не выдашь? Нет?
— Всё равно мы не в кого ещё не превратились, — добавил я.
— Вы превратились в двух оболтусов, которые плюют не только на школьные правила, но и на закон! — строго провозгласила наша самая умная подруга, но добавила, — конечно, не выдам. Хотя вы всё равно сошли с ума! Зачем вам это надо? Можно же спокойно окончить школу, зарегистрироваться в министерстве…
— И после этого Сириус перестанет меня уважать, — захохотал я. Почему-то именно из уст Гермионы идея законного превращения в анимага со столь долгими бюрократическими проволочками казалась очень правильной, но одновременно такой бестолковой.
— Гермиона, но ведь это же так интересно, — воодушевился Пат.
— Да, Пат научился отращивать себе шикарную шерсть. Теперь зимой он никогда не замёрзнет, — вспомнил я вечные жалобы Пата на холод подземелий.
— Мы тут как раз закончили рассчитывать свою анимагаческую форму, — похвастался Пат, — хочешь, и тебе подсчитаем?
Гермиона пододвинула себе мрачное кресло, села и не без интереса стала разглядывать книги.
— И кто же у вас получился?
Мы замолчали и опять уставились друг на друга. Не знаю почему, но я никак не мог произнести это первым. В смысле, вроде бы ничего страшного или смешного в моей форме не было, животное как животное.
— Ну что вы как дети? — закатила глаза Гермиона, — так и будете молчать, как два идиота?
— Пат вроде как птица, — сказал я.
— Угу, — согласился он, — угадай с трёх раз.
— Мальчишки, — громко вздохнула Гермиона.
— Не знаю, не знаю, — протянул я, — кто у нас там самый умный? Ворона?
— Сам ты ворона! — возмутился Пат.
— Ну, если не ворона, то, видимо, кто-то из ловчих… ммм… Коршун, — утвердительно сказал я.
Пат странно улыбнулся.
— Смотри-ка, угадал. Дай, теперь я. Ты какое-нибудь травоядное, определённо…
— Уже теплее…
Пат некоторое время смотрел на меня, прищурившись, а потом вдруг захохотал.
— Лошадь, да? Я угадал, да? — сквозь смех спросил он.
— Сам ты лошадь! — теперь уже я возмущался, — я — не лошадь! Я — конь!
— А что смешного? — не поняла Гермиона.
— Же… Жеребец! — продолжал ржать Пат.

Предыдущая главаСледующая глава