Глава 53

— Приветствую, Александр, — голос, сказавший это, был приятным.
Я очнулся… как бы безумно это не прозвучало, на платформе девять и три четверти. Вот только все здесь было белым: и стены, и скамейки, и перрон, и ждущий паровоз — всё. И не просто белым, кристально белым, ни малейшего пятнышка. Из-под одной скамейки доносился тихий детский плач.
Голос принадлежал девушке. Очень красивой девушке с черными короткими волосами. У меня было смутное дежавю, будто я ее когда-то где-то видел.
— Мы знакомы? — спросил я, поднимаясь с пола.
— Да, — кивнула девушка, — но ты не помнишь этого. В тот раз Создателю было угодно изменить события, и ты забыл о нашей прошлой встрече.
Ничего не понял. Ну да ладно.
— Я так полагаю, ты Смерть….
— Верно, — улыбнулась девушка.
— Не такой я тебя себе представлял.
— Я являюсь для каждого в своем облике. Для кого-то маленькой девушкой, для кого-то старухой с косой, для кого-то в виде погибшего сослуживца.
— Понятно, — кивнул я. — Это значит, что я мертв?
— Еще нет. Твое тело еще живо, и я не знаю, выкарабкаешься ты или нет.
— Живо? После того как меня превратили в подушку для булавок? Поразительно.
— У тебя крепкий организм. Крепче, чем у большинства твоих сверстников.
— Это радует, — я еще раз осмотрел перрон. — А что это за плач?
— Эта та душа, которую ты поглотил.
— Я поглотил?...
Вспомнил. Действительно. Душа Волдеморта. Искалеченная и разорванная им самим.
Я подошел к скамейке, из-под которой доносился плач, и поднял с земли сверток с ребенком. Самым обычным человеческим ребенком, который никак не желал успокаиваться.
— Ты ничем не можешь ему помочь, Александр, — голос был не Смерти!
Я резко развернулся. В десяти метрах от меня стоял… Альбус Дамблдор.
— Ты последний, кого я бы хотел увидеть в своем предсмертном бреду, старик, — сказал я ему, отворачиваясь и садясь на скамейку.
— Не понимаю твоей агрессии, Алекс. Какой в ней толк сейчас, когда ты мертв?
— Это ты мертв, старый пердун, я убил тебя. А я еще жив. И буду жить.
— Ты, как и Том, боишься смерти? — грустно спросил Дамблдор.
— Думай, что говоришь, старик, — сказал я, откладывая ребенка, вставая со скамейки и подходя к Смерти. — Если бы боялся, сделал бы такое?
Я обнял Смерть за плечи и поцеловал ее. Она не сопротивлялась и даже ответила! Чем меня удивила, я думал, врежет или сразу же отправит в Ад. Целовались мы долго — я слишком увлекся. Дамблдор все это время сидел и молчал.
— Ну, старик? — спросил я, прерывая поцелуй. — Боюсь я смерти?
Директор молча наблюдал за ребенком.
— А почему ты не врезала мне? — спросил я у Смерти, и не думая ее выпускать из объятий. — Это не богохульство или что-нибудь в этом роде?
— Думаешь, меня часто целуют? — ответила вопросом на вопрос она. — Всего пару раз такое было за все время моего существования. Гораздо чаще люди меня обвиняют, угрожают, умоляют….
Я не сдержался и снова ее поцеловал. Я не пытался примазаться или как-то ее умилить, это просто было приятно.
— Так зачем ты пришел, старик? — спросил я у Дамблдора. — Если пытаться наставить меня на «путь истинный», то можешь проваливать сразу. И про «силу любви» мне не надо втирать.
— Алекс, ты зря иронизируешь….
— Избавь меня от своего брюзжания!
— Я всего лишь хочу помочь тебе, Алекс.
— Помоги себе, старик.
— Я знаю, почему в тебе столько ненависти. Но ты можешь спасти свою душу! Не закончить так же, как Том!
— Ты обо мне ничего не знаешь. И мне не надо спасать свою душу — она в полной безопасности. И как Том я не закончу — я не он.
Я подошел к скамейке и вновь взял на руки ребенка.
— Оставь его, Алекс, — устало сказал Дамблдор. — Ты ничем не можешь ему помочь….
— Я и не собираюсь помогать. Умолкни, старик.
Надо вспомнить, что я делал, чтобы поглотить душу…. Я помнил предостережение деда не пытаться этого делать, якобы я могу сойти, если «съем» душу. Это так, но ЭТУ душу я могу поглотить без опасности для себя. Она настолько истерзана, что не представляет опасности для моей личности.
Ребенок стал таять на моих руках, и я чувствовал, как мой разум заполняется новыми образами и эмоциями…. Все это заняло не больше десяти секунд. Чувствовал я себя просто превосходно. Во избежание проблем, я временно отгородил новые знания от старых, решив «усваивать» их постепенно — так риска сойти с ума меньше. Теперь я мог сказать, что знаю все то, что знал Волдеморт. В том числе и о его жизни, так сказать «из первых рук». С самого рождения, до самой последней секунды. Мне только предстоит оценить все полученные знания, но даже навскидку я могу точно сказать, что это настоящая золотая жила.
Подумать только — мысли и знания величайшего темного мага современности! Есть от чего прийти в восторг.
Дамблдор выглядел опечаленным, Смерть наоборот — какой-то радостной.
— Надеюсь, тебе не предстоит пожалеть о своем решении, Алекс, — грустно сказал директор.
— Надейся, надейся. Это все, что тебе осталось, старик. А теперь, проваливай.
Медленно фигура Дамблдора растаяла в воздухе. Мы остались одни.
— Как там мое тело? — спросил я у Смерти.
— Еще живо. Ему оказывают помощь. Поверь, если умрешь по-настоящему — узнаешь об этом даже раньше меня, — она очаровательно улыбнулась.
— Придется ждать…. Чем тут можно скоротать время?
— Зависит от тебя.
Я подошел ближе и осторожно обнял Смерть, притягивая к себе.
— Надеюсь, ты не посчитаешь мои действия каким-нибудь святотатством, — я улыбнулся. — Если захочешь, чтобы я прекратил, дай какой-нибудь намек. Например, оторви мне голову или сломай руку.
— Я учту….
А дальше было все то, чему я научился с Кирой и Трэйси.
Возвращение в мир живых было отвратительным. Все тело болело, как и положено тому, что было проткнуто насквозь во множественных местах. Но я жив и это главное!
Лежал я в какой-то кладовке: сплошная антисанитария и не гигиеничность. Как я еще от заражения крови не умер? Сейчас это было бы просто глупо. Не знаю, кто меня лечил, но он явно не особо заботился о сохранении моей жизни — бинты, которыми я был перевязан, были чуть чище, чем половая тряпка. Хотя, конечно, не мне жаловаться. Спасибо, что не добили.
Пошевелиться я не мог из-за боли во всем теле. Делать было нечего, и я принялся изучать обстановку.
Лежал я на жесткой деревянной кровати, привинченной к стене. Больше ничего не было. Ну, кроме тяжеленной двери, которая закрывала единственный выход. Даже окна не было. Надо полагать, так больному лучше дышится.
Ответ на вопрос «Где я?» я получил через полчаса. В мою камеру (а это была она!) зашел хмурого вида аврор.
— Пришел в себя? — недружелюбно спросил он. — Крепкий. Тебе же хуже. Так бы умер и все, считай, отмучился. А так придется отвечать за свои поступки.
Обнадежил. Но, по крайней мере, понятно, что я в руках «светлой» стороны. Доброй и гуманной, да. И теперь меня ждет самый справедливый и гуманный суд в мире. Ура.
Через десять минут ко мне в камеру пришел колдомедик и следователь. Целитель без особого энтузиазма осмотрел меня, постановил, что я вполне в норме и дал обезболивающие. А потом за меня принялся следователь.
Вопросы были стандартные — явки, имена, фамилии, пароли и все в таком же духе. Я от всего отказывался и не говорил, стоял на старой-доброй версии, по которой на службе Лорду находился под Империо. Может, прокатит? Не прокатило — следователь разозлился. Попытался прибегнуть к более жесткому убеждению, но принятое обезболивающие свело все его потуги на нет. Я смеялся. Следователь злился и обещал вернуться. Жду с нетерпением.
В этой камере я провел три дня. Каждый день приходил целитель, давал зелья не самого лучшего качества. Но они помогали, а больше и не требовалось. Тратить дорогостоящие зелья на заключенного, полутрупа, никто не собирался. Печально, особенно если учитывать, что еще недавно все они лебезили передо мной.
Кстати, выяснилось, что я провалялся без сознания две недели и был на грани. Но смог выкарабкаться. И сейчас я находился в камере временного содержания, в застенках Министерства. Между прочим, эти застенки были тут еще до Лорда, не надо на него скидывать их организацию.
Когда я поправился, меня перевели в общий блок, где сейчас сидели многие Пожиратели. Те, кто за это время не успел выкрутиться. Малфой, Нотт, да почти весь Ближний Круг, кто не погиб, смогли выкрутиться. Как? Очень просто — они сдали меня. Все, что я делал и не делал — рассказали суду абсолютно все. Суд оценили такое рвение, а так же учел положение и богатство этих «честных» граждан. Мне такое, увы, не светило. Меня, как я понял, назначили козлом отпущения, которому и предстоит познать всю «неподкупность» правосудия, вместе с другими неудачниками.
Меня посадили в камеру с соседом. Какой-то маг, не самого здорового психического вида. Не знаю, что с ним произошло, но он сидел на своих нарах, раскачиваясь из стороны в сторону, и неотрывно смотрел в стену. Когда я зашел, он тихо прошипел:
— Когда ты уснешь, я тебя убью….
Какой теплый приём. Позднее я узнал, что этот несчастный имел неудачу нарваться на толпу потерявших контроль и голодных дементоров. Они-то и свели его с ума, хорошо еще хоть душу не сожрали. Хотя, не уверен, что это хорошо для него самого.
Итак, вернемся к размышлениям.
— Когда ты уснешь, я тебя убью! — громче сказал мой сокамерник.
Я понял, понял. Заткнись.
Итак, доступа к деньгам я не имею. Убедить в своей невиновности тоже никого не смогу — свидетелей и доказательств больше, чем нужно. На сотню Пожирателей хватит, чтоб им пожизненное впаять.
Естественный выход — у меня дед Министр Магии России. Можно дать ему знать о моем положении. Но станет ли он помогать? Нет. Он, как Министр, не может злоупотреблять властью и ухудшать отношения с Англией и остальным миром. Как правитель, он обязан проигнорировать родственные чувства — и я вполне его понимаю, и это одобряю. Так что на деда надежд нет.
Смогу ли я убежать? Мое преимущество — анимагия. Хотя, Малфой наверняка меня сдал и в этом плане.
Что еще? Ничего! Слишком мало информации. Возможность для побега, может, и будет. Но только, если по ходу суда. И то не факт.
— Когда ты уснешь, я тебя убью!
— Да заткнись ты уже, — не выдержал я.
— КОГДА ТЫ УСНЕШЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ! — внезапно закричал сокамерник, брызгая слюной.
— Когда я захочу спать, я сам тебя убью! — не остался я в долгу.
Сокамерник замолчал и уставился на меня, как будто говоря: «Ладно, посмотрим». После этого вернулся к раскачиванию.
В камере не было ничего, то можно было бы использовать, как оружие. Беда.
«Подождем, и решение появится само».
Не могу сказать, что это мне нравится. Я сел на нары и погрузился в размышления.
Первым делом, от нечего делать, посмотрел свое состояние, благо палочки для этого не требовалось. И тут меня ждала неожиданность: мой уровень магической силы был невероятен. Раза в три больше, чем раньше! Может это из-за….
«Сожранной души Лорда? Да».
Вот так здрасьте! Не ожидал…. И почему я раньше не пытался кого-нибудь съесть, раз я и силу поглощаю?
«Потому что попробуй ты это сделать — и место в психиатрической лечебнице тебе обеспечено. Не забывай, что душа Лорда была не в лучшем состоянии, только поэтому ты провернул такое!»
Я помню, помню. Ну, раз уж нечем заняться, начну я разбираться в воспоминаниях Лорда.

Он сопротивлялся, гаденыш. Мой сокамерник пытался меня бить и оттолкнуть от себя. Но я все сильнее сжимал его горло, несмотря на его трепыхание. Он не хотел умирать, несмотря на свое безумие. Хотел жить. Тогда зря он так меня встретил. Совершенно не хотелось проверять, убьет ли он меня во сне. Поэтому, я решил ударить первым.
Душил я его грамотно. Не сдавливал горло, перекрывая воздух, а правильно. Передавил кадык, врезаясь пальцами в середину горла. Это требовало большой силы, но я мог это сделать.
Очень быстро сумасшедший перестал дергаться. Еще через минуту я его отпустил и скинул мертвое тело на пол. Я видел, как его душа покинула тело, но даже не пытался ее сожрать, не смотря на жгучее желание.
А утром пришли авроры. Обнаружив мертвого сокамерника, они были впечатлены. Настолько, что долго и с удовольствием меня били. Били, потому что боялись. Их страх я ясно ощущал. Да и аура дементора способствовала — амулеты-то у меня отняли.
Больше со мной никого не садили.
А еще через три дня меня сковали по рукам и ногам, и повели на суд. Но перед этим меня навестил (фанфары!) сам Гарри Поттер! Дважды Победитель Волдеморта!
И, самое смешное, я знал о причине его прихода.
— Это правда? — сразу спросил он.
— Что именно? — сыграл в неосведомленность я.
— Что ты мой брат.
О, да. В моем завещании было ясно сказано, то в случае моей поимки и осуждения, передать мой запасной сейф Поттеру с указанием нашего родства. Видимо, гоблины выполнили мою последнюю волю. Спасибо им, теперь я могу иметь удовольствие наблюдать за ошеломленной рожей Поттера.
— Правда, — кивнул я. — Можешь провести ритуал подтверждения у гоблинов, они не врут. Хотя, слово «брат» тут не подходит. Мне больше нравится считать, что твой папаша трахнул мою мать и, тем самым, появился я.
Поттер замолчал, не зная, что сказать. Я его не винил — сам пришел в шок, когда узнал.
— Не вижу радости, — нарушил молчание я. — Ты же, мать твою, Победитель Волдеморта. Дважды. Ты же «спас» весь магический мир! Где же твоя радость?
— Нет причин для радости…. Погибло столько людей….
— Верно. Я даже не буду говорить, что этих смертей можно было избежать. Возможностей для этого было полно. Но ты ведь понимаешь это, так ведь?
— Почему ты стал таким? — неожиданно, с грустью, спросил Поттер.
— Потому что это мой выбор. И ничуть не жалею о своем выборе и не раскаиваюсь.
— Мне жаль, что так получилось, — признался мой брат. — Я хотел бы это изменить, но не могу. Я мог бы воспользоваться своей популярностью и добиться твоего освобождения. Но я не буду. Тебя будут судить и приговорят к пожизненному заключению в Азкабане, это уже решено заранее. Процесс над тобой будет показательным, освещен газетами всего мира. После этого все воспоминания о тебе будут уничтожены — тебя просто вычеркнут из истории, и ты навсегда останешься в Азкабане.
Поттер замолчал, внимательно изучая мое лицо. А я лишь улыбался — ничего нового он мне не сообщил.
— Мне жаль тебя… брат. Но ты должен ответить за свои преступления.
Он развернулся и зашагал к выходу.
-Что ж, — сказал я ему в спину.— Значит, НАШЕ время еще не пришло.
Суд был забавным. Присутствовали все мои друзья — члены АД, Поттер с Уизли и Грейнджер, другие ученики, преподаватели, даже парочка слизеринцев. Это помимо тех, с кем я работал в дни своего величия. Ну и, конечно, полно репортеров, которые щелкали своими фотоаппаратами и писали в своих блокнотах.
А судил меня человек, который в дни моего величия передо мной стелился и был моим информатором. Кстати, работал на новую власть он так хорошо, что даже удостоился похвалы от Пия. Среди присяжных тоже были знакомые лица.
И лица всех этих людей были искажены ненавистью и презрением. А я улыбался. Мне было действительно весело смотреть на всех этих выродков и купаться в их ненависти.
Меня усадили на стул посередине и приковали к нему. Боятся. И правильно делают — будь у меня возможность, обязательно бы порвал глотки парочке уродов.
— Вы Александр Стоун? — «грозно» спросил судья.
— Да, — решил я не открывать свое истинное имя.
— Вы знаете, в чем вас обвиняют?
— Нет.
— Вас обвиняют в служении магу, известному под именем Темный Лорд, — все еще боятся его имени. — В многочисленных убийствах и пытках магов и магглов. В издевательствах над учениками школы Хогвартс. В применении Темной магии и Непростительных заклинаний. И, наконец, в убийстве своего сокамерника. Вы признаете себя виновным?
— Нет, — что я буду им работу облегчать?
— У нас имеются множество доказательств Вашей гнусной деятельности и большое количество свидетелей. Что Вы на это скажете?
— А ваши «свидетели» не говорили о тех, кто на меня работал? — невинно поинтересовался я, тихо посмеиваясь. — Например, о Вас, судья. О том, как Вы судили в этом самом зале грязнокровок и полукровок. Как Вы работали на МЕНЯ. Об этом Вам свидетели не говорили
— Молчать, подсудимый! — покраснел судья. — Я находился под твоим проклятием Империо!
— Наверное, это же проклятье купило тебе новую, дорогую, мебель в дом и сделало к нему пристройку? Или это деньги, полученные от меня и Пия?
— МОЛЧАТЬ! Или Вы будете обвинены в неуважении суду!
— В НЕУВАЖЕНИИ? А кого здесь уважать? Мразей, которые еще недавно мне лизали задницу, причем совершенно добровольно?
— ТИШИНА!
— Да кто вы такие, чтобы судить меня?! — закричал я на весь зал, под громкие щелчки фотоаппаратов. — Вы считаете, что у вас есть такое право?! Вы виновны во всем этом ничуть не меньше меня! Все вы! Почему же вас не судят, а?!
Меня схватила пара Авроров и силой заставила заткнуться.
— Александр Стоун, — гробовым голосом сказал судья, — единогласным решением суда присяжных, вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане. Приговор вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит. Заключенный, Ваше последнее слово?
— Вы думаете, что победили? — прохрипел я. — Нет, лишь отсрочили неизбежное.
Больше я ничего не сказал и меня повели на выход.
— Поттер! — закричал я, когда меня выводили. — Тебя лучше было убить меня! И пока это не поздно сделать! Подумай!
Ответа, если он и был, я уже не слышал.
До Азкабана меня доставили быстро. Сорвали всю одежду, дали полосатую робу заключенного с номером 415 и отвели в мою клетку. Тогда я последний раз за много лет видел солнце. Дементоры в Азкабане были. Куда их еще девать? К счастью, на меня они не влияли.
Камера оказалась маленькой, одноместной. С соломой вместо постели и прочной дверью с решетчатым окошком. Точно знают, что я анимаг. Больше ничего не было, даже окна. Да и находился я где-то под землей. В камере было холодно и сыро. Ну, просто люкс.
В соседних камерах сидели, в основном, сумасшедшие.
«Веселенькая компания».
Дверь в камеру захлопнулась, отрезая меня от всего остального мира.

Предыдущая главаСледующая глава