Глава 1. Федерация

Еще до разрыва договора Лецифер подготовил место, где все входящие в Союз расы могли бы встречаться в полной безопасности. Этот же остров был не только подходящ во всех отношениях и хорошо защищен, но и почитался всеми расами, как историческое место. Морской народ почти с благоговением подготовили место встречи.
И спустя почти тысячу лет, после переговоров Морганы и Мерлина, Авалон вновь стал свидетелем исторического явления – новой встречи за столом справедливости.
Каждая раса внесла в общую защиту острова свои магические трюки, направленные на безопасность, как своих послов, так и представителей чужих рас. Сейчас на острове находились только Посланники Древних Рас, желающие официально засвидетельствовать рождение нового союза – Союза равных.
Нимфы и дриады также позаботились о безопасных порталах, удобных для каждой расы. Представители народов съезжались на остров в течение нескольких дней. Чтобы занять время до начала переговоров, они обсуждали насущные проблемы: формирование отрядов для войны с Вольдемортом, участие каждой из рас в этой войне, проблемы снабжения. Общая договоренность была достигнута уже давно, оставались лишь мелкие детали. Ими послы и занимались.
На этих встречах Лецифер открыл лицо для тех, кто еще не видел его, и объяснил, почему он такой. Кажется, он был принят всеми, хотя и не сомневался, что они еще долго тайком обсуждали его.
Это разрушило его последние сомнения в нем самом и его действиях. Он был и оставался Лецифером, не больше и не меньше. И чего мог он еще желать?
Разумеется, он помнил о том, что был неудавшимся хоркруксом его врага, но сейчас он понимал, что может обойти это препятствие. Вероятно, это будет стоить ему жизни, но для Лецифера смерть в бою – только его собственное решение.
Наконец, собрались все. Пришло время для решающего шага.
Король и королева морского народа находились в огромном треугольном аквариуме, заколдованного таким образом, что хорошо пропускал звук в обе стороны. Из аквариума шел небольшой тоннель, по которому они могли беспрепятственно вернуться в море. Владыки морского народа совершенно неожиданно нашли общий язык с представителем племен сфинксов. Тот был восхищен, узнав, что в море имеется множество еще неведомых им загадок.
В другом углу Хозяин Золота оживленно беседовал с представительницей темных эльфов о возможности обмена магией на договорных условиях. Гоблин был весьма заинтересован возможностью устройства персональных порталов к сейфам повышенной секретности. Эльфийка же выясняла вероятность хранения родовых сокровищ в особо защищенных местах и пробовала выторговать установку гоблинской защиты в княжеском дворце.
Ремус Люпин со значительным лицом беседовал с представителем кентавров. Хирон самозабвенно рассказывал благодарному слушателю о различных фазах полнолуния и как каждая из них влияет на оборотней.
Нимфа тоже нашла себе собеседника. Они вместе с Майло, представителем травоядных гумани, возмущались истреблением людьми лесов и вытекающими из этого последствиями.
Еще одна пара была, на взгляд Лецифера, даже забавна. Тая уже давно посылала ему умоляющие взгляды, но он делал вид, что увлеченный последними приготовлениями, не замечает этого. Было забавно смотреть, как хищный гумани – Левант, с первого взгляда признавший в эльфийке любовь всей своей жизни, ухаживает за ней принятым у хищников образом. Она уже в который раз отказалась и от куска мяса, и даже от персика, с неохотой протянутого ей.
Но пришло время прервать разговоры и перейти к тому, для чего они собственно и собрались. Лецифер обернулся и кивнул помогающему ему Изаелю. Тот откашлялся и хорошо поставленным голосом призвал:
– Пора начинать. Пожалуйста, займите ваши места за столом переговоров. Спасибо.
Это был круглый стол из ценной древесины редкого магического дерева. Кресла с богатой отделкой были покрыты дорогим бархатом глубокого синего цвета «королевского» оттенка.
За стульями амфитеатром поднимались ступени белого мрамора. Сейчас они были пусты. Но когда-нибудь они будут заняты зрителями, послами рас, претендующих на вступление в союз, журналистами. Но все это будет лишь в будущем.
Кольцо ступеней было разорвано лишь проходом от двустворчатой двери к столу. Ажурный купол из хрустального стекла и того же белоснежного мрамора образовывал потолок.
– Мы все знаем, зачем собрались, – начал Лецифер. – Каждый народ имеет свой голос, которым и свяжет себя с договором и другими народами. Каждый из вас уже подписал временное соглашение, приспособленное к его расе и ее потребностям, но сегодня мы с вами примем основные законы для всех. Если у кого-то из вас еще есть сомнения и вопросы, то он должен немедленно сообщить о них.
Ответом на его приглашение было молчание. Наконец, Ремус Люпин поднял руку. – Как мы будем называться? Союз звучит как-то временно и несколько неуверенно.
Полувампир расслабился. Он какое-то мгновение ожидал чего-то плохого. – Название – это не суть нашей организации, но оно важно. Я слушаю ваши предложения.
– Организация борьбы за равноправие всех рас? – Неуверенно предложил Изаель, представляющий вейл от имени Совета Родов.
– Звучит слишком по-человечески, – немедленно отказался Хирон. – И как это будет в сокращении?
Изаель только пожал плечами. Он принял решение старика. Владычица морского народа подплыла ближе к стене аквариума. – Союз, объединение, группа… это хорошо для политической партии, а мы хотим быть большим.
– Мы хотим наблюдать за такими группами, – задумчиво пробормотал Лецифер. – Но Наблюдатель – тоже звучит не хорошо.
– А я не согласна с тобой, – нимфа упрямо тряхнула головой. – Они должны знать, что мы следим за тем, что они делают.
– Хозяин Золота и я хотим внести наше совместное предложение, – вежливо вмешалась в беседу Тая.
Рулок Каменный солидно кивнул. – Мы предлагаем называться «Федерацией».
Сидящие за круглым столом задумались. Майло резко боднул головой воздух и звучно хмыкнул. – Вот так? Не больше и не меньше?
– Именно, – подтвердил гоблин. – Нам подходит лучше всего. Это объединяет все наши интересы: политические, экономические или общественные.
Все согласно закивали головой. Лецифер согласился, что это было лучшей идеей для названия их союза. Это понравилось и ему. Коротко, четко и емко. То, в чем они нуждались. Он любезно кивнул гоблину и Тае.
– Спасибо. Мы можем голосовать за это предложение. Кто за это название, поднимите, пожалуйста, руку… или лапу. – Последнее он добавил, бросив взгляд на сфинкса.
На другом конце стола гумани спорили приглушенными голосами. Лецифер вздохнул. – Пожалуйста, не забывайте, что каждый народ имеет свой собственный голос. Майло, Левант?
Левант громко, по-кошачьи, зашипел на своего коллегу. – Поднимай руку, ты, травоед. Это только название. И ты все равно не придумаешь ничего лучшего.
– Заткни пасть, – тем же любезным тоном вернул Майло, но руку все же поднял.
– Спасибо. Теперь я должен спросить, кто против… но я вижу, что таких нет. Итак, теперь мы называемся Федерация.
Вероятно, он ожидал аплодисментов или чего-то похожего, так как сделал паузу, но ничего не происходило. Представители народов просто кивнули и приняли это, как данное.
Лецифер коснулся пергамента перед собой. Немедленно на нем возникли буквы, сложившиеся в новое название для союза рас.
– Хорошо, переходим к самому важному. – Лецифер указал на лежащие на столе перед каждым послом документы. Для представителей морского народа бумага была магически защищена от воздействия воды. Каждый уже знал, что произойдет, но Лецифер счел необходимым еще раз повторить.
– Это заключительный договор. Все копии перед вами магически соединены с оригиналом, и являются, по сути, тем же оригиналом. Все, что вы сделаете с копией, произойдет с оригиналом. Подписи, которые вы поставите, обязуют ваш народ принять все условия договора. Подтверждением вашего согласия будет ваша кровь и ваша подпись. При изменении правителя или правительства, мы должны будем вновь собраться для подтверждения прежних обязательств. Точно так же, как и для принятия в Федерацию новых рас.
– Что произойдет при нарушении условий договора? – уточнил Владыка Моря.
– Немедленное расторжение всех связей, экономическая блокада, а при необходимости военные контрмеры, – сухо перечислил Лецифер. – Точное наказание будет назначено всеми состоящими в Федерации.
– Понятно.
– Отлично, – представитель вампиров коснулся края стола, куда были магически встроены управляющие команды. Перед послами немедленно возникли небольшие кинжалы. Каждый из них был отделан в стиле народа, представителю которого был предназначен, и украшен символом этой расы. Лецифер внимательно осмотрел свой – кроваво-красная рукоять и руна крови. Ремус вертел в руках бело-серебреный нож с изображением лунного серпа.
– Начнем? – Лецифер спокойно надрезал большой палец и капнул кровью на пергамент. – От имени вампиров, – четко и громко проговорил он.
Другие почти одновременно с ним проделали ту же процедуру от имени собственных народов. Пергаменты коротко вспыхнули, принимая их кровь и клятву. Теперь все было готово для второго шага.
Лецифер вновь коснулся края стола. Теперь перед послами появились простые серые перья. Чернила были не нужны. Договор должен был быть подписан кровью.
Никто не вымолвил и слова, подписывая свои имена. Слышались только скребки пера о пергамент да сдавленное взволнованное шипение Майло.
Лецифер мимоходом заметил, что этот ритуал не потревожил его магию. Здесь было только соединение доверия, а не договор, препятствующий измене, как у вампиров с Вольдемортом. Это ему нравилось, и он надеялся, что и дальше все будет идти так же добровольно. Почему бы и нет? Ведь, войдя в Федерацию, народы получали лишь преимущества.
Подписанные пергаменты сами собой свернулись в рулоны, обвитые красной лентой, которые запечатались печатями рас. Поверхность стола взбугрилась маленькими волнами, свитки скользнули по этим волнам до середины стола, где соединились в десятилучевую звезду и вспыхнули магическим светом. Сияние медленно угасло, и оказалось, что свитки впаяны в древесину. Казалось, что они лежат под стеклом в специальном углублении, но это было не так. Стол согласия обладал магией собственного разума, которую использовал для охраны доверенного ему договора.
Кража была невозможна. Даже Вольдеморту понадобились бы годы, чтобы сломать эту защиту. Каждый мог взять свой свиток только вместе с другими.
Сложная процедура была как раз во вкусе Лецифера. Он слишком хорошо знал о всевозможных уловках, направленных на расторжение договора, чтобы согласиться на более простой метод хранения.
– За Федерацию! – Тая подняла бокал с вином. Они сделали это. Теперь они были едины.
– За Федерацию, – поддержали ее остальные, салютуя бокалами с различными напитками.
Восторженный призыв, полный силы и уверенности, прокатился под сводами зала переговоров, поднимаясь к куполу и набирая силу. Он болезненно ударил в чувствительные уши Лецифера, заставив его поморщиться. В душе он проклял архитектора, положившего силы на создание такой великолепной акустики.
Скользящим движением руки он откинул капюшон, открывая лицо.
– Лецифер? – Тая удивленно подняла голову.
Он улыбнулся. – Здесь все видели мое лицо и знают кто я. Поэтому, вряд ли он нужен мне здесь.
Эльфийка сдержанно кивнула. Ремус выглядел тоже немного удивленным. Оба достаточно долго знали юного полувампира и понимали, что его внешний вид не был тем, что он охотно открывал. Но с другой стороны, это было его собственное решение. Вероятно, он хотел этого.
Лецифер хотел этого. Возможность открывать лицо каждому росло в нем, как и желание быть нормальным. Возможность показывать другим свои чувства и эмоции. И что важнее всего – доказать самому себе, что он способен жить без капюшона. И он просто не мог больше противостоять этому стремлению.
Он откашлялся. – Следующий вопрос, который мы должны решить – выбор президента.
Все дружно закивали.
– И как мы решили в предварительных беседах, президент должен отказаться от всех своих должностей и привилегий при своем народе. Он избирается для всех рас, и должен быть нейтрален и беспристрастен. Это так же действительно и для властителей своих рас. Каждый народ может предложить любого претендента, но лишь принадлежащего к их расе. Но сейчас рассматриваются лишь кандидатуры присутствующих здесь.
– Итак, кто из вас не желает быть избранным?
– Я, – сообщил Владыка моря. – Я не могу и не хочу отказаться от своего предназначения. Возможно, в следующий раз мы представим нашего претендента, молодого русала. Он очень помог нам в подписании предварительного договора. Но сейчас, во время войны, он еще слишком молод для подобной ответственности.
– Принято. – Лецифер почтительно склонил голову. Не об этом ли русале говорила Мира? Если так, то у них в будущем будет сильный член правительства Федерации.
– Я также отвожу свою кандидатуру. – Люпин привстал, чтобы его увидели. – Сейчас у меня нет достойного приемника, способного удержать объединенные стаи. Возможно через несколько лет.
Лецифер ожидал этого. В настоящее время было слишком опасно оставить свежесобранную стаю под руководством неопытного вожака.
– Я, – неловко улыбаясь, прощебетала нимфа. – У нас нет никого, желающего принять эту должность во время войны.
Темная эльфийка наклонила голову, соглашаясь. – У нас такая же ситуация.
Никто не прокомментировал этот отказ, хотя между миролюбием нимф и причинами отказа Темных Эльфов было слишком большое различие. Темные эльфы в основном были миролюбивым народом, но спровоцированные могли стать действительно опасными. Причиной отказа в настоящий момент могла быть лишь борьба за власть между правящими династиями Темных Эльфов.
Хирон громко топнул копытом, привлекая внимание к себе. – Мы долго вчитывались в знаки звезд и поняли, что Марс избрал другого форейтора.
Майло засопел и постучал по столу. – Во время войны мы передаем право на руководство хищным. Левант будет лучшим вожаком стада.
– Стаи, ты, травожор, – пробурчал обиженный Левант.
Полувампир успокаивающе поднял руку. Он опять коснулся стола и перед каждым возник пергамент со столбиком имен на нем.
– Повторяю еще раз. Нимфы, Темные эльфы, Морской Народ, оборотни и кентавры отказались войти в число кандидатов, но они по-прежнему имеют свой голос в голосовании. Так же, как и травоядные гумани. Участие в выборе принимают: От вампиров – Лецифер. Гумани – Левант Острый коготь. Сфинксы – Чамаат. Вейлы – Изаель. Гоблины – Рулок каменный. Рулок, ты уверен, что сможешь отказаться от должности Хозяина Золота?
– Уверен, – Гоблин оскалился. – Нашей расе требуются новые горизонты и задачи.
Лецифер просто кивнул. – Вам достаточно отметить вашего кандидата. Начинаем?
Он закончил свой выбор последним. Он долго думал над кандидатами, перенося конец пера от одного имени к другому. Отметить себя ему не позволяла гордость, хотя это и не запрещалось условиями.
Выбор был нелегок. Каждый из кандидатов имел свои достоинства и недостатки.
Левант, с его сердцем истинного воина, был несколько темпераментен и обладал взрывным характером.
Тая была истинным стратегом, но плохим дипломатом. В этом искусстве отличался Изаель, но он не всегда мог четко представить цели.
Чамаат… умен, быстр в решениях. Кроме того, как и все сфинксы, не обременен повышенным сочувствием ни к одной расе, а значит беспристрастен. Но холоден и слишком отстранен.
Рулок, опытный руководитель, стратег, но не воин.
Сначала Лецифер вычеркнул Леванта. В ярости он мог совершить непоправимую ошибку. За ним последовал Изаель. Его дипломатические способности сделают его фаворитом мирного времени, а сейчас идет война.
Тая, Чамаат, Рулок. Он вспомнил, как Тая отказалась от звания командующего из-за своего тогда еще не рожденного сына. Вспомнил, с каким одухотворенно-счастливым лицом рассказывала она о сыне Доминика… Нет. Как президент она всегда будет в опасности. Он избавит ее от этого.
Из оставшейся пары он выбрал гоблина по единственной причине. Лецифер знал, что значит должность, от которой Рулок отказывается ради руководства Федерацией.
– Ты скоро? – Изаель нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.
– Уже, – Лецифер отметил гоблина.
Немедленно все записки, так же как и рулоны договоров перед этим, скользнули к середине стола и коротко вспыхнули. Языки пламени взвились вверх, формируясь в буквы. Лецифер замер. Кто будет тем, кому они подчинятся на ближайшие годы? На карте стояло очень многое. Было ли верным его решение предоставить право выбора случаю? Сомнение не успело глубоко войти в его сердце, как он смог прочитать имя.
ЛЕЦИФЕР.
Полувампир заморгал. Он ожидал этого. И ожидал с нетерпением. Но видеть это… он был доволен. Это означало, что его признали в том виде, каким он был. Он улыбнулся. – Спасибо.
Рулок пренебрежительно махнул рукой. – Нечего благодарить. И так было ясно, что это будешь ты. Мы ни о ком из здесь присутствующих не знаем столько, сколько о тебе. И мы знаем, чего от тебя можно ожидать.
Хирон кивнул. – Твоя роль в этой войне была предопределена звездами. Ты любимчик Марса.
– И единственный имеющий шанс против Темного Лорда, – подтвердила Тая. – Единственное, что меня интересует, кого выбрал ты?
Лецифер замигал. – Зачем тебе? Ну, Рулок…
Гоблин разразился лающим смехом. – А я думал, что никто и не подумает избрать гоблина на подобную должность.
– Сделали ли мы ошибку или нет, покажет время, – Сфинкс мягко потянулся, разминая спину.
– А кто станет руководить вампирами? – Ремус настороженно оглядел Лецифера.
– Не знаю. Наверное, Мирт или Мира… Они знакомы со всеми моими обязанностями. И Совет, скорее всего, согласится на них.
Владычица моря радостно засмеялась. – Надеюсь, что я смогу еще раз встретиться с Мирой. Мы подружились с ней, пока она вела у нас переговоры. Передай ей, что я прикажу еще раз просушить пещеру, где она сможет жить.
Темная эльфийка взмахнула крыльями, что указывало на ее нетерпение. – Не будем терять время. У нас есть еще масса нерешенных вопросов. Например, война в Англии.
– Которую мы выиграем. – Ремус сверкнул глазами. – Вольдеморт недооценивает нас. Он забыл о силе Древних. Мы докажем ему, что он ошибается и приведем его власть к концу.
– Ведь мы – Федерация, – нимфа мечтательно прикрыла глаза. Она была твердо уверена в будущем для ее вымирающего народа.
Лецифер ловил в воздухе напряжение готовности к большой работе за всеобщее благо и улыбался. Они выиграют только потому, что не могут себе позволить проиграть.

* * *

Тибальд Розье рассматривал деревья на краю поляны. Они были уже стары, но между ними проглядывала свежая зелень. Все выглядело настолько мирно и безопасно, что некоторые забывали, что находятся в Запретном лесу. Но он знал, что безопасность соблюдается лишь в с трудом очищенном кругу диаметром не более двадцати метров. Тем не менее, он радовался свежему воздуху и с удовольствием вслушивался в щебетание птиц.
Далеко за этими деревьями находился Хогсмит, а немного в стороне и их конечная цель – Хогвартс. Розье вздохнул, вспомнив свою старую школу, в которой он познал много радостей и невзгод, в которой впервые полюбил, и которая была последним оплотом и символом сопротивления. В тот момент, когда он вновь пройдет по ее коридорам, эта ужасная война окончится и лорд начнет новую эру.
Розье не был настолько глуп, чтобы предположить, что эта эра обойдется без несправедливости и бедности, но он был твердо убежден, что, в любом случае, это будет лучше, чем прежнее коррумпированное правительство и медленное угасание старых традиций. Кто из всех этих прибывших в их мир магглорожденых, понимал тонкие нюансы родового колдовства или семейных ритуалов? Кто из них с детства слушал рассказы о магии и ее силе? Некоторые отказывались даже от мантий, предпочитая маггловскую одежду. Знали ли они, почему волшебники носят именно мантии? Знали ли они, что это больше, нежели просто предмет одежды? Они символизировали возвышение магов над простым народом, а также – равноправие мужчин и женщин. Они забыли древнее слово маг, предпочтя маггловские – волшебник и ведьма. Только магглы делали такие большие различия, ориентируясь на случайные события при зачатии. Не на силу! А только на наличие или отсутствие некой анатомической детали.
Громкий треск за спиной прервал раздумья пожилого мага. Он обернулся и увидел двух юнцов с палаткой. Они только что неловко упали на землю, выйдя из перемещения портключа.
– Могу ли я спросить, что это значит?
– Мистер Розье, – оба мальчишки столкнули с себя палатку, встали и почтительно поклонились старшему. – Извините, мы принесли палатку…
– Вижу… и вижу, что вы не знаете заклинания уменьшения вещей.
Двое смотрели на него и молчали. Видя, что ответа ему не добиться, он сморщился, как от боли. – Начните устанавливать палатки по периметру поляны. Центр оставьте для палатки лорда.
– Слушаюсь.
Розье лишь кивнул и побрел дальше. По его расчетам, лагерь будет готов уже к утру. Местоположение было выбрано удачно и не имело никаких видимых недостатков. При необходимости, его можно было быстро передвинуть ближе к школе, но на первый случай место было выбрано идеально. Первой их целью была защита школы. Ее щиты. Розье мысленно сравнил Хогвартс с орехом – жесткая кожура и мягкое ядро.
Он аппарировал назад в убежище лорда. Его уже ждали.
– Драко?
– Господин Розье, – блондин слегка поклонился. – Темный Лорд ожидает вас в кабинете.
– Спасибо, – правая рука лорда осмотрела мальчика. – Как дела у твоей матери? Я слышал, смерть Люциуса подкосила ее.
Драко упрямо смотрел в пол, но ответил честно. – К сожалению, да. Она была при угрозе выкидыша. Целители с трудом предотвратили это.
– И как она сейчас?
– Она сконцентрировалась на ребенке.
– А ты?
Драко сглотнул. Это был допрос. Мягкий, но допрос. Мог ли Розье подозревать его в передаче сведений Лециферу? Он вспомнил уроки отца. Говори правду, тогда ты не сможешь запутаться в собственной лжи.
– Разумеется, смерть отца стала для меня тяжелым ударом, но с другой стороны, наши отношения в последнее время не были слишком хороши. Так что моя скорбь не так велика, как можно предполагать. Но, тем не менее, я потрясен.
Он умолчал о ночи, когда, как ребенок рыдал на руках плачущей матери. Хотя и знал, что больше никогда не смог бы простить отца за причиненное им зло. Успокоившись, он вернулся к своим обязанностям, стойко терпя оскорбления за ошибку его отца. Он вынес все с гордо поднятой головой, повзрослев, меньше чем за неделю.
Розье кивнул. Ученик обладал сильным потенциалом. Вероятно равным потенциалу Люциуса, но более мягким его вариантом. Вероятно, Драко никогда не сможет по-настоящему полюбить лорда, особенно после его постельного опыта, но он предан идеалам господина, а это намного важнее. Драко был с чистой кровью старинного рода, и за это Розье любил его, как сына. Мальчик нуждался лишь в правильном воспитании.
– Если тебе нужна будет помощь или просто внимательный слушатель, то можешь всегда рассчитывать на меня, Драко. Теперь, когда у тебя нет отца, тебе нужен кто-то, кто поможет тебе вернуть прежние привилегии.
У Драко с души свалился камень. Розье не догадывался о его измене. Кроме того, он предложил ему помощь, особенно необходимую в его нелегком положении. С беременной матерью, миллионным наследством и многочисленными врагами такой защитник, как Розье был неоценим.
– Я очень благодарен вам.
– Не стоит благодарить. Ведь ты мой родственник, хоть и дальний. Но, лорд ожидает меня.
Драко еще долго смотрел вслед своему нежданному союзнику.

* * *

В Амстердаме шел дождь. Казалось, что солнце забыло дорогу в этот город. Вечный дождь смыл все краски с уличной картины, оставив лишь оттенки серого. Серые дома, серые улицы, серое небо… Вздрагивающие молнии делали подавленное настроение сочетанием бессильной ярости и покорности судьбе.
Погода казалась единственным, что занимало внимание Джима Поттера. Снова загремел гром, и из соседней комнаты раздался детский смех. Вода водопадом стекала по оконному стеклу и размывала и так неясную картину улицы. Вздохнув, он отошел от серого окна и вернулся в комнату.
Было сумеречно, но он без труда различал предметы. Это была общая спальня на шесть кроватей. Две из них были сдвинуты вместе. Сначала руководители временного приюта для беженцев протестовали против этого, но Рон убедил их, что не воспользуется беспомощным состоянием девушки. Гермиона по-прежнему не показывала ни малейшего признака улучшения, но Рон не сдавался. Каждый день он разговаривал с ней, рассказывал новости, зачитывал газеты и интересные книги.
Роза быстро поняла, что большинство книг было о прогрессивной магии и пристрастилась слушать рыжего. Он был доволен ее присутствием, оно разбивало его уединенность. Теперь он чувствовал, что его чтение не было бессмысленным времяпровождением, и увлекся обучением Розы.
Теперь Роза ежедневно сидела рядом с Гермионой и благоговейно слушала Рона. Так и сегодня, несмотря на грозу.
Джим закрыл глаза и погрузился в собственные мысли. Роза больше не нуждалась в нем. Она быстрее его свыклась и с положением беженца, и с окружающими их людьми. Если ей нужна была помощь, то она обращалась к Рону, а не к брату.
Тогда зачем он здесь? Его место было в Хогвартсе. Рядом с родителями и всеми людьми, противостоящими Вольдеморту. Без него их борьба была бессмысленна. Он был избранным, и только он мог уничтожить этого монстра. О нем забыли?
Нет, они не могли забыть. Просто они больше не доверяли ему. Он был слишком молод, слишком неопытен и слаб в их глазах. Он старался, он очень старался научиться быть сильным. Только для того, чтобы быть изгнанным.
Он не понимал, почему остались его родители. Без него это было медленное ожидание смерти. С ним у них оставалась надежда на смерть Вольдеморта. Или нет? Он был неудачником. Он, избранный, не мог ничего, был так слаб…
И он знал, отчего эта слабость. Все доверие к нему было разрушено бездумным поиском брата, закончившимся полным крахом. А самое важное, он сам не знал, что должен думать об этом. Пробел в памяти после вмешательства Гарри был сводящей с ума пыткой. Что же произошло?
Письмо от Ремуса немного смягчило его страх. Ему на смену пришла ярость. Как Ремус посмел стать во главе оборотней? Почему крестный предал их? Если бы он хотя бы подчинялся приказам, которые казались ему правильными… Но нет, он сам отдавал эти приказы! Он обсуждал с Вольдемортом смерть членов Ордена. Ремус не был пассивной жертвой этой войны, он участвовал в ней, как активный элемент.
Гарри должен был знать это, но, тем не менее, он доверял оборотню. А почему бы ему и не доверять? Он тоже был убежденным сторонником Темной Стороны. Кто стер ему память? Брат? Или это была инициатива Ремуса? Он не знал, так же, как не знал, что именно удалили у него. Может, это было знание о настоящем тождестве Ремуса? Или… нечто большее? Более важное… Только что? И не был ли исчезнувший Невилл ключом ко всему происшедшему?
Он не мог избавиться от чувства, что все это было связано с Гарри. Часами он анализировал каждое слово и движение в своих воспоминаниях. Было ясно, что брат любил его… но было нечто, чего он так и не понимал.
Гарри был наемником, хладнокровным убийцей. И Джим должен был бояться его…
Узнает ли он когда-нибудь о судьбе Невилла, сможет ли успокоить свою больную совесть?
Вероятно, несмотря на эти сомнения и страхи, он смог бы наслаждаться жизнью в Нидерландах, если бы не самое важное. Страх, превосходящий все. Представление, что после решающего боя, к нему придут люди с единственным вопросом: А где был ты, Избранный? Почему ты ничего не делал? Почему позволил умереть своим собственным родителям? Так же, как и сотням других родителей или детей. Почему?
Джим смотрел на Рона и Гермиону, молодых, красивых и таких жалких в своей беспомощности героев… Джим хотел быть на месте Гермионы. Он хотел покоя или… смерти.

* * *

Хогвартс спокойно смотрел в помрачневшее небо. Каждый из его временных жителей знал, что это спокойствие перед штормом. Битва начнется не позже, чем через месяц и унесет с собой их жизни.
Люди в Хогвартсе собрались под знаменами Ордена. Пришедшие сюда во имя скорби или мести, они поклялись никогда не предать идеалы Светлой стороны и бороться до победы или смерти. Они, не желающие служить Вольдеморту, молча смотрели на сжимающееся вокруг Хогвартса кольцо его армии. С каждым новым отвоеванным метром угасала их надежда, и рос страх смерти, но пути назад для них не было. Сотни пожирателей и собственная гордость запрещали им думать о побеге.
Так они ждали.
В кабинете директора мускулистый мужчина с размаху ударил кулаком по столу. – Он нам нужен!
Макгоногалл вскинула голову. – Вы настолько не верите в собственные силы, что позволите отправить на смерть пятнадцатилетнего мальчика?
Силач презрительно засопел. – Разумеется, нет. Но даже вы должны понять, что без него у нас нет и надежды на победу. Он избранный! И этим сказано все.
– Джим даже не закончил школу. Как сможет он победить сильнейшего мага нашего времени? – Лили была в полном отчаянии. – Он не готов ни физически, ни морально!
– Но он единственный, кто сможет убить Вольдеморта.
– Уильямсон, – Джеймс вздохнул. – Мы все остались в Хогвартсе добровольно, чтобы защитить школу. Мы все взрослые люди и понимаем, что означает наш выбор. Я не уверен, способен ли Джим осознать это.
Макгоногалл кивнула. – Кроме того, мы понимаем, что он еще не в состоянии защитить нас. Если он погибнет, то мы зря используем наш единственный шанс.
Уильямсон пропустил ее высказывание мимо ушей. Как бывший аврор он прекрасно знал, что иногда надо идти на сознательный риск, чтобы отделаться меньшим уроном. Противники его теории не хотели видеть в Джиме никого, кроме нормального подростка, но это было не так. Джим был Избранным, и он должен был принять эту роль. Безразлично хотел ли он этого или нет. Безразлично, насколько сильно пытались родители защитить его.
– Он тренирован намного лучше многих собравшихся здесь ведьм и волшебников. – Он ядовито посмотрел на Поттеров. – Промедлили бы вы хоть секунду, если бы он был не вашим сыном?
Лили и Джеймс ощутили себя так, будто получили пощечину. Охраняют ли они сына больше, чем других детей? Конечно! Ведь он их сын. Но одновременно, он Избранный. Пытаются ли они спасти его жизнь за счет других жизней?
– Уильямсон, достаточно, – Макгоногалл повысила голос. – Лили и Джеймс делают для Ордена все, что могут. И они, без сомнения, пожертвовали бы и Джимом, если бы это означало победу.
– Действительно? – Голос Уильямсона сочился ядом. – У вас никогда не было детей, Минерва. Но у меня они были. Их убили пожиратели. И поверьте, дорогая, для их спасения я бы сделал все, что угодно.
Лили сглотнула и беспомощно повернулась к мужу. Правильно ли они поступают? Она уже не знала. Она с ужасом вспомнила, как стояла перед такой же ситуацией семнадцать лет назад… после Хэллоуина. Тогда она тоже отправила ребенка в иллюзорную безопасность. Решение, оказавшееся фатальной ошибкой. Не повторяется ли эта ошибка сейчас?
Джеймс, заметив состояние жены, в ярости вскочил. – Мы всеми средствами пытаемся спасти наших детей, но это не означает, что для их спасения мы пожертвуем сотнями жизней. Если хоть один из нас верит, что Джим имеет хоть мизерный шанс выстоять против Вольдеморта, то он вернется сюда.
Уильямсон холодно взглянул на брюнета. – Я не говорю, что спасение ребенка это плохо. Я говорю, что вы ослеплены вашей родительской любовью. Джим не только наш джокер. Он средство для повышения оптимизма наших людей.
– Ах, вот как? – Джеймс уже рычал. – Оптимизм наших людей настолько неустойчив, что только наличие испуганного подростка поможет им не бояться смерти? Я так не думаю.
– Этого я не утверждал! – На лицо аврора легла ехидная усмешка. – Или речь уже идет о другом? Может быть, ты не хочешь потерять своего последнего наследника так же, как потерял этого… как его звали? Убийцу Дамблдора? Ах, Гарри!
Джеймс в доли секунды направил свою палочку в лицо Уильямсона. – Как ты мог решиться на это?
– Но это правда! – Уильямсон сжал кулак.
– Джеймс, успокойся, – Лили, мягко нажав, опустила руку мужа на стол. – И вы, Уильямсон, перестаньте говорить о Гарри в таком тоне. Он никогда не слышал ничего, кроме мнения вампиров, поэтому он делает, как приказывают они.
– Мы так мало о нем узнали, – Макгоногалл вздохнула. – Но мы прекращаем обсуждать тему о сыновьях мистера Поттера. Джим останется за границей. В худшем случае, он сможет собрать там новый Орден. И Гарри… боюсь, что нам придется признать, что он наемный убийца, воспитанный вампирами. – Она с сочувствием посмотрела на Поттеров. – Даже если это и тяжело.
– Я знаю, – Джеймс тяжело опустился на стул и убрал волшебную палочку.
– А мы переходим к теме, ради которой сегодня и собрались.
Уильямсон значительно кивнул головой.
– Я был избран, как знающий специалист, и как нейтральное лицо. И теперь надеюсь на наше сотрудничество. – Он протянул руку Джеймсу. Тот недоверчиво осмотрел аврора. – Надеюсь, что в будущем мы сможем разговаривать более объективно.
Уильямсон слащаво улыбнулся. – Я сожалею, что был настолько резок.
Джеймс помедлил, но, ко всеобщему облегчению, пожал протянутую руку.
– Однако это не означает, что ты мне нравишься.
Уильямсон рассмеялся. – А я и не требую этого.