Глава Девятая, в которой я учусь колдовать и говорю со змеями

— Куда это вы собрались на ночь глядя? — удивлённо спросил я, глядя на собиравшихся Сириуса и Люпина.
— В лес, — коротко ответил мой крёстный.
— Зачем? — тоже удивился Пат.
Рем, у которого последние дни был необычайно усталый вид, ответил:
— Гарри, сегодня полнолуние.
— Ну и… ааааа… понятно.
Мы пробыли у Сириуса больше двух недель, и мне ещё не приходило в голову спросить, что делает Люпин в полнолуние. Хотя, может это и нетактично…
— А Сириус зачем? — спросил мой друг.
— Оборотни — опасны для людей, но не для животных, — сказал Люпин.
Всё-таки он был хорошим учителем и никогда не раздражался, когда приходилось объяснять прописные истины для таких недоумков, как я с Патом.
— Притом, когда Сириус рядом, моё сознание остаётся … почти человеческим.
— Притом, — ухмыльнулся крёстный, — что я превращаюсь не в болонку и могу удержать Луни от… импульсивных действий.
Странно, — подумал я. Люпин и Сириус. Оборотень и анимаг. Скажи мне, что один из них превращается в волка, а другой — в собаку, я, не задумываясь, поменял бы их местами.
— А как же в школе? — не удержался я.
— Ну, в школе наш преподаватель Зельеварения (тут Сириус скептически хмыкнул) готовит специальное зелье, которое позволяет мне не терять голову, — печально улыбнулся Люпин, — у меня сохраняется способность разумно мыслить… тогда я лежу, свернувшись клубком, в своём кабинете — эдакий безобидный волк — и жду, пока луна пойдёт на убыль.
— А почему ты не пьёшь его здесь? — спросил я.
— Я никогда не был силён в Зельях, — ответил Рем, — а готовить его очень сложно.
— А мой конёк — это Превращения, — поддакнул ему Сириус, — ну, мы пошли.
Они вышли за дверь, но через секунду Рем вернулся.
— Просто на всякий случай, — быстро сказал он, — заприте дверь и не выходите из дома. Ладно?
— ОК, — ответил я, встал и честно запер дверь.
Саамах соскользнула с моей руки и исчезла из поля зрения. Ну да, ей-то оборотни не страшны. Другая весовая категория, я бы сказал.
— Гарри, скажи честно, тебя не нервирует, когда по тебе ползает эта штука? — спросил Пат.
— Во-первых, она по мне не ползает. А во-вторых, она забавная.
— Она змея.
Пат сказал это таким категоричным тоном, что было ясно, что он не скоро привыкнет к моей ручной гадюке.
С Саамах я познакомился через два дня после приезда в дом Сириуса. Во время обследования большого, но довольно запущенного и неряшливого сада, я чуть не наступил на бедную змейку.
— Чёрт, — выругался я, перепугавшись не на шутку, — что тебе в другом месте не ползается?
К моему удивлению чёрная змея скользнула вокруг моего ботинка, подняла свою голову и ответила мне:
— Зсссдессь неплохххая охххота.
Голос у неё был тихий и свистящий, но я его прекрасно понимал.
— Правда?
— Зсссдессь много мышшшей.
— Ну, тогда удачной охоты, — пожелал я, всё ещё пребывавшей в лёгком шоке.
— Ссспассибо, — поблагодарила змея и исчезла в зарослях густой травы.
Мои друзья стояли столбами и пялились на меня, как будто у меня внезапно выросла ещё одна голова. Или две. Даже Лу была удивлена, что было большой редкостью.
— И что это было? — спросил Пат.
— Это была змея.
— Я догадался, что не крокодил. Ты что, с ней разговаривал?
Нет, я, блин, песни с ней пел!
— Да, она сказала, что охотится здесь на мышей.
— Так и сказала? — слегка обалдело сказал Пат.
— Да. А вы что, разве не слышали?
— Мы слышали, как ты свистел и шипел, — вставила своё слово Лу, — а змея тебе поддакивала.
Вечером вопрос о моих способностях общения со змеями встал ребром.
— Ты говоришь на парселтонге? — удивился Сириус.
— Я говорю со змеями, — возразил ему я, — но если это так называется… Помню, в одиннадцать, в террариуме, я разговаривал с боа-констриктором. Он мне сказал, что никогда не был Бразилии…
— Боа-констриктор рассказал тебе, что никогда не был в Бразилии? — ошарашено спросил крёстный.
— Ага, — подтвердил я, — ещё ему было жутко скучно.
Я не видел ничего ужасного в общении со змеями. И ещё я не стал рассказывать, как случайно «удалил» стекло в террариуме, в результате чего тот самый боа-констриктор смылся. Хотя, вряд ли он добрался до родины…
— Вообще-то, — начал Рем, — это очень необычный и редкий дар. Чаще всего он передаётся наследственным образом. Лили со змеями не разговаривала.
— Джеймс тоже, — заверил всех Сириус, — помнится, Салазар Слизерин говорил на парселтонге… Но Джеймс вряд ли мог быть его потомком.
Люпин недоверчиво посмотрел на него:
— Что же получается, Лили была в родстве со Слизерином?
— Да почему я вообще должен быть в родстве с каким-то там Слизерином? — возмутился я, — просто я умею говорить со змеями, вот и всё!
Люпин пожал плечами.
— Гарри прав. Просто у него редкая способность.
На том и решили.
А с Саамах я подружился. Она (по её же словам) оказалась необычной змеей. В отличие от своих сородичей, она была заметно короче и не впадала в спячку зимой, что приносило ей, как оказывается, немало проблем. Да, даже у гадюк, как оказывается, не в чести быть не таким, как все. Она оказалась неплохим собеседником, и ей не чуждо было своеобразное чувство юмора. Саамах понравилось обвиваться вокруг моего запястья — Лу к этому быстро привыкла, а вот Пат часто вздрагивал при виде подобного браслета.
* * *

Не буду вдаваться в подробности поездки до дома Сириуса, хотя тоже не обошлось без разных приключений. Например, когда не в меру любопытный полисмен очень заинтересовался вопросом — куда это едет молодая симпатичная девушка в компании четырёх мужчин? То обстоятельство, что мы с Патом сами ещё недалеко ушли из детского возраста, его не заинтересовало. В конце концов, Люпин, кажется, стёр ему память. Надеюсь, не всю.
Дом у моего крёстного был классный. Таким, каким и должен быть дом в моём представлении — много окон, много света, и много беспорядка. Никаких тебе стерильных кухонь и выдраенных до блеска полов — настоящая холостяцкая берлога. Электричества тоже не было…
Люпин жил у Сириуса. Или, по его же выражению, временно проживал. В школьное время он жил в Хогвартсе, а летом — у крёстного. Своего дома, как я понял, у него не было.
— Вот женю нашего оборотня, и избавлюсь наконец от него, — иногда приговаривал с усмешкой Сириус.
Я узнал жуткую тюремную историю крёстного. И знаете что? Сириус — не убийца! Он невиновен. Во как!
…- Когда я пришел работать в Хогвартс, — продолжал рассказывать Рем, — то совершенно случайно увидел крысу, домашнего питомца одного мальчика. Я его сразу узнал, я столько раз видел, как Питер превращается… У крысы не хватало одного когтя… Потом мне всеми правдами и неправдами удалось добиться свидания с Сириусом, и он рассказал мне, как всё было на самом деле.
— Хорошо, что добился, — добавил мрачный Сириус, — в то время я как раз обдумывал план побега.
Рем продолжал:
— Потом я пошёл, естественно, к Дамблдору. Нам удалось выловить Петтигрю, а Сириуса оправдать.
— Надеюсь, с Петтигрю сделали что-нибудь страшное! — иногда моя кровожадность не знает пределов.
— Не сделали, — зло ответил крёстный, — этому маленькому предателю удалось сбежать. Крыса!
Мрачный Рем подытожил:
— Главное, Сириуса освободили. Скандал был грандиозный. У Фаджа были не лучшие времена. Представляете — невиновный человек сидит в Азкабане двенадцать лет! Министерство просто лихорадило.
— А Барти Крауча хватил удар, — без всякого сожаления добавил крёстный, — это он посадил меня без суда и следствия.
— Вот был сюрприз для этого мальчишки, — сказала тогда Лу, — ну, у которого крыса жила.
— Сюрприз был для всей семьи, Петтигрю жил у них все эти двенадцать лет, — сказал Рем, — Уизли. Они, кстати, неподалёку живут.
— Уизли? — вспомнил я, — Это брат той девчонки, с который мы в участок угодили?
— Один из братьев. У неё их шесть штук.
Пат присвистнул.
— А они все рыжие? — заинтересовался мой друг.
— Да, — подтвердил крёстный, и не с того, не с сего, добавил, — кого-то ты мне, парень, напоминаешь…
Это был риторический вопрос (и, даже, не вопрос вовсе) и ответа не требовал.
* * *

Лу пробыла с нами недолго, и через неделю оставила наше сугубо мужское общество без женского влияния, успев вдоволь покритиковать наши с Патом попытки колдовать. Это была одна из её добровольно-принудительных поездок во Францию к родственникам, которых Лу терпеть не могла. Вообще-то, родственники Лу не были французами, они были голландцами, просто жили в Провансе. Но каждый раз, когда Лу пыталась мне объяснить особенности своего происхождения, я насмерть запутывался и единственное, что я понял — Лу не совсем англичанка.
На редкость мирно продолжались наши каникулы. Люпин и Сириус пытались втиснуть в наши бедные головы как можно больше информации о магическом мире. И, конечно же, учили колдовать.
Получалось у нас с Патом по-разному. Иногда легко, иногда не очень. Один раз мы переусердствовали с Хохочарами, причём задело всех, и минут двадцать все в доме ржали, как сумасшедшие. Такое ощущение, будто мы дружно обкурились марихуаны.
На мой взгляд, у Пата получалось лучше, чем у меня. Но иногда его просто заклинивало, и он не мог сделать абсолютно ничего. Люпин был уверен, что это из-за чужой палочки. Но Пат однажды признался:
— Стоит мне задуматься над тем, как это происходит, и я ничего не могу сделать.
— Пат, но это же магия! — засмеялся я, — здесь и нельзя знать «как», просто… просто колдуй!
— Нет! — упрямо воскликнул Пат, — это — не магия! У заклинаний, насколько мне известно, у настоящих заклинаний, совсем другая вербальная структура. Они должны взывать к определённым природным силам. Магия — это вызывание духов! К примеру, желательно употребление истинного имени демона, правильная формулировка его вызова, надежное ограждение себя, чётко обозначенное желание заказчика…
Рем и Сириус ошарашено смотрели на него.
— Костёр тебе обеспечен, Пат, — проговорил я, — я и не знал, что ты такой крупный авторитет в области чёрной магии.
— Глупости, — фыркнул мой друг, — просто много читал!
— И ты хочешь сказать, — усмехнулся крёстный, — что всё это… весь наш мир — это не магия?
— Да, — нахально заявил Пат.
— А что же тогда? — немного растерянно спросил Люпин.
Мой друг вздохнул, будто признавая своё поражение. Временное.
— Не знаю. Но узнаю, не сомневайтесь.
Лично я не сомневался. Я давно знал Пата и понимал, что существование магии — это удар по его мировоззрению. Мой друг был прирождённый учёный. Я хоть и не считал себе таким уж романтиком, но вся эта магическая ерунда довольно быстро освоилась в моей голове. Магия? Ну ладно, пусть будет магия. Если это волшебство, то и нет вопросов, не так ли?
Но не Пат. Мой друг никогда не верил в сказки. Вернее, все мы когда-то перестаём в них верить, но он и НЕ ХОТЕЛ в них верить, понимаете. Для него святой троицей были Дарвин, Менделеев и Эйнштейн, а верил он только в теорию эволюции, научно-технический прогресс и безграничные возможности человеческого разума. И если он пообещал доказать, что магия — это и не магия вовсе, у меня были все основания ему верить.
* * *

Так вот мы и жили. Научили Люпина и Сириуса играть в футбол. Рассказывали в подробностях о нашей школьной и внешкольной жизни. Они нам рассказывали про квиддич и предавались воспоминаниям о моих родителях. Как я понял, их компания под названием Мародёры наводила большой шорох в школе и за её пределами.
Люпин, оказывается, знал маму Пата.
— Ну, Сириус, ты должен её помнить, — допытывался он до крёстного, — она же училась с нами на одном курсе! Она ещё была старостой в Равенкло! Она ещё… — он бросил мимолётный взгляд на Пата, в котором прочиталось внезапное изумление, а потом махнул рукой, — аааа… всё равно не вспомнишь.
— Извини, Луни, наверное, я старею, — улыбаясь, развёл руками Сириус.
— Просто ты не можешь вспомнить тех девчонок, что не таскались за тобой, — засмеялся Рем.
И весь последующий вечер Люпин бросал на Пата странные взгляды, будто что-то про себя высчитывая. Но ничего не сказал.
* * *

К нам иногда приходили гости. И часто у меня складывалось ощущение, что они приходили именно за тем, что бы ПОСМОТРЕТЬ на меня. Как вам это нравится? Мне, лично, не очень. Все они ритуально глазели на мой шрам, говорили (ну, за редким исключением), что я вылитый отец, а глаза у меня — мамины. Мне кажется, скоро у меня разовьётся нервный тик от этих слов.
Чаще других к нам в гости заходила двоюрдная племянница (или какая-то там родственница) Сириуса — молодая девушка по имени Нимфадора Тонкс. Довольно забавная девушка, надо сказать, притом, что у неё были какие-то необычайные способности и она могла свободно менять внешность без применения пластической хирургии.
Мы с Патом быстро смекнули, что приходит она не совсем к Сириусу, да и стали вполне ясны намёки крёстного на женитьбу Люпина, так что традиционно единственным человеком, который ничего не хотел понимать, был Рем. Хотя, может, не так уж и не понимал, потому что один раз я услышал обрывок разговора моих опекунов.
— … слишком стар, слишком опасен и слишком беден… — наверняка это Рем о себе так. Он вообще очень критично к себе относится. А Сириус ему на это ответил, что он просто идиот. В этом вопросе я был солидарен с крёстным.
* * *

Так, в ночь на полнолуние, мы остались с Патом в одиночестве. Я живо представил, что скоро по окрестным лесам будут носиться оборотень и анимаг, распугивая местную живность, и мне стало грустно. Не за себя, а за них. Как им должно быть, тоскливо, при воспоминаниях о былых деяниях мародёрской четвёрки, и при осознании, что с ними со всеми произошло впоследствии.
В таком вот меланхоличном настрое меня дёрнуло спросить Пата о его исчезнувшем родиче.
— Ты думаешь, твой отец был волшебником?
Пат фыркнул и посмотрел на меня.
— Конечно! С таким-то имечком.
И потом добавил, предвосхищая другой мой вопрос:
— И даже не думай, я не собираюсь ничего о нём узнавать!
— Почему? — удивился я.
Пат достал сигарету и прикурил от свечки.
— Я уже тебе говорил, — затягиваясь, сказал он, — что он может оказаться козлом. Теперь я в этом почти уверен.
— ????
— Сам посуди, — продолжал Пат, — сколько здесь народу вспоминали — твоих родителей, мою мать, Уизли этих, каких-то Лонгботтомов…
— Ну и?… — никак не мог уловить мысль я.
— Ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь сказал — «а помните старину Снейпа? Классный был чувак!» Нет, не слышал.
— Может, они и не были с ним знакомы? — я пожал плечами.
— Да ладно, волшебников не так уж и много, здесь все друг дружку знают.
С этими словами он отложил учебник по Превращениям и попытался превратить во что-то чашку. Не могу сказать точно, во что, но в результате у чашки отросли паучьи лапки и она бодро почапала вон из комнаты. Чашку мы так и не поймали, и остаток вечера хохотали чуть ли не до истерики над «рецептами» из учебника по Зельям.

Предыдущая главаСледующая глава