Глава 47. Это твоя жизнь

(Switchfoot - This Is Your Life)


К холодному игнорированию со стороны учеников я привыкла, но в этом году с удивлением отметила такое же отношение со стороны учителей. Конечно, они старались сохранить видимость беспристрастия, но отношение читалось между строк. К тому же за последнее время я поднаторела в легилименции, чем, собственно, и окончательно доводила учителей.
Особенные терки у меня были с учителем от Защиты Сил Зла. Я уже знала, почему они меняются с такой скоростью, но радости от этого знания не было никакого. В это сложное время Дамблдор попросил своего знакомого Аврора занять должность на год, ученикам стоило хорошо освоить этот предмет.
Профессор Дуглас ненавидел меня бесконечной ненавистью, и если бы не приказ директора (а то что он был, я просто не сомневалась), то он арестовал бы меня прямо за партой и сразу отправил в Азкабан. Поэтому на самые мерзкие и сложные задания к доске вызывали именно меня.
На один из уроков, когда ученики учились создавать Патронус (а некоторые просто его создавали, а не учились), мы окончательно и навсегда поссорились. По моему прикрытию у меня должны быть трудности с постижением данного заклинания. И я старательно делала вид, что они у меня есть. На что профессор Дуглас посоветовал поучить заклинание по вызову Дементоров, которое у меня наверняка получится. Душа моя вытерпеть такое не смогла, и я пустила в него не сложное заклинание. Он успел его отбить, но оно рикошетом попало в ученика.
На разъяснительной беседе с Макгонагалл я объяснила, что у меня просто неудачно вышло заклинание Патронуса, с кем не бывает. В итоге дело замяли, хотя декан просто не верила тому, что я попала в Гриффиндор. Каждый раз при моем появлении ее выражение лица становилось очень похоже на «Никогда в моей жизни! За столько лет! Как так можно!».
Итак, не считая постоянного времяпровождения с Северусом, меня спасали только редкие встречи в Выручай комнате с друзьями. На одной из них, и завязался наш совершенно безумный спор с Лили.
В комнате мы были с ней одни, рядышком лежали на груде подушек и уставились взглядом в потолок. Говорили о мировых проблемах, как и положено.
- И когда ты признаешься Северусу? Ты ощущаешь идиотизм ситуации, а, Эл?
- Эй, а ты сама-то? Когда с Джеймсом встречаться начнешь?
Лили подняла левую руку к потолку, расставила пальцы и полюбовалась на них.
- Как тебе сказать, просто все время не подходящий момент… Все эти задания, сверхсекретные… И потом, вдруг он не согласится?
- Надо же, а у меня все моменты удачные и понять Северуса просто раз плюнуть!
Лили опустила руку и с энтузиазмом схватила мою, повернулась ко мне и предложила:
- Так давай признаемся! Если кто-то из нас признается, то другая обещает признаться в тот же день!
- Что ж, звучит справедливо, - сказала я, постепенно заливаясь краской – картина признания Северусу даже в моей голове выглядела потрясающе нелепо. – Давай ты первая, потом я.
- Это почему я первая? Ты.
- Эй, это почему? – сразу возмутилась я.
- Ладно, ты хоть обещаешь? - Лили серьезно посмотрела на меня.
- Обещаю.
- И я, - Лили протянула мне мизинец, пришлось пожать его своим мизинцем. Все, теперь не отвертеться. Хотя, впрочем, именно это мы сразу и начали делать:
- Ты первая.
- Нет, ТЫ!
***
Каждый раз, когда я случайно натыкалась на Лили в коридоре или встречалась глазами на уроке, то начинала розоветь. Наверное, любопытный зритель мог бы решить, что мы влюбились в друг друга, и поэтому так прячем глазки. Но реальность была суровее – мы просто влюбились. Ни Джеймс, ни Северус не обладали очень важным для нас свойством – решительностью в отношениях. Мы бы уже на пенсию вышли, а те бы еще так вокруг и ходили, не решая заговорить о главном. И самое страшное, конечно, это возможность отказа. Если про взаимные чувства между Лили и Джеймсом я не сомневалась (а та в свою очередь не сомневалась в моих взаимных отношениях), то про Северуса я не могла ничего сказать с уверенностью. Ну вот кто его знает? Все что я смогла вытянуть за эти годы, это ответ «нет». Мне просто чертовски «везет» с ответами «нет».
А что если я признаюсь, а он не примет чувства? Как я ему в глаза смотреть потом буду? Как мы работать вместе будем? Нет, серьезно, у меня ситуация сложнее, чем у Лили. Пусть она первая признается.
Из-за всех чувственных переживаний, мне стало сложнее держать эмоции под контролем. Отношение большинства Хогвартса можно было понять, но сложно перенести. Иногда я чувствовала себя каким-то особым видом отпугивателя людей, иногда казалось, что еда за завтраком и то предназначается именно мне – как-то поникшая, несвежая и некрасивая. Так что на разговор с Дамблдором я пришла нервной, задерганной и в безумной тоске о нормальной любви.
- Элейна! Заходи, присаживайся.
Я с размаху плюхнулась в кресло и не очень вежливо уставилась на директора. Тот оценил мои душевные переживания:
- Понимаю, что тяжело. Но у меня хорошие новости. С помощью твоих сведений, некоторых других и моего мыслительного процесса, я окончательно выяснил, что сделал Волдеморт, чтобы обессмертить себя. Ты когда-нибудь слышала про крестражи?
Получив отрицательный ответ, директор продолжил:
- Мне пока не достаточно данных, чтобы объяснить всё, но хочу тебя заверить – работа идет, и без тебя она бы затянулась на много лет.
Все никак не получалось проникнуться ситуаций, так что я просто кивнула. Дамблдор изучающее посмотрел на меня и спросил:
- Есть что-то, что бы ты хотела мне сказать?
- Не знаю… - и буквально через секунду. - Как вы думаете, сэр, что значит «рука об руку» откроют новый мир?
Директор ответил каким-то печальным и снисходительным тоном:
- Я уже говорил, что тебе не стоит волноваться на этот счет. Ты же не собираешься сотрудничать с Волдемортом?
- Нет, но… он-то другого мнения. И мне интересно…
- Чтобы ни было, главное все закончить. Чем больше ты будешь знать, тем сложнее тебе будет. Уверен, что тебе приходится несладко, зачем добавлять проблем?
Мне ничего не оставалось делать, как опять кивнуть. Никогда из директора не вытянешь ответа, если тот предпочитает замалчивать о нем. Остается признать свою недальновидность, принять поражение и извиниться за беспокойство. Безусловно, великий человек. Дамблдор выразительно смотрел на меня, с легкой тревогой. Я выпрямилась на кресле, села ровно и честно призналась:
- Тяжело.
- Понимаю, и все, кто только может мочь, помогают покончить с Волдемортом. Ты не одна.

Предыдущая главаСледующая глава