Глава 1. Одинокий в ночи

Часть первая - Израненное детство

Пророчество было сказано. Сказано и услышано.
Семья Лонгботтомов, правильно оценив грозящую им опасность, последовала совету Дамблдора и укрылась в Убежище.
Джеймс Поттер не сумел преодолеть свою безрассудную смелость.
– Лили, неужели из-за каких-то слов полусумасшедшей женщины мы должны оставить друзей и родных и трусливо спрятаться где-то на краю волшебного мира? Ведь существуют и другие способы защиты. Мы просто возьмем надежного Хранителя Тайны. Например, Сириуса. – Джеймс взволнованно ходил по комнате, нервно и экспрессивно жестикулируя.
– Нет, милый, только не Сириуса. Он слишком несерьезен. Лучше Питера. Он спокойный и благоразумный человек. Тем более что кроме нас друзей у него нет. В отличие от этого твоего слишком дружелюбного и, по правде сказать, чересчур болтливого Сириуса. – Лили мимоходом поправила мягкое одеяльце лежащего в кроватке младенца.
– Хорошо, Лили. Как скажешь.
Год прошел на удивление тихо и спокойно. В этот период нападения Пожирателей были так редки и нерезультативны, что волшебное общество немного успокоилось и расслабилось. Чета Поттеров подарила миру еще одного сына. Джим родился почти день в день с Гарри, тридцатого июля.
Дамблдор попытался еще раз убедить Джеймса в необходимости укрыться. Семья с двумя детьми, идеально подходящими под пророчество, автоматически становилась первой целью Вольдеморта. Джеймс Поттер в очередной раз отказался, подтвердив тем самым доверие другу.
Три месяца дом Поттеров заполнял веселый и счастливый смех. На Хэллоуин Питер предложил Лили и Джеймсу сходить на вечеринку, доверив ему детей. Лили с радостью приняла предложение. За время обоих беременностей ей до смерти надоело сидеть дома.
– Ну, Питер, и где эти отродья? – Лорд брезгливо оглядывал гостиную, любовно обставленную Лили.
– Наверху, мой Лорд, в детской.
– Оставайся здесь, пока я буду развлекаться.
Гарри не знал, кто этот незнакомец, вошедший в их с Джимом комнату, но ведомый каким-то инстинктом, кинулся к колыбели брата. Чужак холодно рассмеялся.
– Надо же! Можно и поверить, что этот червяк действительно потомок Годрика. Что ж, тем интереснее. Seko! – Тысячи мельчайших лезвий полосонули по телу Гарри, разрывая его голубую пижамку, окрашивая ее красным. Гарри закричал от боли. Его трехмесячный брат, проснувшись от шума, закричал еще громче.
Вольдеморт даже не догадывался, насколько громкими могут быть дети. Он недовольно поморщился.
– Silencio! – Теперь только покрасневшее лицо и широко раскрытый рот Джима свидетельствовали о его надрывном крике.
– Мой Лорд, поторопитесь. – Питер боязливо выглянул из-за двери.
– Вниз, крыса.
– Avada … – Лорд направил палочку на Джима. Гарри в окровавленных лохмотьях, плача от боли, встал перед братом, прикрывая его своим телом.
-… Kedavra. – С кончика палочки сорвался зеленый луч и устремился к Гарри. Лорд испуганно расширенными глазами смотрел, как проклятие, коснувшись лба ребенка, отразилось от него и вернулось назад. Вольдеморт еще успел панически закричать перед тем, как рассыпаться в прах. Мощная волна магии, вырвавшись из тела, вдребезги разнесла оконные стекла и зеркало, засыпав детей грудой осколков, нанося им новые раны.
Вспышка света и звон разбивающихся стекол добавила новых сил, подбегающим к дому Поттерам. Джеймс ворвался в детскую и увидел Питера, слабо скулящего над останками Лорда. Дети неподвижно лежали в углу комнаты. В тишину мерно капали вязкие капли крови.

* * *

– Думаю, что теперь вы согласны с моим предложением укрыться в Убежище. Лорд не мертв и когда-нибудь обязательно вернется. Ребенку Пророчества необходимо вырасти и окрепнуть в безопасности. К сожалению, защитные чары Убежища не рассчитаны на двоих детей. Поэтому Гарри придется оставить. – Голос Дамблдора был, как всегда, убедителен и спокоен.
– Гарри? Значит Джим – Ребенок Пророчества? – Джеймс нетерпеливо вскочил с места и забегал по комнате.
– Да. Питер подслушивал события в детской. Он рассказал, что сначала Лорд пытал Гарри режущим проклятием. Вероятно, зигзагообразный шрам на его лбу – последствия этого. Странно, что его не удалось залечить, как все остальные… Затем Вольдеморт послал в Джима Аваду, которая и погубила безумца. Ты знаешь, что проклятие оставило след на груди Джима.
– Да, крест идеальной формы, почти у сердца.
– Значит, ты согласен, что Гарри должен оставить семью?
– Оставить? Альбус, ребенку нет и полутора лет. Куда он пойдет?
– У твоей жены есть сестра-маггла. Неужели она откажется приютить племянника?
– Петуния ненавидит все, связанное с магией. Я не отдам ей своего сына!
– Значит, потеряешь обоих. Джеймс, ты должен смириться с этой необходимостью и убедить свою жену. Дом Дурслей будет окружен охранными щитами и следящими экранами, которые наложу лично я. Там ребенок будет в безопасности. Пойми, мой мальчик, это суровая, но необходимая мера. Джим должен жить для всего Волшебного мира.
Именно этот разговор привел к тому, что спустя несколько дней возмущенный крик Петунии Дурсль разбудил всю семью.
Вернон механически-успокаивающим жестом поглаживал плечо супруги, с отвращением глядя на сверток на столе. Петуния с яростно горящими глазами лихорадочно-злобно просматривала письмо.
– И она не нашла ничего лучшего, как просто бросить эту дрянь под нашу дверь. И пока она будет наслаждаться жизнью, я буду вынуждена кормить и одевать это дьявольское отродье. Что мы будем делать, Вернон?
Мистер Дурсль забрал письмо из рук осатаневшей от злости супруги и внимательно прочитал его.
– Петуния, здесь имеются и положительные стороны. Во-первых, нам будут платить и неплохо. В хозяйстве лишних денег не бывает. Во-вторых, хотя в это верится слабо, – он вопросительно взглянул на жену, которая слабо кивнула, подтверждая написанное, – нам обещана удача в делах. Какие-то чары… Мы оставим этого… мальчика.
Гарри проснулся и недовольно захныкал. Ему было неудобно лежать на голом столе, да и подгузник давно промок.
Вернон брезгливо взялся за одеяло и отнес ребенка в чулан под лестницей, ставший на много лет единственным домом Гарри.
К двухлетней годовщине Гарри Петуния решила, что ребенок уже достаточно вырос для посильной помощи по хозяйству. В обучении Гарри азам уборки она использовала метод кнута, наказывая шлепками или лишением еды за каждую ошибку. Разумеется, Гарри делал их немало.
Через год Вернон вошел во вкус «воспитания» и постоянно следил за действиями ребенка, не упуская ни единой возможности наказать его. Он был садистом. Умным и осторожным садистом. Вернон быстро изучил все способы причинить максимальную боль, не оставляя никаких следов и не нанося ощутимого вреда физическому здоровью.
Теперь Гарри любил свой темный и грязный чулан. Здесь его никто не мог наказать. Для тяжелой работы и побоев его вытаскивали наружу.
Петуния знала об увлечении своего мужа, но ничего не предпринимала. В конце концов, мужчина должен куда-то сбрасывать свою энергию и агрессию. А впоследствии все можно списать на умственную неполноценность ребенка. Все соседи уже знали, что чета Дурслей из гуманных соображений взяла на воспитание душевнобольного племянника, от которого отказалась собственная мать.
Гарри тоже знал, что его шлюха-мать отказалась от него, как щенка подбросив под двери своей сестры. Он уже выучил наизусть слова благодарности дорогой тете Петунии. Порой он несмело думал о том, какая она, его мама.
Прошла еще пара лет. Неизвестно, что явилось причиной – осторожные ли намеки Вернона или притяжение равных в своем извращении натур, но мистер Дурсль получил предложение заработать немного денег, сдав напрокат тело своего племянника.
В этот день Гарри впервые вышел из дома. Был яркий и солнечный день ранней весны. Ребенок с равным интересом и любопытством осматривал и незнакомый ему снег, и, редких в это воскресное утро, прохожих. Он прислушивался к веселому перестуку капели и галдежу птиц. Мистер Дурсль взял его на прогулку и пообещал доставить ему удовольствие. Гарри не понимал этого слова, но пока все было прекрасно.
Потом были и крики, и мольбы, и слезы. Насильников это не сдерживало. Вернон не отказался и от следующего предложения. К лету Гарри уже не кричал и не плакал. Он, молча и безучастно, принимал всю причитающуюся ему боль. И мужчинам стало скучно. С этим телом они уже проделали все, что возможно. Почти все. Вернону, не желающему терять дополнительный заработок, пришла в голову замечательная идея. В следующее воскресенье в комнате кроме мужчин была большая собака. Гарри спокойно погладил ее. Его страх вызывали лишь двуногие звери. Животные не могли причинить ему зла.
Когда Гарри понял, что с ним хотят сделать, он, впервые за долгое время, закричал и попытался вырваться. Рано повзрослевший ребенок почти на грани сознания понял, что это последнее насилие лишит его души. Разорвет в клочья ее остатки, оставив лишь пустую оболочку, именуемую Гарри. Мужчины – это было нормально. Извращенно, неправильно, но нормально. Они были такие же, как и он. Животное – это другое. Он не понимал почему, но этого нельзя было допустить.
Магия, до сих пор спавшая в Гарри, проснулась, перестраиваясь сама и изменяя душу.
Вернон что-то почувствовал и сделал неуверенный шаг вперед, еще ничего не понимая и не предчувствуя. Взгляд племянника остановился на нем. В потемневших глазах пробуждалась смерть.
Воздух в комнате напрягся и завибрировал, сгущаясь и затвердевая в невероятно тонкие и острые стеклянные ножи. Гарри сжал кулаки и послал смерть вперед. Брызги крови усеяли даже покрашенный в бежевый цвет потолок.
В кабинете Альбуса Дамблдора встрепенулся и жалобно закричал феникс.
– Друг мой, что случилось? Неужели кто-то умер?
Маленький Джим, до сих пор тихо играющий на мягком коврике в светлой комнате у колыбели своей сестры Розы, тихо заплакал.
По всей Англии животные, в непонятной им панике, сорвались с места и ринулись вперед, не разбирая дороги.
В Запретном Лесу кентавры сбились в стадо, всматриваясь в стремительно затягиваемое тучами небо.
– Ребенок Равновесия, чистая душа, посланная в мир для битвы со злом, избрала иной путь. Мир обречен.
Гарри поднялся с кровати, стряхнув с себя ошметки мяса. Он спокойно прошел в ванную, вымылся и тщательно оделся. Он не смотрел ни на части тел, ни на лужи крови. Он был свободен и хотел уйти.

* * *

В Лондоне не просто, но возможно найти места, где может укрыться одинокий ребенок. Покинутые дома, дренажные тоннели, заброшенные цеха. Гарри не боялся людей. Магия, пробудившись, больше не оставляла его. Любой, приближающийся к нему с недобрыми намерениями, был обречен на смерть. По Лондону вовсю гуляли слухи о неизвестном мстителе. Пресса окрестила его «Кровавым отцом». На его счету было уже несколько бродяг, развлекающихся педофилией и владельцев подпольных детских борделей.
Приближалась осень. Гарри не знал, что это значит, он просто принял факт, что становится холоднее, и смирился с ним.
В этот день он проснулся, как и всегда, в три часа ночи. Даже если не торопиться, то можно успеть к закрытию ночного оптового рынка, где он сможет найти себе еду на день. Подпорченных овощей и фруктов, иногда – остатков еды торговцев было вполне достаточно для поддержания жизни. Несколько дней назад ему посчастливилось найти чью-то рабочую куртку, которая защищала от холода почти все его тело.
Гарри спокойным шагом, скрываясь в тенях, приближался к своей цели, когда его внимание привлек слабый крик из подворотни. Привыкший к ночной жизни Лондона, он приучился не замечать подобного, но в этот раз нерешительно остановился. Там было что-то не так. Кто-то… не похожий на человека. Гарри тихо скользнул в подворотню. Высокий человек как раз мягко опускал на землю чье-то тело. Почувствовав чужое присутствие, он обернулся.
– Ты, выйди на свет!
Гарри спокойно вступил в свет одинокого, странно уцелевшего в этом районе фонаря. Его взгляд не отрывался от окровавленного рта незнакомца.
– Ребенок, человеческий ребенок. – Вампир сделал шаг вперед и остановился, ощутив сгущение магии.
– Я остаюсь на месте, – попытался он успокоить ребенка и, перехватив метнувшийся к телу взгляд, поторопился объяснить. – Он жив. Я не убиваю без нужды.
– Кто ты? – поинтересовался странный ребенок. От него совершенно не пахло страхом.
– Вампир. – Увидев непонимание в глазах мальчика, пояснил. – Охотник за кровью.
Запах не изменился. Черт побери, что делает здесь этот ребенок с невообразимо высоким уровнем защитной магии? Куда смотрят его родители или это проклятое Министерство?
– Как тебя зовут? Кто твои родители? У тебя есть дом? – Мальчик недоумевающе молчал.
– Хорошо, меня зовут Мирт, а как твое имя?
– Почему ты задерживаешься, Мирт?
– Я нашел ребенка.
– О, грозный Хозяин Гнезда охотится на маленьких детей!
– Не смейся Мира, а иди сюда. Это… странный ребенок. Посмотри сама.
– Послушай, дитя, сейчас сюда придет моя сестра, Мира. Она тоже вампир, но она не тронет тебя.
Мальчик даже не вздрогнул, он с любопытством оглядел, вышедшую из тени женщину. Она была почти копией Мирта, даже одета в такие же темные джинсы и куртку, только волосы немного длиннее.
– Хороший мальчик. Красивый…– Мирт едва успел выдернуть сестру из-под смертоносного, появившегося из ниоткуда, ножа.
– Теперь понимаешь, о чем я?
– Да, но все равно, ребенку нельзя оставаться на улице. Скоро зима.
– Ребенок, ты хочешь пойти с нами?
Нет, Гарри не хотел. Он больше не хотел никакого удовольствия. Но эти двое были совсем другие. И он остался на месте. Его магия защитит его, а пока можно и послушать.
– Нет, ребенок, – угадал его сомнения Мирт. – Я клянусь своей кровью и удачей в будущей охоте, что не причиню тебе зла.
– Я тоже клянусь, – подтвердила Мира. – И ты сможешь в любой момент уйти.
Гарри медленно кивнул. Эти существа не были людьми, и, может быть, им можно было поверить.
– Хорошо, но ночь уже на исходе, нам надо идти. Дай мне руку, и мы скользнем по теням. – Резкий всплеск магии заставил Мирта отшатнуться назад.
– Хорошо-хорошо, никаких касаний. Это ясно. Но тогда ты должен быстро идти, сможешь ли?
Гарри кивнул. Он не удивился, когда после получаса быстрой ходьбы и негромко произнесенного «Вилла Вампиров 13» перед ним на только что совершенно пустом месте возник старинный, слегка обветшалый особняк.
Проводив ребенка в спальню и дав ему кружку какао и булочку в качестве ужина, брат и сестра уединились в библиотеке. Здесь не было окон и поэтому им не грозило восходящее солнце.
– Мирт, мы не можем оставить у себя человеческого ребенка. Наши птенцы…
– Наши птенцы погибнут раньше, чем успеют договорить «Свежая кровь». Магия ребенка слишком сильна.
– Но ребенок не может жить рядом с убийцами.
– Он убивал сам. И не раз. Ты разве не видела его ауру?
– Но мы не можем обратить ребенка. Совет не допустит этого.
– Ты права, но мы можем усыновить его. Ему не место среди людей.
– Тогда он станет полувампиром и… но Совет может запретить и это.
– Тогда надо сделать так, чтобы Совет узнал об этом как можно позже.