Глава 4. Заккари Милз
Следующий день, не в пример всем прошедшим, словно назло оказался холодным и ветряным. Ученики заполняли диваны в общих гостиных и по привычке жались к каминам, несмотря на то, что в Хогвартсе, в середине сентября, еще не начинали топить. Никто не спешил на улицу, и даже внутренний двор, после уроков обычно заполненный неспособными усидеть на месте мальчишками, сейчас пустовал.
Гермиона обогнула трибуны стадиона и увидела Милза. Одетый в школьный форменный свитер и заляпанные грязью брюки, он чистил граблями поле для квиддича, собирая уродливые кучи пожухлой травы и поломанные ивовые ветки. Не застегнутая мантия крыльями хлопала на ветру. Худой, не опрятный, с впалыми щеками и глазами цвета вороного крыла, он показался ей взъерошенным галчонком. Волосы у него топорщились совсем как у Гари. Он хмуро посмотрел на декана Гриффиндора из под неровно отросшей челки и пробормотал неразборчивое приветствие. Гермиона целый час готовилась к этому разговору, и тут же забыла о главном, увидев его замерзшие руки.
- Здесь холодно, почему ты не применил согревающие чары? Ты же их знаешь?! – вопрос, казалось, вырвался сам собой.
- Мне запрещено применять чары, - Заккари на секунду замялся, - вне доказанной необходимости.
Голос у него был резковатый и хриплый от ветра. Он явно повторял слова собственного декана. Гермиона достала палочку, намереваясь наложить согревающие чары, и замерла, вспомнив слова Снейпа. "Он слизеринец, мисс Грейнджер. Чем больше вы ему нравитесь, тем сильнее он будет воспринимать вашу жалость как оскорбление".
Не в силах решиться, она стояла и смотрела на понурую худую фигуру Милза и не знала, что стоит ей слушать – зов сердца или голос разума. Но прежде чем она к чему-то склонилась, Милз медленно переложил грабли в левую руку и, не глядя на нее, произнес:
- Я просил у декана разрешение на отработку в вашем классе, но он отказал мне, сказав, что вы были против. - В голосе мальчика сквозила старательно скрываемая обида. - Я понимаю, я ведь разрушил ваш класс.
Он виновато втянул носом воздух. Гермиона слегка удивилась, но не подала вида.
- А что еще он сказал?
Он задумался, видимо вспоминая самые обидные обвинения, и оценивая, что из этого допустимо сказать.
- Что мне надо постричься, и что мои волосы похожи на паклю и растут клочьями.
- Это стиль гранж, - Гермиона чувствовала, что начинает смеяться.
- Что? - не понял мальчик.
- Гранж, это такой стиль моды, я имела ввиду твою прическу. В следующий раз, когда твой декан будет говорить тебе, что ты не ровно подстрижен, скажи ему, что это стиль гранж, и он ничего не понимает в модных прическах.
Милз внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, издевается ли она над ним, или говорит серьезно.
Наконец, не выдержав, Гермиона улыбнулась.
- Знаешь, Заккари, у моего друга Гарри Поттера, тоже всегда были проблемы с волосами, они всегда торчали у него во все стороны, как бы он не старался их пригладить. А однажды его опекуны решили его постричь...
- Ну и?
- Ну и постригли, он всю ночь промучился, пытаясь смериться с тем, что ему придется пойти в таком виде в школу, а на утро волосы отросли.
Милз весьма серьезно смотрел на профессора трансфигурации, не понимая, что в этой истории смешного.
"Слизеринец!"- Гермиона молча, закатила глаза.
- Ну, хорошо, мои волосы тоже всегда оставляли желать лучшего. Однажды, твой декан сказал, что они похожи на воронье гнездо. Я сначала очень расстроилась, а потом поняла, что куда обиднее, то, что он не ценит мой ум. Волосы, знаешь ли, имеют особенность отрастать, что, к сожалению, нельзя сказать об уме.
- Не понимаю.
Гермиона улыбнулась.
- Если твой декан не сказал, что ты дурак, значит, у тебя дела обстоят значительно лучше, чем у меня в твоем возрасте.
- Значит, вы не сердитесь за Ваш класс? – спросил Милз, с внезапно вспыхнувшей в голосе надеждой.
- Нет, Заккари, на самом деле я очень сержусь, - Гермиона нахмурилась, - ты не только разрушил мой класс, но и нанес вред другим ученикам. Я считаю, что такой сильный волшебник, как ты в состоянии контролировать свои эмоции и свою магию, а значит, ты осознанно позволил случиться тому, что случилось. Поэтому ты больше не получишь в моем классе той свободы, которую имел раньше. С сегодняшнего дня ты будешь сидеть один, на первой парте, и отрабатывать все заклинания самостоятельно, без партнеров, только в моем присутствии. За каждое нарушение правил, ты будешь получать взыскание, место отработки которого, будет определять твой декан. Уверена, он выберет что-то, что ты вряд ли сочтешь приятным. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты вновь не заслужишь мое доверие, и не сможешь мне показать, что ты достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои действия.
Он вспыхнул, краснея, до кончиков черных волос.
- Я не сдержался, они собирались…
И замолчал, не желая жаловаться. И как то щемящее знакомо поджал при этом тонкие, не привычные к улыбке губы. Слишком взрослый для своих одиннадцати лет..
Что ж, в этом профессор Снейп оказался действительно прав, Заккари Милз был слизеринцем до мозга костей, способный посетовать в мелочах, но не желающий даже в свое оправдание признаваться в бессилии или собственной слабости – мысль, не показавшаяся Гермионе ни радостной, ни приятной.
Увидев, что декан Гриффиндора, все еще ждет, мальчик помялся и неохотно произнес.
- Я не могу. Когда я без палочки, не я управляю магией, а она мной…
И отвернувшись – в упрямстве не желая заканчивать фразу – с остервенением принялся собирать разлетевшиеся листья.
Гермиона не стала настаивать на продолжении, безошибочно чувствуя, что каждое следующее слово заставит мальчика лишь сильнее замкнуться.
- Уверена, вы найдете способ справиться с этой проблемой, мистер Милз, - сказала Гермиона строго, намеренно подражая профессору МакГонагалл, - и школа Чародейства и Волшебства самое подходящее для этого место.
Она сделала пару шагов в сторону замка, намереваясь уйти, и внезапно решила, что всеми своими сегодняшними поступками уже отдала достаточную дань уважения тем истинам, что пытался внушить ей Слизеринский декан. И потому, удовлетворив голос разума, она может, наконец, позволить себе немного побыть гриффиндоркой.
Гермиона решительно остановилась, вернулась и, произнеся не терпящим возражения голосом: - Дайте, пожалуйста, ваши руки, мистер Милз, - наложила согревающие чары.
