Танец
— Ты хочешь сказать, — подытожила Гермиона, — что абсолютно ничего не помнишь, но опасности нет, а эти люди — твои друзья, и благодаря им ты все еще жив, так? — она смерила его нехорошим взглядом, пытаясь понять, правду ли он говорит.
После того как Гарри застал её за подслушиванием, Гермиона каждую минуту ожидала проявления этого нового Гарри Поттера, и была порядком удивлена, когда он отвел её в дом, в одну из комнат наверху, и попытался все объяснить. В движениях, словах, манерах — это был прежний Гарри, её Гарри. Но что–то не позволяло Гермионе довериться ему, и она каждый раз вздрагивала, когда он делал резкое движение.
— Да, я так и сказал. Я смутно помню, что было сначала. Когда Волдеморт опоил меня зельями, это было похоже на помешательство, — сказал Гарри, расхаживая от окна к двери и изредка поглядывая на Гермиону.
— И к разрушению Косого Переулка ты отношения не имеешь? — перебила она, пристально наблюдая за его движениями.
— Это получилось случайно, давай сейчас спустимся и поедим, а позже я расскажу тебе все, полностью, — наконец предложил он, остановившись и подав ей руку.
Гермиона смерила его взглядом, но предложенную руку приняла.
— Она у тебя грязная, — заметил Гарри и отпустил девушку на полпути. Гермиона упала обратно на кровать. — Прими душ и приведи себя в порядок, а затем приходи в зал собраний, ты ведь уже знаешь, где это, — насмешливо заметил он, и, развернувшись, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Несколько секунд в комнате стояла тишина, Гермиона ошеломленно смотрела то на свою руку, то на дверь, за которой скрылся он. Затем решительно встала и бросилась к окну.
"Больше нельзя здесь оставаться, это не Гарри, он бы никогда такого не сделал", — подумала Гермиона, отчаянно пытаясь открыть окно.
Но оно не поддавалось. Слезы начали течь по щекам и подбородку, капая на подоконник, но все было тщетно. Даже Allohomora не смогла помочь.
Гермиона кинулась на кровать и зарыдала.
"Я... в плену… он... Это не тот Гарри, который был мне как родной... Нужно бежать отсюда", — мысли хаотически появлялись и исчезали у неё в голове.
Наконец, немного, успокоившись, она поднялась и направила палочку на окно, готовая взорвать его вместе со стеной.
Но в последний момент её рука дрогнула.
"Гнаться черт–знает–сколько, чтобы бежать, как только я нашла его? Какой смысл? Нужно понять, как помочь ему", — решила Гермиона, и, опустив палочку, начала искать в сумке чистую одежду.
Спустя сорок минут, она была полностью готова. Раздумывая, как помочь Гарри, она вышла из комнаты, и, спустившись вниз по большой арочной лестнице, зашла в двери налево, зал собраний.
Дальше начались странности. Даже учитывая то, что вошла она, стараясь издавать поменьше шума, было удивительно, что никто даже не взглянул на неё. Даже мимолетом. Все проигнорировали её шествие к столику, за которым находился Гарри — он сидел в одиночестве, а его капюшон был откинут.
— Гермиона, как приятно, что ты решила присоединиться к нам, — без тени насмешки, произнес Гарри, поднявшись, чтобы помочь ей сесть. При этом его пальцы прочертили линию по её шее, и Гермиона оцепенела.
— Да... спасибо, — подавлено ответила она, пытаясь скрыть волнение в голосе.
— Выбирай любой пункт из меню, и укажи на него волшебной палочкой, — добавил Гарри ей прямо в ухе, отчего девушке пришлось сжать руку в кулак, чтобы не шарахнуться от него.
Гарри обошел её и остановился на возвышении.
— Radie outenari, es nar etar dor neste..., — начал он свой монолог, но так как Гермиона не понимала ни слова из всего этого действа, она оглядывалась вокруг.
Казалось, что все слушали его очень внимательно, но девушка только сейчас поняла — она не видела ни одного лица, все они были скрыты под глубоким капюшоном. На тарелках перед ними не было еды, все молча слушали.
Наконец голос Гарри затих, и Гермиона обернулась, встретившись с взглядом изумрудных, но слегка темноватого оттенка, глаз.
— Вижу, ты скучаешь, и ничего не ешь, — сказал он, усаживаясь за стул. — Тогда я возьму на себя смелость и закажу... допустим: росбиф, вино и... салат из свежих овощей.
В это мгновение перед ними материализовались столовые приборы и тарелки с уже готовым блюдом. Мгновением спустя появилась бутылка вина и салат.
— Как ты это сделал? — пораженно спросила Гермиона, пытаясь не слишком выказать своё восхищение.
Но он заметил, судя по надменному взгляду, который скорее бы подошел Малфою.
— Элементарно, Ватсон. Это мой дом, и я могу призвать любые вещи в его пределах, — ответил он, рассматривая этикетку на вине.
— И с каких пор это твой дом? — спросила Гермиона.
— С недавних, все остальное — вечером, ты все узнаешь.
Он налил вина в бокалы, и, улыбнувшись провозгласил тост: "За Белый Легион".
— Значит, так вы себя называете, да? — спросила она, ни к чему не притрагиваясь.
— Да, собственно этому названию уже сотни лет, не мы его придумали. Ты угощайся, Гермиона, вся еда была сделана с особой любовью.
— Я не собираюсь есть плоды рабского труда, — жестко заметила Гермиона.
— А кто говорит о рабском труде? — расширив глаза в мнимом удивлении, ответил Гарри.
— Но... Разве?
— Нет. Все это я приготовил сам, собственноручно. Спасибо родственникам, наверное, они развили мне кулинарный талант, — искренне улыбнулся Гарри.
И это сбивало больше всего. В один момент уже хотелось потянуться вперед, сказать "Вот он, вот он прежний Гарри", и схватить его, не отпуская никогда. Но через мгновение все менялось, и глазами бравого гриффиндорца смотрел Драко Малфой.
— Вкусно, — заметила она, чтобы хоть как–то заполнить молчание в разговоре.
— Спасибо, я старался, — с видимым удовольствием произнес Гарри. — Кстати, это поместье я тоже обставлял сам, не желаешь посмотреть, после ужина?
— Хорошо, — согласилась девушка, осматриваясь вокруг. За окном уже было темно, но большая подвесная лампа давала достаточно света. Вокруг все действительно было обставлено со вкусом, начиная с резных стульев, и заканчивая древними картинами на стенах.
— Я нашел их на чердаке, — задумчиво добавил он, увидев, что Гермиона заинтересовалась картинами. — Им уже несколько столетий, как минимум.
— Но как они так хорошо сохранились за все это время? — удивленно спросила она, и получила в ответ только пожатие плечами.
— Не знаю, может это магия. — Улыбнулся он, и допил своё вино.
— Ну, что же, нам пора идти осматривать мои владения.
— Это оружейная, — указал Гарри на дверь напротив.
— Там хранятся волшебные палочки? — удивленно спросила Гермиона.
— Нет, — покачал головой Гарри, — маггловская оружейная. — Он подошел к двери и толкнул её внутрь.
— Но ведь... маги терпеть не могут маггловские изобретения.
— Сейчас — да, раньше было по-другому, и, кстати, это военные трофеи, — он указал на стойки с различным колющим и режущим, ударным и метательным оружием. Немного в стороне одиноко стояла небольшая катапульта, а еще дальше — пушка, и коллекция ружья.
— Владельцы этого дома воевали и трофеи тащили сюда? — немного скептически заметила Гермиона, выходя из комнаты.
— Нет, — он закрыл за ней дверь, — тут только самые известные экспонаты, я в это не углублялся, сама понимаешь, есть дела поважнее, Волдеморты, например, и Скрийлинги разные.
— Ты хочешь сказать, что все еще ненавидишь его? — с надеждой произнесла девушка.
— Гермиона, посмотри на меня, — сказал Гарри и остановился. Они стояли на лестничном пролете. — Неужели ты думаешь, что после всего, что совершил этот монстр, я оставлю его в покое? Или, что еще хуже, присоединюсь к нему? Ты ведь хорошо меня знаешь.
— Нет, но... Ты ведешь себя несколько странно, тебе не кажется?
— Я веду себя так, как считаю нужным, — жестко ответил он.
— Именно об этом я и говорю.
Гарри на мгновение замолк, а затем глубоко вздохнул.
— Извини, Гермиона, просто все это очень сложно, ты поймешь... Со временем. А теперь пойдем, я покажу тебе бальный зал.
Дверь на третьем этаже привела их к большому бальному залу. В дальнем углу стояло элегантное черное фортепиано, а окна были занавешены красивыми тюлями.
— Леди, не желаете ли потанцевать? — галантно спросил Гарри, слегка улыбнувшись.
— Я бы с радостью, но... — ответила Гермиона, выразительно посмотрев на свою одежду.
— О, с каких это пор, столь маленькая преграда может остановить нас, присоединяйтесь, — он снова подал руку, и Гермиона приняла её.
Фортепиано начало играть медленный вальс, и Гарри повёл её вперед в ритм танца. Неудобная походная обувь, обычная одежда, все забылось и начало казаться неважным и далеким. Его глаза, её глаза — это все, что имело значение в этом мире.
