Глава 21

Воскресное утро Северус Снейп встретил в препротивнейшем настроении. Холодный душ, вместо того, чтобы взбодрить и помочь избавиться от утренней неги, вызвал еще большее раздражение. Не склонный к усмирению своей плоти иными методами, кроме как внутренней дисциплиной и полным контролем над эмоциями, зельевар с отвращением признал: собственное тело объявило ему бунт. Следом за весьма фривольными сновидениями, тело, а точнее, его часть, устремило свои порывы куда-то вверх. Явно в направлении Гриффиндорской башни.

Вчерашний вечер стал настоящим кошмаром: вынужденный наблюдать за беззаботной радостью троицы героев, сидящих за гриффиндорским столом, Мастер Зелий не мог избавиться от странного ощущения. Он был готов к тому, что неприятные и изматывающие чувства, от которых он с таким трудом избавлялся в течение всего этого послевоенного года, при виде сына Лили вернутся и заново поглотят его.

Тем большим было его удивление, когда все эти эмоции и тяжелые воспоминания перебило ощущение крайнего раздражения, вызванное фактом присутствия даже не Поттера, а Рональда Уизли в Хогвартсе. Это чувство победило призраки всех прошлых переживаний: Снейп был до чертиков зол, но ничего даже похожего на дежа-вю самых несчастных лет своей жизни среди причин этой злости найти не мог. И это бесило его еще больше.

Накануне вечером, во время обхода, он специально отправился искать Грейнджер и Уизли. То, что он изначально собирался сделать все, чтобы разъединить и ограничить общение этой парочки, зельевара не смущало. Он пребывал в уверенности: внимание влюбленной в него девчонки не должно быть растрачено на рыжее недоразумение по фамилии Уизли.

Снейп собирался в полной мере пользоваться преимуществом, которое давала ему власть над думами и чаяниями «самого блестящего ума Хогвартса». Если Грейнджер действительно так сведуща и компетентна в зельеварении, (кому, как не ему, знать, что так оно и есть!), ее ученичество может оказаться весьма полезным. А учитывая чувства гриффиндорки – еще и занимательным.

Эту мысль он принял совсем недавно – после того, как тщательно обдумал сложившуюся ситуацию и признал неизбежность того, что ему придется-таки стать Мастером настырной Всезнайки.

«Неизбежность» - конечно, в данном случае не более, чем образное слово. Он мог избавиться от Грейнджер, используя какой-нибудь обычный в безразличной жестокости план. Например: соблазнить, дать надежду, разбить сердце, отнять надежду. Или: унизить, растоптать, заставить ненавидеть. Или: напугать цинизмом своего желания, уничтожить безразличием и презрением. Или еще множество вариантов, способных навсегда отвратить от него Гриффиндорскую Принцессу со всеми ее благородными порывами, чистыми чувствами, верой во вселенскую справедливость и лучшее в людях.

Несомненно, в ее фантазиях ему был присвоен почетный статус Печального Темного Рыцаря, тщательно скрывающего благородные порывы своей души и нерастраченные чувства… В любое другое время, возможно, он испытал бы даже какое-то извращенное удовлетворение, разбивая эти наивные бредни и заставляя влюбленную девчонку признать гораздо более прозаичную, но от этого не менее реальную действительность.
Но – разбить мечты никогда не поздно. А вот использовать эти мечты, равно как и тягу Мисс Заучки к совершенствованию своих навыков и познанию нового, можно в своих интересах.

Она будет глиной в его руках: послушной, мягкой, уступчивой. С ее помощью он может не только обходить запреты Министерства и водить за нос Минерву. На Грейнджер, с ее ответственным отношением даже к самому пустяковому делу и гриффиндорским задором во всем, что касается выполнения «важных поручений», вполне можно скинуть всю утомительную в своем повседневном однообразии работу по пополнению запаса зелий для Больничного крыла и Св. Мунго.

Идея использовать Гермиону Грейнджер в качестве лабораторного эльфа помогла Снейпу справиться с утренним раздражением. Предстоящее ученичество мисс Всезнайки сулило весьма приятные перспективы. В конце концов, она должна быть благодарна только за то, что он, никогда ни с кем не делившийся своими секретами, согласится взять ее в Ученицы. А просто так Северус Снейп никогда ничего не делал.

Чтобы Грейнджер была полезна в лаборатории, она должна сохранять ясный ум и трезвый рассудок. Рон Уизли в данном случае являлся не более, чем досадной помехой, с которой Мастер Зелий намеревался разобраться в самое ближайшее время. Пока эта «помеха» от детских поцелуев в висок не перешла к более серьезным действиям. Мальчишка слеп и не видит, или не желает видеть, что его бывшая невеста влюблена в другого.

Уизли, несомненно, будет не против подставить своей принцессе сильное плечо и собственную широкую грудь в качестве жилетки. Но Снейпу меньше всего нужно, чтобы после выматывающей работы в лаборатории – конечно, он не намерен жалеть девчонку, и ученичество не покажется ей сахаром, - Грейнджер находила утешение в объятиях этого рыжего недоразумения.

Снейп был честен с собой. Девчонка заинтересовала его не только как лишние рабочие руки для приготовления зелий, и, пока он не решит, что с ней делать, никто другой не может предъявлять на нее какие-либо права. И тем более – отвлекать от работы с ним и мыслей о нем.

Решение пришло удивительно быстро. Из небольшого тайника, куда перекочевала часть вещей, хранившихся ранее в скрытой нише в лаборатории, Мастер Зелий достал заколку, забытую Грейнджер на отработке. Проведя пальцами по холодному металлу розы на ее вершине, Снейп коснулся цветка палочкой и прошептал несколько заклинаний.

Первое из них добавило серебристую змейку, которая уютно обвилась вокруг бутона и сверкнула изумрудными глазками – влюбленная всезнайка обязательно заметит это «дополнение», придаст ему какой-нибудь романтический смысл и некоторое время будет постоянно таскать эту заколку в волосах.

Второе заклинание накладывало на хозяина вещи следящие чары. А третье…

Легкое отвращающее заклятие, только для того, чтобы охладить пыл Рональда Уизли.

Спрятав заколку в карман, Снейп направился в Большой Зал.

Детали нового плана декан Слизерина обдумал за завтраком. Никого из интересовавших его гриффиндорцев в Большом Зале не наблюдалось, но он был спокоен: и накануне вечером, и этим утром выявляющие чары показали, что Грейнджер и Рона Уизли разделяет стена между двумя спальнями. А на Поттера и младшую Уизли, уединившихся после отбоя в ванной старост, ему было плевать.

Появление за преподавательским столом хмурого декана Гриффиндора заставило зельевара усмехнуться.

- Плохо выглядишь, Уильям. – Голос декана Слизерина не выражал никаких эмоций. - Беспокойная ночь?

- Ничего такого, с чем я не мог бы справиться, - последовал не менее бесстрастный ответ.

- Ты бы гораздо лучше выспался, если б забыл о дурацкой гриффиндорской гордости и СПРОСИЛ у меня, вместо того, чтобы полночи бесцельно блуждать по коридорам.

- И что, по-твоему, я должен был спросить?

Дзинь-дзинь, металл в голосе обычно невозмутимого Билла Уизли вызвал легкую усмешку у Снейпа. Он даже пожалел, что рядом нет Минервы – словесные баталии Гриффиндора и Слизерина были ее любимым зрелищем. Очевидно, директор МакГонагалл испытывала ностальгию по тому времени, когда сама могла упражняться в сарказме и остроумии с Мастером Зелий.

- Я не думал над формулировкой вопроса, - пожал плечами зельевар. – Но точно знаю ответ: ванная старост.

Появление в зале Золотого Трио и пунцовой от злости Джинни было как нельзя кстати. Очевидно, воспитательная беседа уже состоялась, и следующее пребывание Победителя Темного Лорда в Хогвартсе будет гораздо более кратковременным и ни в коем случае не захватит ночное время суток. Оставался Рон Уизли. Поэтому Снейп нащупал в кармане мантии холодный металл заколки.

- Позволь узнать, почему же ты отказал себе в удовольствии лично поймать нарушителей и с позором выставить вон? – поинтересовался Билл, бросая хмурый взгляд на свою сестру.

- Можешь считать, что я старею, - пожал плечами Снейп. – Либо я счел достаточным наказать ОДНУ из твоих старост, справедливо рассудив, что с мисс Уизли ты разберешься сам.

Дождавшись, пока в серых глазах декана Гриффиндора недоумение сменится пониманием, а затем – яростью, зельевар положил на стол перед ним заколку.

- Будь любезен, верни мисс Грейнджер ее собственность. Не стоит разбрасывать свои вещи… где и как попало…

Снейп был уверен: в его фразе Билл уловил именно тот смысл, который заставит его устроить выволочку своему братцу. А Гермиона получит обратно свою заколку. Вместе с замечанием, а возможно – и предупреждением.

Весьма довольный собой, Северус Снейп собрался покинуть Большой Зал. Он поднялся из-за стола, но тут перед ним опустилась белоснежная сова с запиской, скрепленной фамильной печатью Малфоев.

Пробежав глазами изящные в своем исполнении и малопристойные по своему содержанию строки, Мастер Зелий усмехнулся. Похоже, остаток выходных он все-таки проведет в гораздо более интересном обществе.

Пережив сорокалетний рубеж своей жизни, Мастер Зелий справедливо считал, что давно уже разобрался со своими привычками, склонностями и пристрастиями. Вынужденный долгое время сдерживать свои порывы во всем, что касалось человеческих взаимоотношений, и поддерживать необходимую видимость беспринципного и хладнокровного злодея, он научился не только скрывать, но и контролировать свои мысли и желания. И, если в первом ему помогала способность к окклюменции, то во втором он полагался на элементарное потворствование собственным желаниям в той форме, которая не привлекала бы к нему ненужного внимания.

Обретя вместе со зрелостью достаточно большой опыт в сексуальном плане, Снейп, не смотря на весь свой цинизм, всегда искал искренности в отношениях с женщинами. Время от времени у него появились любовницы, способные скрасить его одиночество в тот или иной момент без обязательств и нудных разговоров о перспективах отношений. Он выбирал не только красивых, но и умных женщин, понимающих и принимающих особенности его характера. И был благодарен за ту теплоту, которую они ему давали. Благодарен, щедр… но не более.

Продажной любовью он обычно пренебрегал: шлюхи вызывали у него чувство брезгливой жалости, они сразу пробуждали в его памяти образы многочисленных женщин и девушек, прихотью Упивающихся превращенных в доступных и покорных кукол для развлечения. Кармен была исключением из правила и весьма удачной находкой. Но и на нее у Снейпа не всегда хватало терпения.

Приглашенный Люциусом в заново открытый элитный бордель Лютного переулка, Снейп собирался, по обыкновению, ограничиться распитием огневиски, неспешной беседой со старым другом и ленивым, безразличным поглаживанием красоток, по обыкновению присоединяющихся к ним.

Старший Малфой встретил его, развалившись в мягком кресле в одной из лож утопающего в темном бархате зала.

Огневиски было неплохим, беседа с Люциусом – легкой, и Снейп уже готов был погрузиться в приятную расслабленность, когда обратил внимание на молоденькую проститутку.

Она поднималась по лестнице, и взгляд зельевара непроизвольно задержался на ее ладной фигурке, затянутой в красный корсет, тонких руках и копне каштановых волос. В голове зельевара немедленно возник образ Грейнджер, в паху предупреждающе кольнуло. Люциус сразу же среагировал на заинтересованный взгляд друга.

Зная привычки и сдержанность Мастера Зелий, Малфой сам незаметно подозвал хозяина-гоблина и что-то шепнул ему, кивнув на девушку. А зельевар тем временем, нахмурившись, анализировал причину удручающе откровенной реакции своего тела на девчонку, напоминающую самую невыносимую из его студенток.

Несколькими минутами спустя эта девушка подошла к Снейпу, который, увидев ее лицо, с удивлением отметил свое разочарование. Не было ни выразительных карих глаз, ни большого упрямого рта. Едва намечающееся напряжение в паху пропало, когда девица, усевшись к нему на колени, томно заговорила, обращаясь к нему не иначе, как «профессор». Зельевар поморщился и с бесстрастной вежливостью попросил ее заткнуться и сидеть тихо, пока он не закончит беседу с другом.

Снейп не стал отказываться от подарка Люциуса. Надеясь с ее помощью избавиться от будоражащего мысли образа Невыносимой Всезнайки, он уединился с девицей в одной из комнат не верхнем этаже и довольно жестко овладел сначала ее ртом, а затем и остальным телом. Грубо пресекая любые попытки партнерши взять инициативу в свои руки, Мастер Зелий быстро добился от нее безвольной покорности. Когда девица, наконец, поняла, что от нее требуется, Северус позволил себе расслабиться и, прикрыв глаза, призвал из воспоминаний образ Грейнджер.

За все годы преподавательской деятельности профессор Снейп ни разу не испытывал влечения к собственным студенткам – не потому, что это было табу, а потому, что даже изысканные слизеринские красавицы не вызывали у него желания. Всегда было что-то, какие-то мелочи, изъяны, которые его острый критический ум подмечал и отказывался принимать.

Он снисходительно относился к периодическим попыткам той или иной старшекурсницы оказаться в постели Слизеринского Змея. Устраивая унизительные лекции о недопустимости фривольного поведения в стенах Хогвартса и снимая рекордное количество баллов с соответствующего факультета за оскорбление профессора подобными предложениями, он мысленно посмеивался над неуклюжими попытками соблазнить его.
И вот теперь, когда он, казалось бы, всего испробовал и четко знал, чего хотел, а точнее, НЕ хотел, Снейп не мог справиться со странным наваждением по имени Гермиона Грейнджер.

Образ студентки, которую он еще со времен Золотого трио, мягко говоря, терпеть не мог, преследовал его всю предыдущую ночь. Снейп с неохотой вынужден был признать, что справиться с этими мыслями он не в состоянии. Это очень злило. Влечение к Гриффиндорской Всезнайке стало его слабостью. А от слабостей он имел привычку избавляться ДО того, как они начинали портить ему жизнь и расстраивать планы.

Лучший способ справиться с навязчивой фантазией – позволить ей случиться, воплотив ее в реальность. Но, несмотря на то, что, удовлетворяя свое желание в полутемной комнате, Снейп представлял с собой в постели Заучку Грейнджер, облегчения это ему не принесло.

Девица была хороша, но не более. А проблема осталась. И, когда следящие чары просигнализировали о том, что заколка попала в руки хозяйки, Мастер Зелий быстро привел себя в порядок и вернулся в зал, где Люциус допивал неизвестно какой по счету стакан огневиски.

- Хороша? – лениво поинтересовался Малфой, поигрывая золотистой жидкостью в стакане.

- Ничего особенного, - рассеянно ответил зельевар, имея в виду скорее Грейнджер, чем девицу, с которой только что уединялся.

Предыдущая главаСледующая глава