XVI. Omnia orta cadunt

…Иногда кажется, что все, что случилось с ним, было давным-давно, или же во сне, а может, и в другой жизни… Воспоминания об этом не меркнут и периодически всплывают в его сознании с той же силой.
Он помнил, как темнота поглощала его и увлекала за собой тем сильнее, чем больше он сопротивлялся ей. Звуки и цвета вокруг смешались, картинка поплыла и вот – он уже не осознает, что с ним и где он. Все случилось в один момент…
Он помнил, как песок набивался в рот, как больно хлестал, оставляя кровавые следы, во время песчаных бурь. Обжигающее солнце днем и пробирающий до костей холод ночью. И открытые горизонты без единого ростка, без единого ручейка – песчаные барханы, а за ними еще одни, а потом еще и еще, без начала и конца… Ферней постаралась забросить его как можно дальше от Англии.
Пустыня. Пески, простирающиеся вокруг него, насколько хватало глаз и воображения. Сахара, как он выяснил позже. Дорога Единства. Как они называли ее. Долина смерти – так называл ее он сам. Великий путь, соединяющий паломников, кочевников, торговцев рабами, солью, золотом… Великая школа самой Жизни.
Когда-то он читал о ней, в трудах, привезенных из Багдада, в упоминаниях сицилийцев… Но никогда не придавал значения этим знаниям. Если бы он мог предвидеть, что ему предстояло, он бы внимательно изучил эти пергаменты сантиметр за сантиметром, он бы подготовился, он бы придумал способ преодолеть ее с помощью магии.… Но вот - он внезапно оказался там, среди бесконечного песка, солнца и ветра, без волшебной палочки, в тонкой одежде, без капли воды, и паника охватила его…
Первое время, оправившись от шока, и уняв бушевавший в нем гнев на Ферней, он лишь брел, сам не зная куда. Шел, не останавливаясь и не задумываясь, потому что знал, что если встанет и оглядится вокруг, то ужаснется и проиграет – потеряет последнюю надежду спастись. Перемещался наугад, не зная даже, в правильном ли направлении идет, да и есть ли оно, правильное направление? Иногда, казалось, что он оторван от всего мира, забытый и брошенный, и всю жизнь будет искать выход из этих бесконечных барханов, да так и не найдет…
Страх и отчаянье стали его спутниками в Сахаре. И только умение перевоплощаться в змею помогло ему не сойти с ума и выжить. Так он передвигался днем, как можно быстрее, а ночью приходилось закапываться в нагретый за день песок, чтобы не замерзнуть. Слава Мерлину, в обличие змеи он даже смог охотиться на редких здесь насекомых и получать из них хоть какое-то подобие еды и воды. В конце концов, разум человека в нем уступил место инстинктам, словно он и на самом деле стал змеей. Он уже забыл, что имел другое тело, что имел что-то до того, как оказался здесь. Он не размышлял больше, не философствовал, не впадал в отчаянье, не думал о прошлом или будущем… Он жил одним моментом. Подстерегал очередную жертву, нападал, двигался куда-то, а когда уставал, просто впадал в забытье – в некоторое подобие летаргии…
Но силы его были на исходе, и перевоплощаться было все сложнее. Иногда он обнаруживал себя утром в обличие человека – нагого, пораненного, истощенного, с обветренной кожей и пересохшим до боли горлом, и поначалу собственное тело даже пугало его. Но память болезненно возвращалась... Тогда он засыпал с мыслью, что больше не проснется. И многие вещи, которые раньше казались такими важными, уходили из его сознания вовсе. А затем показывалось то, что он на самом деле тщательно скрывал сам от себя. Он не думал о титулах, богатстве, о тщеславных стремлениях, которые заботили его когда-то, он думал только о Ней. Засыпая и чувствуя, что не проснется на утро, он жалел лишь об одном – что он больше никогда не увидит Ее…
Однажды его разбудил странный звук, который ему еще не доводилось слышать здесь. Он с усилием открыл тяжелые веки и сквозь ресницы увидел на горизонте нечто – вереницу животных, двигающихся не спеша, и людей, говорящих на непонятном языке. Сначала разум отмел это видение – в последнее время его часто терзали подобные миражи, но картинка все приближалась, звуки становились громче и отчетливей. Он заставил себя подняться и с трудом направиться к ним – ноги не слушались его. Понадобилось некоторое время, чтобы попытаться хоть что-то сказать – он так давно не говорил с людьми… Он еле приоткрыл потрескавшийся и покрывшийся коркой рот, выдав лишь какой-то свистяще-хрипящий звук, и просто упал в песок к их ногам.
Дальше память подводила его – все поглотила тьма, будто он так долго крепился, а теперь знал, что не один, и о нем смогут позаботиться. Это была скорее даже надежда, что над ним сжалятся, и однажды он снова проснется.
Последним словом, которое он все-таки смог прошептать, было Ее имя…


Он очнулся ночью. Он спал несколько дней. Так ему сказал человек, сидящий рядом с ним. Темнокожий, замотанный в просторные одежды, с синим тюрбаном на голове. Он сидел у разведенного огня, отблеск которого сначала показался Салазару слишком ярким, и он чуть прикрыл рукой глаза. Огонь был далекой и забытой роскошью, так же как и запах еды из миски, стоящей рядом с его лежанкой. Он больше не был один.
Костров было несколько. Вокруг огней полукругом сидели люди, казавшиеся лишь темными силуэтами, разговаривавшие на неизвестном ему кричащем грубом языке. Вокруг были разбросаны приготовленные для ночлега такие же лежанки, как и у самого Салазара. В отдалении - устроены на ночную стоянку животные. Верблюды. Салазар видел их изображения в багдадских свитках.
От созерцания его отвлек легкий толчок в плечо. Он повернул голову. Сидящий рядом с ним незнакомец протягивал небольшой глиняный сосуд.
- Aqua.
Коротко пояснил он. Салазар принял сосуд и осторожно припал к горлышку. Живительная влага потекла внутрь, наполняя собой все его существо. Казалось, он никогда в жизни не пил ничего лучше этой обычной воды. Но через несколько секунд незнакомец потянул сосуд назад:
- Aqua vix. Our nuntii fuisse ad oasis, aquam comportare. Puteus 'exsisto illic in biduo.*
Осознав, что он понимает незнакомца, Салазар вскинул удивленный взгляд:
- Ты говоришь на латыни? – голос его все еще был сиплым.
Мужчина в тюрбане кивнул:
- Во сне ты бредил и говорил на этом языке. Мне он известен тоже, - он хорошо говорил на латыни, но с характерным восточным акцентом.
На какое-то время воцарилась пауза. Салазар не знал, с чего начать – вопросов было слишком много. Чужая страна, чужой язык, чужие обычаи, которые были ему неведомы.
- Бахид-ан-Дин, – вновь произнес незнакомец. И Салазар понял, что это его имя.
- Салазар Слизерин, - представился он в ответ. Но Бахид-ан-Дин ничего не ответил, лишь молча придвинул к нему поближе миску с едой, и, взяв свою, стоящую рядом, начал с аппетитом есть, как бы подавая пример, что нужно делать.
- Тебе повезло, что сейчас осень…- произнес он спустя какое-то время.
Салазар лишь непонимающе поглядел в ответ поверх чашки, осторожно дуя на дымящуюся похлебку.
- Осенью, - пояснил Бахид-ан-Дин, - караваны заканчивают свой путь из Алжира в Египет. Следующие караваны пойдут только через год, и если бы ты нас не встретил, то, видимо, остался бы здесь еще на год… - он рассмеялся собственной шутке, которая Салазару не показалась такой уж смешной.
Но он заставил себя улыбнуться в ответ:
- Так, значит, мы едем в Египет?..
Темнокожий торговец кивнул:
- В Египет, - и с благоговейным почтением добавил:
- Мы едем в Аль-Кахаиру…*


…Караван двигался на Юго-Восток, неспешно и молчаливо. Никто не заговаривал с ним, его вообще не замечали. Люди, ехавшие друг за другом, не тратили силы на разговоры. В этом молчании чувствовалось какое-то странное единение, словно движущаяся сквозь пески вереница животных и людей была одним общим телом, организмом, который без лишних слов сам знал, что ему делать и куда идти. Все было слажено, вставали ли они на ночную стоянку или останавливались у оазиса, все безмолвно и безропотно выполняли свои обязанности.
В пути и задумчивом молчании пустыни у Салазара было много времени подумать. Его спасли. И значит, теперь у него был шанс вернуться назад. Но так же был шанс и задержаться здесь: эти люди и эта страна будили в нем забытое любопытство исследователя. Он хотел узнать как можно больше. И не преминул воспользоваться своим даром, полученным от Хольды.
Вглядываясь в темные, закутанные в ткань тюрбанов лица людей, едущих рядом, он пытался прочесть их мысли. Но ничего не получалось. То ли он еще не набрался достаточно сил и не пришел в себя, то ли они действительно ни о чем не задумывались в путешествии, а лишь созерцали величие пустыни. Иногда удавалось схватить какие-то обрывки фраз в их головах, но и то – фразы эти были на непонятном ему языке. Тогда, пытаясь себя хоть чем-то развлечь, Салазар, заглядывая в чье-то сознание, пытался увидеть лишь образы, а не концентрироваться на точной формулировке фразы. Иногда это получалось. Так он «увидел», что жизнь ему спас никто иной как Бахид-ан-Дин, с которым он уже имел честь познакомится.
В последствии, Бахид-ан-Дин стал его спутником и советником на долгие дни путешествий, возможно, потому, что из всего каравана лишь он говорил на латыни.
Как узнал Слизерин, если бы не Бахид, то Салазар стал бы полезной находкой для торговцев из каравана: подобранных на пути обычно вязали в общую вереницу, а по приезду продавали в рабство. Бахид тоже был торговцем, но услышав, что Салазар говорит на латыни, заинтересовался. Он ценил образованных людей, по его собственным словам. Он сам многие годы обучался наукам.
Бахид родился в Кордове, стране монастырей, поэтому, хоть и был от рождения арабом, стригся в христианские монахи, а в монастыре в совершенстве овладел письмом, латынью и рядом других наук. Однако судьба забросила его в Алжир. И волей-неволей из праведного просвещенного монаха он превратился в торговца-кочевника.
Все это Салазар узнал из ночных разговоров со своим новым знакомым. Днем Бахид-ан-Дин вел себя независимо, как чужой человек, такой же суровый и молчаливый, как и остальные. Но ночью у костра, он позволял себе расслабиться и отдохнуть, ностальгия овладевала им, и он мог без конца рассказывать о своем прошлом, о традициях его страны, о торговцах Алжира, и отвечать на бесчисленные вопросы Салазара, пытающегося выудить как можно больше информации о месте своего пребывания.
- Кто все остальные люди, которые едут с нами? – поинтересовался Салазар.
Бахид пожал плечами:
- Разные. Есть торговцы из Марокко, Ганы, есть те, кто просто хотел переправиться из Алжира в другие земли и прикрепился к каравану, а есть берберы…
Бахид выпил воды из сосуда и поплотнее укутался в свои одеяла, придвинувшись к костру. Ночь была пронзительно холодной, Салазар не мог заставить себя убрать руки от огня.
- Берберы… - продолжил Бахид, - так их называют люди, приехавшие издалека, из-за их непонятного языка. На самом деле они именуют себя по-другому. Туареги. Хранители пустыни. Никто не знает пустыню так, как они… Из Алжира и Марокко Фатемиды* гонят их, и они укрываются от ислама в пустыне… Кочуют, иногда проводят по Дороге Единства караваны и зарабатывают, иногда ищут золото и везут в Египет. Они любят Египет… Несмотря на то, что и там полно мусульман, к берберам относятся хорошо, их ждут, им платят…
Салазар нахмурился:
- Почему их гонят из Алжира?..
- Возможно, потому что мусульмане не переносят никого кроме них самих, – усмехнулся Бахид. – Я хоть и сам араб, но я не убиваю за веру. До них здесь было много народов, и все жили в относительном мире… а теперь мусульмане решают, кому и во что верить. Они гонят не только кочевников, но и христиан… Они ненавидят христианство. Так что навряд ли кто-то сейчас захочет верить в Христа. Мусульмане облагают тех высокими налогами. И правильно делают, – Бахид рассмеялся, показывая желтые зубы.
Салазар коротко улыбнулся в ответ:
- И в кого же ты веришь?
Араб махнул рукой:
- Нечистый его разберет! Я ни во что не верю. Я свободен и далек от этого.
- А что же говорят твои спутники-торговцы?..
- Им нет дела до моей веры. Я говорю, что верю в того, в кого им угодно, чтобы я верил. Религия продается, заставляет лгать и убивать. Но иногда она спасает. Если они желают, я верю в Аллаха, и они уважают меня… И потом, купцы-мусульмане находятся под защитой халифа и живут в отдельных кварталах…
Салазар не переставал удивляться услышанному. Все, что рассказывал ему Бахид-ан-Дин о местных обычаях, казалось дикостью. Налог на христиан? Его немало повеселил тот факт, что христианство не прижилось здесь. В какой бы ужас пришли в Англии, узнав, какие гонения устраиваются на монахов в этих краях.
Они помолчали, глядя на танцующие языки пламени в темноте. Многие кочевники уже легли, верблюды устроились в отдалении, греясь друг о друга – «Пусть отдыхают побольше, - сказал, глядя на них Бахид. – Завтра нам предстоит нелегкий путь…»
Сон манил и Салазара. Он постарался подавить зевоту.
- А зачем именно ты едешь в Египет? – спросил он ради того, чтобы хоть что-то спросить и не заснуть – спать было намного холоднее, чем вот так сидеть у огня.
Бахид внимательно вгляделся в лицо своего нового знакомого, словно проверяя, может ли он ему доверять.
- Я везу папирусы в Аль-Азхар.*
Салазар чуть подался вперед.
- Папирусы?.. В Аль-Азхар? – словно эхо повторил он.
Разговор становился интереснее, и сон начал отступать. Мысли его по привычке уже начали проникать в сознание араба. Салазар попытался опустить взгляд, чтобы не выглядеть подозрительно.
- Переводы для их библиотеки, - пояснил Бахид, как нечто само собой разумеющееся. А потом спохватившись добавил: - Э, да ты ведь ничего не знаешь! Аль-Азхар! Джами-Аль-Азхар - единственный в мире! Все стремятся попасть в него, но не всякий перешагивает его порог. Он словно бездонный колодец – хранит мудрость знаний и секреты бытия. Халиф сам лично присматривает за этим и выбирает учителей для Аль-Азхара по всему миру. Мудрецов из Багдада, Персии, Византии…
- Так что это?... – спросил Слизерин, но уже увидел ответ в его мыслях. И попытался как-то сформулировать его: - Место, где чему-то учат?.. Школа...
- Школа! - фыркнул араб. - Такому не научат ни в одной школе. Ты, верно, говоришь о церковных школах? Где детей не учат ничему, кроме как зазубриванию скучнейших текстов на латыни, да приучают бояться бога и быть безропотными овцами?.. Там из них лепят пустоголовых и твердолобых священников, а настоящие знания держат подальше. Я прошел через это. Но потом мне выпал счастливый случай попасть в Аль-Азхар. И там мне открылось, как много я еще могу узнать. Аль-Азхар… это своего рода особая Академия... Мне посчастливилось остаться там на долгие годы и сделать для нее все, что было в моих силах. Сейчас я собираю для их библиотеки папирусы по всему свету и перевожу на арабский и латынь.
- И что именно в тех папирусах, что ты привозишь?.. – как бы между делом спросил Салазар. Он изо всех сил пытался заглянуть и прочесть в мыслях араба, что же там сокрыто, но почему-то ответ никак не приходил.
Бахид загадочно улыбнулся.
- Э-э-э, нет. Я не могу тебе сказать так сразу. Сначала ты должен пройти посвящение… - и испытующе поглядел в глаза Салазару: - Вижу, ты просвещенный человек и интересуешься науками. Возможно, ты бы сам хотел взглянуть на Аль-Азхар?
Слизерин лишь согласно кивнул в ответ и произнес на восточный лад:
- Для меня будет большим почтением, если ты разрешишь мне сопроводить тебя до этого священного места и прикоснуться к тайным знаниям.
Бахид-ан-Дин остался доволен таким ответом:
- Ну что ж, пустыня проверяла твой дух на крепость и не сломила тебя. Думаю, и в Аль-Азхаре ты сможешь выдержать испытания…
Он широко зевнул и откинулся на тюки, укутываясь в одеяла и давая понять, что на сегодня разговор окончен. Костер почти догорал.
- Мы будем в Кахаире через три дня… - сонно произнес араб, и добавил:
- А теперь спи… Спи, Саал Азар.

***

- …Салазар Слизерин здесь… у нас в доме.
Не слушая больше ни слова от несущейся за ней по коридорам Хельги, Ровена стремительно, словно ястреб, кинулась в трапезную. В момент, когда Хельга произнесла Его Имя, Ровена почувствовала, как пол словно уезжает из-под ног. Секунду она просто ошарашено таращилась на Хельгу, не в силах до конца осознать услышанное, а затем ноги уже куда-то несли ее. Однако оказавшись у дверей трапезной, она оцепенело замерла. Кровь стучала в ушах, колени подгибались. Ровена нерешительно положила руку на ручку двери, но так и не открыла ее… А что будет, если она вот так возьмет и войдет? Что она скажет? Как ей вести себя? Не может же она при сэре Годрике дать понять, что они знакомы со Слизерином. Но и сдержаться и не выдать себя будет слишком сложно…
- Они уже часа два ждут тебя, - шепнула Хельга, которая тоже замерла рядом, еле дыша и прислушиваясь, что происходит в трапезной.
Помедлив, Ровена осторожно приоткрыла дверь на едва заметную щель, пропуская в темный коридор полоску света. Голоса стали слышнее, и она вздрогнула. Мурашки побежали по спине – Его голос. Как она могла забыть, как обманчиво-мягок Его голос?.. Как точно так же – тихо и едва уловимо – Он звал ее по имени?..
Внутри все враз натянулось, как тонкая струна, грозящая вот-вот порваться и дать волю потоку эмоций, захлестнувших Ровену. Она бросила быстрый взгляд на Хельгу, но тут же опустила глаза – скорее от стыда за те чувства, которые крестьянка могла прочитать у нее во взгляде.
В комнате вкусно пахло ужином, тени от свечей танцевали на стенах, а за длинным столом сидело двое мужчин. Она коротко взглянула на Гриффиндора, насколько позволяла приоткрытая дверь – лицо его раскраснелось, то ли от вина, то ли от удовольствия. Салазар Слизерин сидел напротив. Ровена с замиранием сердца вгляделась в его лицо. Он изменился. Кожа стала темней, словно он долгие дни проводил под солнцем, черты слегка заострились, и это придавало ему еще большую резкость в лице. Всей своей позой он стал излучать неведомую ей ранее внутреннюю силу. Это напомнило Ровене, какую смутную и неясную опасность таил в себе Салазар Слизерин.
С трудом оторвав от него взгляд, она вся превратилась в слух, не обращая внимания на поднимающийся внутри вихрь чувств.
- Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, Годрик. Можешь положиться на меня. Но и ты не забудь, о чем мы начали разговор в нашу прошлую встречу. Теперь ты понимаешь ради чего я приехал к тебе? Мне нужна твоя помощь, и только в твоих силах сделать то, о чем я тебе рассказываю… – голос Салазара растекался патокой по битому стеклу.
Ровена могла сказать совершенно точно, что когда он говорил так тихо и вкрадчиво, где-то скрывался подвох. Но слушатели с удовольствием давали одурачить себя, словно под гипнозом змеиного взгляда, и соглашались на все.
- Хочешь, я опишу тебе наше будущее? – продолжал Слизерин. - Если рассуждать трезво, то можно заметить некоторые... м-м... притеснения со стороны магглов…
Годрик хотел возразить, но Салазар поднял руку, остановив его, и усмехнулся про себя - Гриффиндор всегда вступается за магглов.
- Да-да, любезный друг, магглы мечтают об исчезновении волшебной расы. Точнее, магглы Англии. Норманны особенно. Они ненавидят англичан-магов. Боятся. И мечтают истребить.
Годрик нахмурился.
- Прости, но я не совсем понимаю, чего же ты хочешь?..
Салазар лишь пожал плечами, словно утверждая очевидное:
- Я хочу дать магглам отпор. Неважно, будь то норманны или саксы. Хочу добиться уважения и страха от них перед волшебниками. А знаешь, что нужно для этого?.. Нужно объединить наши волшебные силы. Я могу преподать магам Англии священную магию, которой я обучался в своем путешествии. И им не будет равных.
- Это тщеславие, Салазар, - устало вздохнул Годрик.
Слизерин коротко улыбнулся:
- Нет, это здравый смысл.
- Хорошо, допустим, но как, скажи мне, как ты собираешься объединить магов? Создать армию? И представить нельзя, каких трудов нам это будет стоить… Тем более, что волшебники Альбиона малочисленны, - продолжал Гриффиндор убежденно, - и большинство из них слабы в боевой магии, да к тому же все мы уже сыты войнами и распрями по горло, чтобы затевать еще одну. И ради чего? Ради твоей личной неприязни к магглам?..
Салазар замолчал. Покрутил кубок, из которого пил, в руках, а затем медленно произнес, не отрывая взгляда от бокала:
- Ты, конечно же, прав, друг мой. И в том, что ты говоришь, есть большая доля истины. Ну а что, если я дам волшебникам Альбиона цель, ради которой стоит сражаться?.. Кто, по-твоему, самый яростный противник магии? Разве не христианская церковь? И разве не церковь кричит, что мы все колдуны-язычники, и в страхе сжигает наших собратьев на костре?.. Именно церковь поддерживает норманн, она сразу переметнулась на их сторону и начала убеждать остальных, принять норманнский гнет… С ней мы боремся больше всего, и именно она является главной опорой норманнской власти. Ну а кто, скажи мне, по-твоему, стоит во главе церкви?.. – Слизерин выдержал паузу и коротко произнес: - Магглы.
Годрик пораженно замер. Он просто смотрел на Салазара и молчал. Но Ровена видела, как все в нем проникается доверием к этому человеку. Как переосмысливаются его собственные взгляды. И делаются выводы. Именно те, которые нужны Салазару Слизерину.
Ровена поморщилась, глядя на его лицо, на котором играла полуулыбка.
- Ты говорил, что маги Англии малообучены, - продолжал Салазар, не давая Годрику опомниться и наслаждаясь произведенным эффектом, - но мы сможем решить и эту проблему. Есть довольно простой способ. - Его глаза хитро сверкнули. - Школа. Ты только представь. У нас будет настоящая Школа Магии. Магии, Годрик! А не те церковные школы, что есть сейчас. Мы соберем детей, мы обучим их всему, чему необходимо, мы вложим им в головы только те мысли, которые нужны. Когда они выйдут из стен нашей школы, равных им по знаниям и умениям не будет. Они смогут стать защитой от магглов, оружием, понимаешь...
- Ты сошел с ума... - Гриффиндор был изумлен. - Да ни один волшебник не согласиться отдавать своего ребенка кому-то с такими целями…
Теперь Салазар удовлетворенно улыбался:
- А кто им скажет о моих целях?..
Годрик пристально вгляделся в лицо Слизерина и, словно не найдя там то, что искал, мотнул головой.
- Мне надо подумать, Салазар, дай мне время. На это не так-то просто решиться. Признаюсь, мысль о школе ни раз приходила мне в голову, но твои цели требуют пересмотра. Нет, я не отказываюсь помочь, но в любом случае, сначала я жду помощи от тебя… ты знаешь, в чем. И возможно после этого я тоже с радостью окажу тебе поддержку.
При этих словах Ровена резко обернулась к Хельге – во взгляде крестьянки читалось то же непонимание, как и у нее самой. Неужели Слизерин настолько проник в доверие к сэру Годрику, что тот согласится помочь ему?.. Хельга хотела, было, что-то произнести, но Ровена приложила палец к губам и снова припала к двери.
Однако разговор уже изменил свое направление. Напряжение спало, и мужчины заговорили об отвлеченных вещах. Спустя пару минут Салазар как бы невзначай окинул скучающим взглядом комнату.
- Кстати, Годрик, а не пустовато ли у нас здесь?.. Где же твоя воспитанница, о которой ты так много рассказывал?..
На какое-то мгновение Ровене показалось, что она перестала дышать. Этот вопрос был настолько неожиданным, что сердце ее принялось снова отчаянно колотиться в груди. Она была настолько увлечена беседой, что и забыла, как ее волновала встреча лицом к лицу со Слизерином.
Словно прочитав ее мысли, он повернулся к Годрику:
- Пожалуй, я бы хотел познакомиться с ней, и это знакомство запомнилось бы мне гораздо больше наших с тобой скучных разговоров…
Мельком взгляд Салазара пробежал по слегка приоткрытой двери и снова вернулся к собеседнику. Но Ровене показалось, будто он знает о ее присутствии. В неверном свете свечи ей почудился даже былой отголосок его кривой усмешки на тонких губах. Ну конечно, он знает! Знает, что она здесь и не решается войти, как последний трус! И смеется над ней про себя! Что же делать? Распахнуть дверь и дать ему насладиться ее раскрасневшимся от волнения лицом или убежать без оглядки?.. Оба эти варианта не годились и вызывали в ней лишь ужас.
- Тем более, - продолжал Слизерин, - учитывая, как я наслышан о ее талантах, думаю, можно назвать леди Ровену лучшей волшебницей Кента…
Наслышан о талантах?!.. Как искусно он врал! Не он ли сам изучал с ней фолианты, а то и вступал в магические споры, заканчивающимися дуэлями?.. Мерлин, Мерлин мой!! Как же давно это было, словно в другой жизни… Но ведь было же! Было с ними двумя!
Ровена не могла больше слушать. Все внутри завязалось в один большой болезненный узел, который встал комом в горле и пытался вырваться наружу. Словно во сне, она подскочила с пола, на котором сидела рядом с Хельгой. Крестьянка, испугавшись, тут же схватила ее за руку, но Ровена, не заботясь о том, услышат ли ее в трапезной, с остервенением вырвалась и, издав слабый задавленный звук, помчалась без оглядки по коридору...

***

Она бежала не оборачиваясь до самой комнаты… больно задела по дороге плечом косяк – ничего, позже заживет... кое-как открыла дверь… и залетев в комнату, облокотилась на нее с другой стороны.
Несколько секунд она просто стояла вот так, за спасительными стенами, слушая собственное сбившееся дыхание. А затем начала остервенело сдирать с себя одежду – ей было нестерпимо жарко. Мужское платье, которое она носила в последнее время постоянно, полетело в дальний угол комнаты, а сама Ровена, обессилев от своей вспышки гнева, медленно сползла по стене, да так и осталась сидеть, обхватив голову руками и упершись ими о колени. В ушах звенело, а сердце глухо и болезненно стучало где-то в груди.
Этого не может быть... Этого просто не может быть...
Ее разум как по кругу только повторял одну и ту же фразу, отрицая происходящее. Она бы хотела поверить в увиденное, но, сидя здесь в своей тихой и полутемной комнате, это было очень сложно сделать. Ровена усмехнулась, нарушая тишину. Потом еще раз, потом чуть громче, а затем просто рассмеялась во весь голос, как безумная. Смех ее отдавался гулким эхом от каменных стен.
Ирония судьбы! Сколько раз она представляла себе их встречу. Во всех этих грезах Слизерин приходил, нет, даже приползал к ней и умолял о прощении, говорил, как он был неправ и какой глупый поступок совершил. Он был жалок — там, в ее фантазиях. Он молил о пощаде. От ее ответа зависела его жизнь. Но никогда бы она не поверила, если бы кто-то сказал ей, что у Салазара Слизерина хватит наглости заявиться в ее дом и еще вести себя как ни в чем не бывало. Сидеть за столом с каменным лицом, потягивать вино и вести разговоры.
Весь его вид внушал ей лишь отвращение! Разодетый, с привычным высокомерием во всей позе… Ровена даже подумала, что, возможно, вся эта комедия была поставлена только ради нее – вот он появляется в их доме, совершенно неожиданно, словно герой, вернувшийся с победой домой, пронзает ее своим взглядом, после которого она, очевидно, должна оказаться у его ног и забыть все страдания, что он причинил ей раньше?! Как он вообще умудрился свести знакомство с сэром Годриком? И главное – зачем? Задеть ее побольнее?
Он хоть представляет себе, сколько боли он ей уже принес? Сколько ночей она не спала? Не знала, что думать? Как целый месяц приходила к этому проклятому ручью и ждала... ждала-ждала-ждала... сама не зная чего. Но это было единственное, на что она была способна. Она перепробовала все, чем только ни пыталась себя занять, но бесполезно было оставаться одной в библиотеке или кататься верхом с утра до ночи — воспоминания настигали ее везде. Каждый уголок леса, каждая страница книги о магии – она везде видела одно и то же лицо.
Не находя себе места от беспокойства, Ровена даже решилась отправиться домой к Салазару, наплевав на опасность вновь столкнуться с Сцезаро Слизерином. К ее изумлению, дом спокойно пропустил ее. Он был подозрительно пуст. Абсолютно. Она неуверенно позвала Салазара, но никто не отозвался. Она шепнула палочке Указуй, но та так и не тронулась с места. Салазара не было. Он просто... исчез. И только стены отзывались, как ей казалось, тихим переливчатым смехом.
Это было невыносимо. Все вокруг напоминало ей о нем. Все! Каждая деталь, запах, книги… Она осторожно взяла один из фолиантов из его библиотеки, и чуть помедлив, словно взвешивая его на руке, просто… запустила им в стену! Это принесло ей некоторое облегчение. Второй том полетел в разноцветный витраж, с пронзительным звоном опавший каскадом стеклянных брызг. Потом еще один, и еще… Ровена настолько поддалась отчаянью, что не заметила, как разнесла в клочья все вокруг в библиотеке, не обращая внимания на угрожающие звуки, похожие на рычание - так реагировала защита, наложенная на дом и так и не позволившая уничтожить его до самого основания. Сломанная мебель, растрепанные книги, разбитые окна... Уходя, она шепнула Инсендио Максима палочке, совсем не понимая, что творит, и потом издали наслаждалась языками пламени, лижущими окна и стены… Она не могла оторваться, наблюдая за этим торжественным действом. И где-то в глубине души ей показалось, что и она сама – та, Прежняя Ровена, - просто сгорела там, умерла в пожаре своих собственных чувств, бывших грез и разочарований…
…И вот опять. Непрошеный гость — призрак из прошлого. Его голос, раздававшийся там, в трапезной, все еще звучал в ее ушах, а резкий профиль вставал перед ней, стоило лишь прикрыть глаза. Она и подумать не могла, что все, что она с таким трудом уничтожала в себе, будет так легко воскресить… Все чувства, что снова поднимались внутри, все образы из прошлого, вплоть до запахов и звуков… Вплоть до ярких оживших ощущений – вот они стоят под луной, и он сжимает ее в своих сильных объятиях, где было так легко и безопасно… вот она нерешительно опускает его капюшон, и взгляд его светится счастьем… ощущение его губ и горячего дыхания рядом с ее губами… и все это было буквально вчера…
Первая мысль ее была упасть на кровать и разрыдаться. Слезы уже около получаса жгли глаза.
Но Ровена мотнула головой. Не дождется. Она не станет придаваться безутешным переживаниям. Что было, то прошло — два раза в одну реку не войдешь. Возможно, только ей одной довелось увидеть Салазара Слизерина таким – нежным и мягким, а возможно, он таким никогда и не был – просто разыграл перед ней очередной спектакль. В любом случае, никогда в жизни она не допустит, чтобы между ними вновь произошло нечто подобное. Когда-то она была столь наивной и глупой, что поверила этому человеку и позволила себя обмануть. И даже если она не сможет это простить, то по крайней мере, сможет вычеркнуть это из памяти.
Самой лучшей идеей сейчас будет собраться с мыслями, взять себя в руки, одеться и преспокойно выйти обратно в трапезную. Пусть удивится ее самообладанию, пусть познакомится с новой Ровеной, в жизни которой больше никогда не найдется для него места.
Набрав в грудь побольше воздуха, Ровена заставила себя подняться и одеться в платье глубокого синего цвета. Она знала, что всякий раз, когда она надевала это платье, ее голубые глаза казались еще насыщеннее и просто сияли, как два огромных топаза. Затем она тщательно причесалась и замысловато уложила локоны в косу вокруг головы. Взглянула в зеркало. И коротко улыбнулась. Пусть у него перехватит дыхание от ее красоты. Пусть он пожалеет обо всем, что могло случиться с ними, но, видимо, так и не случится никогда.
Сердце ее все так же бешено колотилось внутри. Ей, словно в детстве, было безумно страшно выйти из комнаты. Но, стараясь ни на что не обращать внимания, она поправила выбившуюся прядку за ухо, одернула платье и, решительно подняв подбородок, шагнула за дверь…

***

…На всю жизнь Салазар запомнил свои первые впечатления об Аль-Азхаре. Он и вправду был великим. И не потому, что его знали и почитали не только в Египте, но и за его пределами, впечатлял даже его внешний вид. Огромный свод, сияющий на солнце, высокие башни, пронзающие небо минареты, просторная галерея по всему периметру со стройными колоннами, тень которых так хорошо спасала в полуденную жару…
Аль-Азхар – Блистательный - ему очень подходило его имя. Салазар не привык к таким большим открытым пространствам, к таким просторным – даже слишком, на его взгляд, - широким коридорам с гуляющими ветрами, к окнам без витражей от потолка до земли, пропускающим потоки солнца, к сводам и круглым куполам, к огромным открытым площадям. Какой контраст с их английскими монастырями, похожими на узкие темницы практически без окон, без света и свежего воздуха, словно нора для испуганного зверя…
Позже, он не раз думал, что сама мечеть прекрасно отражает нравы своего народа. Эти люди привыкли жить широко и свободно. Они казались дикими на первый взгляд – непривычно смуглые, одевались в просторную одежду, мужчины носили тюрбаны на голове, а женщины прятали лицо за тканью, речь их казалась крикливой, а характер - вспыльчивым. Но, тем не менее, внутри они были великодушными и открытыми, словно дети... На Салазара здесь смотрели с удивлением – как европеец, он слишком выделялся своей сдержанностью – даже холодностью - и скрытностью характера…
Как и было обещано, Бахид-ад-Дин привел его в Аль-Азхар, предварительно отправив мальчишку-гонца с запиской. Их встретила хрупкая девушка, замотанная в черные одеяния, лицо ее было также закрыто, и молча повела по широкой галерее. Бахид и Салазар смиренно следовали за ней. В мечети было слишком тихо, но это была не мертвая тишина, как успел отметить Салазар, нет, было ощущение, что мечеть живет своей собственной потайной жизнью.
Девушка довела их до каменной лестницы, остановилась и низко поклонилась в знак почтения. Салазар все пытался поймать ее взгляд, но она ни разу не подняла глаза. Восточные девушки действительно поражали его – они были другими. Он и представить не мог, чтобы одна из вот таких девиц, похожих на едва заметную безмолвную тень, могла вступать с ним в споры или обсуждать фолианты и рукописи, как они делали это вместе с Ровеной…
Пока он думал об этом, они уже поднялись по лестнице. Салазар едва задался вопросом, кто же это девушка и куда она их привела, как ответ уже пришел сам собой, считанный с мыслей Бахида: их ждал имам*. И Азира, проводившая их сюда, была его дочерью.
- Говорить буду я, - тихо произнес араб, предостерегающе взглянув на спутника. На что Слизерин едва успел кивнуть в ответ – дверь распахнулась.


В большой просторной комнате с резными окнами, на ковре с длинным ворсом сидел человек. Перед ним стоял низенький столик, где лежала пара потрепанных книг и пергаменты, исчерченные неясными загогулинами. Как отметил Салазар, на имаме был белый тюрбан и белые нарукавники, не встречавшиеся ему до этого - видимо знак особого положения в обществе.
Бахид низко поклонился:
- День добрый, Аль-Джадан.
- Добрый, Бахид-ад-Дин, - также почтенно ответил имам, не поднимаясь. Седая борода закрывала часть его лица, мелкая сетка морщин у глаз, а сами глаза казались по-старчески выцветшими. – Очень рад видеть тебя в добром здравии.
- Как и я тебя, Аль-Джадан, - улыбнулся в ответ Бахид. – Я привез тебе папирусы, которые обещал.
Имам кивнул:
- Благодарю тебя, милейший.
Вся эта угодливо-вежливая церемония казалась Салазару несколько нелепой, тем более что по-арабски он не понимал и половины слов.
- Я хотел познакомить тебя со своим другом, - продолжил Бахид. - Он приехал издалека, его имя Саал Азар, - араб чуть отошел в сторону, давая имаму рассмотреть Слизерина. Я посылал к тебе гонца, - продолжил Бахид, - и хотел попросить тебя о любезности предоставить этому человеку приют в нашем Аль-Азхаре. Саал Азар много видел и знает, он хочет помочь нам своими знаниями и научиться нашей восточной мудрости.
Имам пожевал губами, задумавшись. Какое-то время он пристально разглядывал Салазара, словно прицениваясь к товару. И потом, видимо, сделав свои выводы, опустил глаза обратно к пергаменту и снова стал что-то писать.
- Не мне решать, Бахид-ад-Дин, - наконец произнес он, не отрываясь от работы. - Ты знаешь, что вопросы, касающиеся Аль-Азхара, решаются халифом Аль-Мустансиром.
В комнате воцарилось молчание. Видимо, имаму нечего было больше добавить, и он считал разговор оконченным.
Немного подождав, но, так и не дождавшись чего-либо еще, Бахид подтолкнул Салазара к двери, давая понять, что им пора уходить.
- Был рад встрече с тобой, Аль-Джадан, - произнес Бахид снова кланяясь.
- И я был рад, надеюсь увидеть тебя в скором времени, - кивнул имам. И неожиданно добавил: - Сегодня халиф Аль-Мустансир собирает совет у себя во дворце. И если твой гость не передумает, я спрошу разрешения провести его туда, чтобы он сам лично смог познакомиться с халифом.
Бахид широко улыбнулся:
- Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Аль-Джадан! Благослови Аллах тебя и твое семейство!
И усердно поклонившись еще несколько раз, задом попятился к двери, уводя Салазара за собой.

Казалось, Бахид волновался больше самого Салазара, в то время как Слизерин сохранял спокойствие. Он старался думать лишь о настоящем моменте. Бахид вел его во дворец по тесным раскаленным песчаным улицам Кахаиры. Салазар с любопытством рассматривал окружающую его жизнь, кипящую в шумном и пыльном городе, смотрел товары на рынке, слушал уличных музыкантов… С длинными седыми бородами, в тюрбанах, жители Кахаира казались ожившими картинками к восточным сказкам. Женщины практически не встречались на улицах, а если и показывались, то тут же стыдливо исчезали.
- Халиф Аль-Мустансир правит Кахаирой вот уже сорок лет, это большая честь попасть к нему на Совет, - шагая рядом с Салазаром, торопливо объяснял Бахид. Глаза его возбужденно и радостно сверкали: - На Советы к халифу собираются ученые мудрецы со всего света, муджтахиды, ходжи… Конечно, сейчас уже не те времена и халиф Аль-Мустансир отличается от своего отца – Аль-Хакима. Видел бы ты, сколько ученых стремилось попасть к халифу Аль-Хакиму, когда он правил! Он собирал поэтов, художников, музыкантов! Это он достроил наш великолепный Аль-Азхар. И именно Аль-Хаким разрешил преподавать магию в Аль-Азхаре…
Салазар вскинул взгляд на Бахида. Он не ослышался? Магию?..
Но араб явно не заметил этого, увлеченный собственным рассказом:
- О халифе Аль-Хакиме ходят легенды. Говорят, однажды ночью, он ушел медитировать на холмы, да так и не вернулся. Его исчезновение – тайна…
- Подожди, Бахид, - все-таки прервал его Слизерин, - так значит, в Аль-Азхаре преподают… магию?..
Араб смутился:
- Я не должен был говорить тебе, ты обязан пройти посвящение… Но раз уж ты узнал. Да, маги, волхвы, халдеи по всему свету собираются в Аль-Азхаре. У ислама есть две доктрины: обычная, содержащая свод правил, и тайная, где мы обучаем учеников магическим практикам и ритуалам. Именно поэтому халиф должен разрешить тебе попасть туда… И если говорить, о халифе Аль-Мустансире, будь готов: тебе придется поразить его чем-то, чтобы заслужить доверие.
Бахид остановился – перед ними уже высились ворота дворца. Быстрым жестом Араб сдернул шнурок с шеи, на котором висела, как успел заметить Салазар, какая-то подвеска.
- Вот возьми, - Бахид сунул в руки Слизерину амулет. – Это на счастье. Он приносит удачу…


Совет во дворце халифа напомнил Салазару в первую очередь Совет волшебников в Кенте. Разумеется, не считая внешнего антуража – шикарных ковров, золота, богатых тканей и украшений. Умудренные мужи сидели на полу на подушках вокруг низеньких столиков, уставленных яствами, и о чем-то жарко спорили, потрясая в доказательство слов своими седыми бородами.
В отдалении, также в окружении шелковых подушек, сидел, как понял Салазар, сам халиф. В белых одеждах с золотом, смуглый, он курил длинную гибкую трубку и кольцами выпускал дым, наблюдая за своими гостями. Около него стоял темнокожий мальчик и обмахивал его огромными переливающимися цветами радуги перьями. А чуть поодаль сидели музыканты и танцевали полуобнаженные девушки, вертя бедрами – Салазар лишь стыдливо отвел глаза. Иногда обычаи этой страны казались варварскими и непонятными – например, почему женщины прятали лица в городе, а здесь оголяли тела до непристойного по европейским меркам уровня?
Наблюдая за происходящим, Салазар сидел отдельно ото всех, не участвуя в общей дискуссии. О нем ни разу не вспомнили, словно проверяя его терпеливость. Он усмехнулся – он умел ждать сколь угодно долго, это было не самое сложное для него занятие и местами даже приятное.
Наконец, взор халифа обратился к нему. Он что-то сказал, и музыканты перестали играть. Халиф поудобнее устроился в подушках и указал рукой на Салазара. Все собравшиеся в комнате повернули головы вслед за рукой правителя.
- Эй, чужестранец, - едва понятно проговорил он на латыни.
Салазар поднялся и вышел на середину комнаты, почтительно поклонившись, как здесь было принято.
- С чем ты приехал к нам и что хочешь поведать? – Халиф смотрел на него сквозь полуопущенные сонные веки, все так же вальяжно потягивая трубку.
Слизерин улыбнулся. Он знал, что нужно ответить. Он мог бы запросто покорить халифа, так как читал в мыслях этого человека, как в открытой книге.
- Я здесь, чтобы искать ответы на вопросы. Постигать мудрость востока. Собрать крупицы тех знаний, что в свое время принадлежали жрецам Египта. Я здесь, чтобы познать те грани магии, о которых мне пока неизвестно.
Сидящие вокруг мудрецы засмеялись.
- Бахид-ад-Дин сказал мне о твоей просьбе, жить и учиться в нашем великолепнейшем Аль-Азхаре. Но понимаешь ли ты, о чем просишь? – насмешливо поинтересовался халиф. – Магия и тайные знания жрецов… Не ты один мечтаешь прикоснуться к ним ибо знания эти священны и достаются тому, кто их поистине заслужил. Знаешь ли ты что для этого нужно пройти посвящение и не один год упорно работать?
- Именно этого я хочу больше всего на свете, светлейший, - в тон ему проговорил Слизерин.
Халиф выпустил дым:
- Но почему я должен доверять тебе? Ты чужеземец, и я не знаю, что ты из себя представляешь. Как я могу проверить, готов ли ты?
Салазар прямо взглянул в глаза арабскому правителю. И медленно произнес:
- Прикажи принести то, о чем ты думаешь. И ты узнаешь ответ.
Халиф испуганно воззрился на гостя. По комнате разнесся всеобщий шепот.
- Хорошо… - медленно проговорил он. – Но не по твоей подсказке, а лишь потому, что я и сам хочу это сделать. Очень редко кому удается настолько заинтересовать меня, чтобы я приказал принести эту вещь. Ты сам выбрал это испытание… Пожалуй, это единственный способ узнать – кто ты, и сможем ли мы доверить тебе наши тайны...
Салазар почувствовал, как внутри нарастает волнение. Он не знал, о чем попросил халифа. Он лишь увидел его намерение и, дабы поразить правителя, озвучил его мысли вслух.
Халиф отдал приказ на непонятном языке своим слугам, и те удалились, а через некоторое время внесли нечто, завернутое в расшитое покрывало. Все замерли в напряженном молчании. Салазар почувствовал, как от волнения начинает сохнуть в горле. Однако, постарался сохранять все тот же безразличный вид.
Слуга развернул покрывало, вызвав всеобщее изумление и восхищение. На нем лежал некий предмет.
Посох? – удивился про себя Салазар.
- С помощью этого посоха настоящий посвященный может творить чудеса. Сможешь ли ты совладать с ним? – хитро спросил халиф. – Но имей ввиду, он не откроет тебе своей загадки, если ты самозванец.
Салазар осторожно взял посох и внимательно оглядел. Вещица была занятно сделана, хоть и казалась на вид простой. Будто специально для него выбрали самую трудную задачу - все просто решили посмеяться над наивным иностранцем? Он должен доказать им! Как же он работает?.. Как волшебная палочка?
Он попытался прошептать одно из самых простых заклинаний и едва заметно стукнул посохом о покрытый коврами пол, но ничего не изменилось, Салазар по-прежнему держал в руках лишь палку...
Халиф усмехнулся, внимательно наблюдая за его манипуляциями. Слизерин вскинул взгляд на него, успев заглянуть ему в глаза – ответ пришел моментально.
- Откройся… - прошипел он по-змеиному.
В одно мгновение посох ожил в его руке и стал извиваться. Салазар отбросил его, наблюдая, как уже не посох, а несколько огромных черных змей поползли между людей, разбегавшихся в ужасе. Салазар наблюдал за ними, ликуя.
Халиф встал, лицо его застыло от изумления. Все собравшиеся замерли вместе с ним.
- Последний раз, - медленно проговорил он в абсолютной тишине, - лишь один человек мог заставить этот посох слушаться его. Пророк Муса.*
- Кто ты?..


***

…В трапезной никого не оказалось… Ровена сначала нерешительно заглянула в приоткрытую дверь, но, не обнаружив никого в комнате, широко распахнула ее и вошла. Оплавленные свечи почти догорели до основания и лишь мерцали едва различимым светом, а на столе остались полупустые кубки с вином и грязные тарелки с недоеденной пищей…
Она в недоумении рассматривала эту картину, когда сзади что-то стукнуло – девушка резко крутнулась назад, взметая вихрем тяжелый подол платья. Катрина несла в трапезную большой поднос – явно убирать со стола.
- А где… - Ровена неуверенно шагнула к ней, - где… наш гость?..
- Только что проводили! – радостно улыбаясь, сообщила кухарка, и, подойдя к столу, начала греметь грязной посудой. - Сэр Слизерин очень торопился добраться до дому – говорил, хочет успеть до полуночи. И просил передавать вам свое почтение. Ужасно хотел с вами познакомиться…
- Что?.. – только выдохнула Ровена, уголки губ дернулись в нервной полуулыбке. Это что – розыгрыш?.. – Но почему?... Почему он не дождался?..
- А вы, милая моя, еще бы дольше собирались! – проворчала Катрина в своей обычной манере. – Разумеется, от вас глаз оторвать сейчас нельзя - картинка! Всегда бы одевались в платье, и волосы бы так причесывали – прямо настоящая леди, а то носите кольчуги да сапоги, как мужлан какой… Брали бы пример с леди Хельги, вот уж кому…
Ровена дернула плечом и не стала слушать дальше – Катрина могла распинаться так весь вечер, - решительными шагами она пересекла комнату и вышла в коридор.
Уехал… Уехал! Словно действительно знал, что она стояла за дверью, а затем решила вернуться к нему и стойко и независимо пережить их встречу! Он просто не дал ей никаких шансов насладиться этим! Сбежал!! А может специально рассчитал все на ход вперед и снова оставил ее в дураках! Чтоб он провалился на месте! Ровена от досады сжала руки в кулаки так сильно, что ногти оставили на ладонях красные полумесяцы.
- Ровена, дитя мое! – прогремел голос позади нее, и она почти подскочила на месте от испуга, увлеченная собственными мыслями.
Сэр Годрик как раз шел ей навстречу, распахивая объятия.
– Рад тебя видеть! Очень рад! - рассмеялся он, стиснув воспитанницу и обдавая привычным запахом горького хмеля и лошадиной подпруги, которые для Ровены всегда ассоциировались с Годриком. – Дай посмотрю на тебя!
Гриффиндор отстранился и окинул взглядом волшебницу:
- Ты похорошела! Но когда ты успела вернуться? И где была? Мы провели весь вечер в ожидании тебя. А между прочим, у нас был очень почитаемый гость – наш сосед, и он просто мечтал встретиться с тобой! Уверен, если бы ты застала его, от такой красоты он бы просто потерял рассудок!
Годрик снова рассмеялся, довольный собственной шуткой. И Ровена изо всех сил попыталась улыбнуться в ответ, но на самом деле еле сдерживала слезы:
- Я сама очень хотела бы его застать, - слабо произнесла она и постаралась опустить голову, чтобы Годрик не заметил выражения ее лица.
- Ну, я уверен, что ты еще сможешь увидеть Салазара Слизерина – теперь мы будем видеться очень часто, и возможно, он придется тебе по душе!
Ровена испуганно вскинула взгляд:
- Видеться очень часто?.. – как эхо повторила она.
Годрик лишь довольно кивнул в ответ:
- Так точно. Этот Салазар Слизерин очень умен, именно поэтому я и пригласил его к нам. Он согласился помочь нам…
- Помочь?.. Разве нам нужна помощь от Салазара Слизерина?.. – Ровена лишь пыталась не потерять самообладания и слабо представляла, что происходит вокруг.
- Это долгая история, - вдруг посерьезнел Годрик. - Об этом я и хотел поговорить с тобой. С тобой и Хельгой. Пойдем, она уже ожидает нас в библиотеке, - и, приобняв ее за плечи своей сильной рукой, Гриффиндор повлек ничего не понимающую Ровену вглубь коридора.


***

Сумерки окутывали лес, делая тропинку почти незаметной, но это не мешало ему двигаться вперед на лошади — почти вслепую. Все тропинки здесь он знал, как свои пять пальцев. Знакомые и, возможно, в некоторой степени даже родные места. В этом лесу они впервые столкнулись с Ровеной, затем провели целое лето вместе, встречаясь около ручья, а потом — его не совсем удачный эксперимент у Камней Друидов…
Он очень хотел увидеть Ее сегодня за ужином. Он бы многое отдал, лишь бы посмотреть на Ее лицо. Но, наверное, это к лучшему, что им не удалось увидеться в этот раз. Возможно, он и сам не был готов заглянуть ей в глаза. Возможно, он боялся увидеть в этом взгляде укор или ненависть…
Салазар шепнул палочке заклинание, и ветки на его пути расступились, образовав коридор. Так непривычно было ехать в окружении деревьев, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь сырой туман. За последние несколько лет он привык к совершенно другой местности. Открытые пустынные просторы и сухой изнуряющий климат... Иногда ему казалось, что дни там тянутся, как один, складываясь в месяцы и годы. Аль-Азхар… Сейчас он виделся ему просто волшебным сном. Потому что только во сне с ним могло случиться то, что случилось.
Иногда видения из прошлого вставали перед ним – красочные, приносящие даже запахи и звуки востока, иногда в его памяти всплывали обрывки арабской речи. Он никогда не смог бы вычеркнуть и забыть эту часть своей жизни, даже если казалось, что ее никогда не было…


…Первые лучи рассвета едва показались из-за горизонта, раскрашивая небо в розовый цвет. Салазар Слизерин шел по галерее Восточного крыла Аль-Азхара, наблюдая за встающим солнцем. Ему нравилось это время суток – когда воздух еще хранил прохладу ночи, но ветер уже нес тепло, обещая привычно жаркий день. Время, когда все в Аль-Азхаре спали и, кажется, вся Кахаира замирала в молчаливом спокойствии.
Немного постояв в лучах восходящего солнца, Салазар спустился к небольшим воротам и вышел в сад, разбитый под стенами мечети, посреди которого был вырыт пруд, манящий своей прохладой…
Салазар присел на берег, глядя на свое идеально отражающееся лицо в замершей водной глади среди белоснежных лотосов. В белой чалме, смуглый, человек с сильным пронзительным взглядом и строгими чертами - неудивительно, что о нем ходило столько слухов в Аль-Азхаре.
Когда халиф Аль-Мустансир узнал, что приехавший к ним чужестранец – образованный и талантливый маг, он проникся почтением и уважением к Саал Азару и сделал его одним из своих советников и личных магов, на зависть всем остальным, жившим во дворце. Придворным магам и ученым хорошо платили золотом, а так же выделяли просторные комнаты во дворце и прислугу. У Салазара даже появился свой посох для сотворения чудес. И он практически сразу научился с ним обращаться, добавляя некоторые заклинания, как если бы в руках у него была волшебная палочка.
Теологи и ходжи, работающие в Аль-Азхаре, шептались за его спиной, но Салазар не обращал внимания. Собаки лают, а караван идет - так говорили восточные мудрецы. Ему даже нравились эти придворные козни: пусть они стараются плести заговоры против него, это значит, что он действительно на высоте и никогда не будет забыт.
Два долгих года Салазар провел в Аль-Азхаре. Одному Аллаху известно, как много знаний и открытий он почерпнул там. Сколько мудрости было собрано со всего света и сокрыто за стенами Аль-Азхара. Теология, философия, алхимия… Поначалу он дневал и ночевал в библиотеке, изучая том за томом древние книги и папирусы. Иногда вел беседы с другими учеными-лекторами и ходжами, хранившими священные писания, экспериментировал в лаборатории в подвале мечети, где исследовал алхимические связи. Позже, когда оказанное ему доверие подтвердилось на деле, Бахид-ад-Дин стал брать его на тайные собрания ложи Посвященных. Древние открытия жрецов хранились несколькими тысячелетиями, передаваясь от одних посвященных к другим. Салазар сам не верил, что был допущен туда. Разгадки тайн древних египтян, ключи Саломона и Тота… После непростых испытаний ему посчастливилось получить все эти крупицы тайного мастерства и сакральных знаний.
Позже, обучившись наукам востока и в совершенстве выучив арабский, Салазар и сам стал преподавать. Обычно занятия проходили, когда спадала полуденная жара. Мечеть была переполнена народом – старые и молодые, арабы, египтяне, христиане, персы, алжирцы… Кто только не стремился попасть в Аль-Азхар. Ученики рассаживались на подстилки на полу и, слушая учителя, делали записи. Салазар легко завоевывал их доверие и любовь.
Мысль, что магии можно вот так запросто обучать, как в обычной школе, была непривычной и дикой. С сожалением Салазар думал о том, что сказали бы об этом в Англии. Там, где каждая крупица магии охранялась и была под запретом от несведущих, потому что могла тут же быть уничтожена магглами или, что еще хуже - церквью. Видя, какое положение занимают маги в Египте и каким почетом и доверием пользуются, он с ненавистью вспоминал гонения на магов в Англии.
Именно тогда ему пришла в голову мысль о собственной школе магии. Но он отмел ее за ненадобностью. Живя здесь, он редко задумывался, хочет ли вернуться назад. Халиф любил его, пользовался его даром чтения мыслей и приглашал на все Советы и встречи с чужестранными послами как ближайшего советника, он внимал каждому слову Саала Азара, а враги боялись его за способность говорить со змеями. За глаза люди даже поговаривали, что этот великий и опасный чародей-змееуст является потомком бога Апопа*. Он словно стал новым человеком – волхвом, учителем-магом Саал Азаром, без прошлого и будущего. Стал одеваться в согласии с восточными обычаями, научился разговаривать, как окружающие его люди…
Салазар задумчиво уставился вдаль, сосредоточенная морщинка появилась между бровей. Он редко предавался осмыслению своей жизни здесь – не было возможности и желания терзать себя лишними вопросами. Дни здесь текли неспешно, размеренно, как вязкая патока, как величественные и мудрые потоки Нила, и он уже перестал вести счет времени. Но странное чувство начало беспокоить его. И хотя поначалу оно удивляло и даже пугало, он прекрасно знал, что с ним происходит. Поэтому и уединялся все чаще, чтобы все обдумать…
Он сорвал травинку, растущую на берегу пруда и почти машинально сунул в рот.
Неожиданно его внимание отвлек странный звук, похожий на… плач?..
Салазар поднялся и осторожно выглянул из-за раскинувшей ветви акации. За ней сидела девушка, обхватив колени руками, лицо ее было закрыто материей – даже в минуты уединения восточные женщины не позволяли себе вольности. Но Салазар все равно узнал ее:
- Азира?..
Девушка вскрикнула от неожиданности и вскинула взгляд. А затем подскочила и стыдливо укрылась за ближайшим деревом.
- Азира, выйди, я знаю, что это ты… - он обогнул дерево и подошел к дочери имама: - Не убегай от меня, я не причиню тебе вреда. Просто поведай, что случилось…
Но Азира еще больше залилась слезами, мотнув головой в ответ. И хотя было невозможно рассмотреть ее лицо за плотной тканью, Салазару понадобились секунды, чтобы понять, что ее мучает:
- Азира, - спокойно позвал он. – Азира, посмотри на меня.
Явно колеблясь, девушка все-таки выполнила его просьбу. Глаза ее, обрамленные мокрыми от слез ресницами, были глубокие и темные, словно восточная ночь.
Ему не понадобились объяснения, он знал, что терзает ее сердце:
- Он не придет, Азира, - просто ответил Салазар.
Девушка уставилась на него, оцепенев от ужаса.
- Забудь о нем, - продолжил Салазар и с безжалостной честностью добавил: - Этот человек обманул тебя.
Она всхлипнула навзрыд и попятилась назад.
- Этот человек воспользовался твоим доверием и злоупотребил твоей наивностью. Ты должна забыть о нем и не тратить время на бесплодные ожидания.
Азира какое-то время стояла, не веря в услышанное, так ничего и не произнося, с широко распахнутыми глазами. Затем, словно осознав свое горе, сдавленно вскрикнула, приложив руку к груди, истерично замотала головой, платье ее со множеством юбок взметнулось, и вот она уже бежала к краю пруда…
Но Салазар успел вовремя:
- Нет!
Словно герой древних сказаний фараона Хуфу*, Слизерин направил свой посох в сторону водоема и произнес заклинание. Вода испарилась, и пруд был осушен. Подобным штукам его обучили в ложе Посвященных, и теперь они получались на раз-два…
Азира в замешательстве замерла на краю высохшего водоема. А затем резко развернулась и впилась взглядом в лицо Салазара. В глазах ее читался ужас.
- Не волнуйся, - предостерегающе поднял руку Салазар, - не бойся, я никому не скажу о твоей тайне.
Словно и ждала этих слов, Азира тут же сорвалась с места и понеслась прочь, как испуганная лань, мимо акаций и душистых цветов. Салазар поглядел ей вслед со странным смешанным чувством жалости и безразличия. Снова взмахнул посохом, наполнив пруд водой, рыбами и растениями.
Азира, Азира… Юность. Кто знает, может, годами позже эта девушка сама будет смеяться над своими разбитыми мечтами и благодарить Саала Азара за спасение своей жизни. И, может, она станет кому-то хорошей женой…
Слизерин вздохнул и тяжело опустился обратно на берег вновь ожившего пруда. Усталость… Болезненная усталость преследовала его в последнее время – даже незначительное волшебство, подобное манипуляциям с прудом, отбирало немало сил. Это была его расплата за полученный дар.
Ферней… Вот что терзало его в последние дни, вот что вытягивало из него все силы. Она забросила его сюда ради своего злого веселья, и спустя столько времени звала его назад. Как бы ни старался он себя обмануть, как бы ни пытался забыть о ней, это исчадия ада только с удвоенной силой вставало у него перед глазами, словно чувствуя, что он мечтает избавиться от нее навсегда, и с удвоенной силой принималась мучить его.
Ферней была повсюду, проникала в его мысли, сновидения, вставала миражами перед взором в полуденную жару. Он перестал спать ночью, и чтобы отвлечься – сидел в библиотеке Аль-Азхара и искал в древних трудах ответ, как порвать эту связь. Он неустанно искал противоядие против своего проклятья, и Аллах воздал ему по трудам его, как говорили люди здесь, на Востоке. В одном из древних папирусов о проклятьях фараонов он нашел, как перенести проклятье с человека на предмет. Это было уже кое-что. Но носить с собой повсюду подвеску или кольцо, связанные с Ферней, тоже не радовало его.
Избавиться от Ферней казалось ему немыслимым облегчением, но в то же время он не представлял, как это можно сделать на расстоянии, потому что во всех ритуалах, о которых он читал, требовалось присутствие самого проклятого человека. Салазар пробовал экспериментировать с заклинанием, и, казалось, связь становилась тоньше. Тогда ему удавалось хоть немного поспать ночью. Однако на утро, она возобновлялась и становилась такой прочной, что он едва мог стоять на ногах и контролировать себя.
В итоге он нашел способ, но для этого ему нужно было вернуться…
Салазар устало потер рукой лоб, в висках пульсировала боль. Солнце уже поднялось над горизонтом и рисовало причудливые тени сквозь листву на тропинках сада. Аль-Азхар приветствовал его, возвышаясь вдали…
Слишком долго он здесь находился, что даже успел забыть, кто он, и вот теперь его тянуло туда, откуда он прибыл, против его воли. Ему нужно было вернуться, иначе рано или поздно Ферней высосала бы его до основания. Однако, как он мог уехать и оставить все то, что стало ему таким близким? От живительного колодца знаний, из которого он пил так долго, и все еще не достиг его дна? А если он все же решится уехать, сможет ли он вернуться назад, уладив все дела в Англии?.. Он и представить не мог, как вернется на Альбион. Он отвык от тех мест, от тех обычаев и людей…
Выбор висел над ним, и он должен был его сделать.
Салазар обреченно вздохнул. Ферней была бы довольна его возвращению. Все еще находясь в задумчивости, он поднялся и медленно пошел по одной из тропинок в сторону мечети – день начинался, его ждали ученики…


На пороге мечети его встретил мальчик-слуга, отдав записку от самого имама. Аль-Джадан хотел его видеть.
Имам был не в настроении, когда Салазар поднялся к нему, это было заметно по плотно поджатым губам и нервным движениям. Однако он все же вежливо улыбнулся и поприветствовал Слизерина согласно восточным обычаям:
- Рад видеть тебя в добром здравии, Саал Азар.
- И я рад видеть тебя, Аль-Джадан, - также любезно ответил Слизерин, - зачем ты звал меня?
- Присядь, любезный, - имам указал на подушки напротив него, - у меня к тебе непростой разговор.
Салазар выполнил просьбу имама и сделал вид, что он весь внимание, однако предмет разговора уже стал ему известен и вызвал немалое беспокойство. Он постарался сохранить безразличный вид.
- Ты стал очень уважаемым человеком в Аль-Азхаре, Саал Азар - начал имам, не замечая реакции Слизерина. – Ученики боготворят тебя, халиф к тебе милостив, и я сам, признаться, души не чаю в тебе…
Салазар усмехнулся про себя – какое лицемерие! Уж кто-кто, а имам Аль-Джадан один из первых затевал интриги против восходящей звезды Аль-Азхара и советника халифа Саал Азара из боязни потерять свое место.
- Я буду с тобой открыт, любезный, - продолжил имам, - я был бы очень рад породниться с тобой, тем более что ты оказываешь большую поддержку Аль-Азхару и выказываешь свою горячую привязанность к нему.
- Породниться со мной, Аль-Джадан? – притворно удивился Салазар, приподняв брови.
- Разумеется, милейший! Разве ты не собираешься взять в жены мою дочь, Азиру?
Салазар лишь хранил молчание и пытался рассчитать разговор на два хода вперед. Однако он настолько устал за сегодняшнее утро, что сосредоточиться было слишком сложно.
- Ты удивлен, что я знаю? – как-то попытался истолковать для себя его реакцию имам. – Но люди сообщили мне, что видели вас двоих у пруда этим ясным утром…
- Ты приказал следить за ней, - более утвердительно, чем вопросительно произнес Слизерин. Аль-Джадан согласно кивнул:
- Мне известно, что у Азиры появился возлюбленный. Я приказал своим слугам выведать, кто это. И признаться, душа моя счастлива, что им оказался ты. Не стоило таиться от меня, Саал Азар. Ты же знаешь, как я привязан к тебе…
Салазар еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Он едва заметно криво усмехнулся:
- Я боюсь, ты ошибся, любезнейший Аль-Джадан. Я не тот человек, из-за кого страдает Азира. И потому не я должен брать ее в жены.
Имам лишь поднял свои густые седые брови в удивлении, он не был готов к отказу и начал подбирать слова:
- Я… я понимаю, ты боишься признаться… Но не бойся, откройся мне, Саал Азар, и я приму тебя как сына, а какая-то доля Аль-Азхара в будущем будет принадлежать и тебе.
Слизерин помолчал, предложение действительно казалось заманчивым. Какие-то старые тщеславные струнки его души снова заиграли. Он уже представил, как будет управлять всем, что сейчас видит вокруг, как станет семейным человеком, займет крепкое положение в обществе, скопит свои богатства, и, возможно, Азира станет матерью его детей – хрупкая испуганная Азира…
Нет! Встающие перед ним образы рассыпались. Это была не та женщина, ради которой он был готов пожертвовать своей свободой. Это бы значило продать себя. Продать и вечно прислуживать имаму, делиться своими знаниями и талантом и прозябать здесь в качестве учителя. Слизерин не мог не признать, имам придумал блестящий план навсегда привязать его к себе.
- Нет, Аль-Джадан, - твердо произнес Салазар, - я повторяю и прошу, услышь меня! Я не могу жениться на твоей дочери. – И с горечью добавил: - Я уже женат.
Но имам лишь махнул рукой:
- Э-ээ, я, было, испугался, что у тебя действительно серьезная причина для отказа! – он с облегчением улыбнулся и пояснил, как решенное само собой: - Когда ты примешь ислам, и станешь всей душой принадлежать нашей вере, Аллах позволит тебе иметь несколько жён.
Салазар не мог какое-то время найти слова, гнев поднимался в нем волной. По какому праву этот старикашка решает его судьбу – где и с кем ему жить и во что ему верить?
Но он лишь обманчиво вежливо улыбнулся:
- Благодарю тебя, Аль-Джадан, за твое добродушие. Но я не могу принять столько щедрый дар, как твоя дочь!
- Значит ли это, что ты отказываешься? – посуровел имам.
Салазар кивнул:
- Ты верно понял меня.
- Но знаешь ли ты, чем грозит тебе подобный ответ?
- Казнь? – озвучил мысли имама Салазар.
Имам с наслаждением кивнул:
- Я буду надеяться на это, если получу твой отказ.
И Аль-Джадан улыбнулся, снова становясь самой любезностью:
- Подумай еще раз, милейший. Я даю тебе время до заката.
Под удивленным взглядом имама Салазар поднялся, на лице его не было и тени ложной вежливости:
- Я уже подумал, Аль-Джадан. И мой ответ… нет.


***

- Нет! Ни за что! – Ровена подскочила с кресла, как ошпаренная.
Годрик и Хельга уставились на нее непонимающим взглядом.
- Я никогда в жизни не подпишусь на это! Сотрудничать с Салазаром Слизерином?!
Ровена обернулась к Годрику с мольбой в глазах. Но Гриффиндор лишь удивленно приподнял густые рыжие брови:
- Ты ведь еще не слышала, что он предлагает нам.
- И не хочу! Не хочу я слышать о его предложениях! – сама не замечая, она начала нервно ходить по комнате туда-сюда. - Этот человек легко может обмануть нас, все его предложения ведут лишь к одному – к его личной выгоде! Не говоря уже о том, что он живет бок о бок с норманнами!
- Но как ты можешь судить об этом человеке, если тебе даже не довелось познакомиться с ним? – резонно заметил Годрик, еле сдерживая улыбку – реакция воспитанницы казалась ему смешной.
Щеки Ровены раскраснелись. Она беспомощно взглянула на Хельгу в поисках поддержки. Но та лишь слабо мотнула головой, напоминая, чтобы Ровена попридержала фестралов.
- Я… я слышала о Салазаре Слизерине достаточно много, - нашлась Ровена, - мы вместе с Хельгой слышали! В таверне Эдвиды каждый раз говорят, какой он ненадежный и скользкий человек!
- Милая, - глаза Годрика лишь светились отеческой добротой, словно он объяснял что-то неразумному ребенку. – Ты же умная девушка, и лучше меня знаешь, что не стоит верить слухам. Про Годрика Гриффиндора тоже много чего болтают…
Ровена лишь хватала ртом воздух, не в силах найти достаточно веский аргумент. Ну как она могла объяснить сэру Годрику? Это же был Салазар Слизерин! Тем более что теперь он входил в круг лиц, которым Гриффиндор доверял, и значит, они неизменно будут видеться с ним довольно часто – а это казалось Ровене хуже смерти. Она замерла на месте, сжимая кулаки.
- Лучше присядь, - Годрик взял ее за руку и потянул обратно, рядом с собой, – присядь и послушай…
Шумно выдохнув, Ровена сдалась и рухнула в кресло, скрестив руки на груди – всем своим видом выражая недовольство и несогласие.
Она была поразительно хороша, когда сердилась, подумала Хельга, глядя на подругу, особенно в этом платье – глаза ее просто сверкали, словно голубой лед, а волосы казались настоящим золотым пламенем в мерцании свечей.
- Я согласен с тобой, Ровена, - размеренно начал Годрик, - что не стоит доверять первому встречному, тем более тому, кто служит норманнскому двору. Но и слухам доверять не стоит… Человек проверяется делом. И мне кажется, я могу положиться на Салазара Слизерина, как бы ты не противилась этому, - он перевел внимательный взгляд на Ровену, и та лишь издала слабый невнятный звук. – Между тем, могу сказать, что только Салазар Слизерин может помочь нам. Как вы знаете, ситуация с норманнским двором обостряется с каждым днем. Налоги растут до небес, люди умирают от голода и болезней, и ни одному норманну нет до этого дела. Раньше мы думали, что против захватчиков может помочь только одно – их собственное оружие - вооруженное восстание. Но, как оказалось, есть и другой способ… Именно его мы обсуждали с Салазаром Слизерином.
- Но сэр! – Ровена снова подскочила, но под укоризненным взглядом Хельги опустилась обратно и продолжила спокойнее: - Сэр, как вы могли открыть врагу наши планы? А если он сегодня же отправит сову норманнскому двору и уже наутро здесь будут сотни солдат?..
- Я взял с него непреложный обет, - просто произнес Годрик. – И потом, он уже знал обо всем сам.
Ровена и Хельга лишь изумленно смотрели в ответ.
- Да, именно так. Мне показалось, что он обо всем догадался. Он сам нашел меня и в очередную нашу встречу признался, что ему все известно – но так же заверил, что никто, кроме него, не догадывается о готовящихся событиях. И затем предложил помощь.
Гриффиндор выдержал паузу и продолжил:
- Он предложил мирное решение. Он может поговорить с норманнами и убедить их сбросить налоги и быть лояльнее к местным жителям, объяснив это тем, что рано или поздно люди начнут оказывать сопротивление, и снова прольется чья-то кровь. Уверен, что и сами норманны не хотели бы никаких бунтов среди людей. Если у них есть хоть капля здравого смысла, они пойдут на это. Салазар поможет мне устроить встречу с одним из норманнских баронов, и я попробую сам убедить его. Когда он услышит мои доводы, он поймет, что саксы не безвольные тупицы, а живые люди со своими традициями, которые стоит уважать…
- Что с того, если даже он пообещает вам снизить налоги, - мрачно произнесла Ровена, - это же норманны. Сегодня он даст слово, а завтра забудет об этом…
- Салазар помог мне подготовить некий документ – мирное соглашение, скрепленное чарами, - подписав которое, норманны должны будут пойти на уступки. В свою очередь, мы пообещаем им не устраивать бунтов и выполнять те условия, которые они нам предъявят.
Ровена и Хельга молчали. Ровена с мрачным выражением на лице, Хельга - словно что-то взвешивая.
Наконец она улыбнулась:
- Сэр Годрик, я думаю, это был бы лучший вариант. Вариант без единой капли крови – нашей или норманнской, все равно. Я думаю, мы все устали от войн и сражений. И никто не знает, чем закончится наше восстание и добьемся ли мы чего-то. В любом случае, при мирных переговорах мы ничего не теряем… Единственное только смущает меня, сэр… - Хельга помедлила. - Салазар Слизерин, сэр… Я бы, как и Ровена, не стала бы безоглядно доверять ему. – А затем, прямо посмотрев на Гриффиндора, добавила под изумленный взгляд Ровены: - Но если вы уверены в этом человеке, сэр, то и я буду верить ему. Вы знаете, что делаете.
- Спасибо за поддержку, Хельга, - Годрик чуть пожал ее маленькую ладошку. И хитро улыбнулся: – Тогда нам нужно собираться на бал, леди!
- На бал?! – удивились одновременно Ровена и Хельга.
Годрик рассмеялся, довольный произведенным эффектом:
- Салазар пообещал устроить встречу с норманнами на ежегодном Осеннем балу, проводящемся нормандским двором в Лондоне. Там будет вся знать Нормандии, Англии и, возможно, Франции и Фламандии.
- Но… Но как же… - Ровена искала подходящие слова. – Как мы можем ехать к ним, сэр?
- А по-моему, это очень интригующе, посмотреть на жизнь нормандцев изнутри, - смущенно вставила Хельга.
- На жизнь нормандцев?! – Не в силах сдерживаться, Ровена снова поднялась, сверкая взглядом. – Ты в своем уме, Хельга? Это не прекрасные рыцари и милые дамы, которые распахнут для тебя свои объятия! Это захватчики! Варвары! Разве ты забыла, как они сожгли твой дом? Как жестоко убивали? Поверить не могу, что у вас двоих не вызывает отвращение эта идея – отправиться к ним в логово!
Остановившись перевести дух, Ровена тут же повернулась к Гриффиндору:
- А вы, сэр Годрик?.. От вас ли я слышу, как вы радуетесь предстоящему балу, вместе того, чтобы взять в руки оружие? У нас готова армия! Каждый день я вкладывала в них все, что могла, всю душу! Неужели все труды зря? А ночами мы собирались на советах с волшебниками и решали, откуда начнем наступление. И все впустую? Эти люди ждали вас полгода, и если бы вы знали, каких трудов мне стоило уговорить их подождать еще и не хвататься за оружие! Они слишком настрадались, слишком переполнены ненавистью к врагу, чтобы идти на мирные соглашения! Как вы объясните это им? Им, кому не терпится поскорее вытащить мечи из ножен и освободить свою землю! Освободить, а не выпрашивать жалкие подачки и идти на уступки! Исполнять и дальше их требования! Тем более, доверяться такому человеку, как Салазар Слизерин! Я не узнаю вас! Вы ли предлагаете мне развлекаться на балу, сэр Годрик Гриффиндор, когда с самого детства вы учили меня стоять за себя с помощью боя?!
- Хватит! – голос Гриффиндора прогромыхал в библиотеке подобно грому, отражаясь от стен, и Хельга даже инстинктивно пригнула голову. Слова застряли у Ровены в горле. Годрик медленно поднялся и возвысился над воспитанницей. – Как смеешь ты, как смеешь ты, Ровена, упрекать меня в том, что я не хочу доставать свой меч?! Кому, по-твоему, принадлежала идея с восстанием? Ты считаешь, меня не заботит родная земля? Но меня также заботят и люди на ней! Как ты думаешь, сколько из тех юнцов, которых ты тренировала, вернутся назад? Скольких из нас убьют враги прежде, чем мы добьемся хоть капли снисходительности от них?.. А если вся эта идея провалится? Что если мы проиграем? Ты думала об этом? Тогда нам никогда в жизни не видать никаких поблажек и тем более мирных соглашений, по которым, возможно, наша жизнь может быть и не такой уж плохой!
- Но… - безжизненно попыталась возразить Ровена, однако Гриффиндор заставил ее замолчать властным жестом.
– Я не хочу ничего слышать от тебя. Я думал, мы сможем обсудить это, но теперь я вижу, что по неизвестным мне причинам, если конечно, этой причиной не является имя Салазара Слизерина, ты утратила способность рассуждать здраво.
Какое-то время в библиотеке висела тяжелая тишина. Хельга сидела, потупив голову, и стараясь быть не заметной. Ровена и Годрик смотрели друг другу в глаза, пока Ровена не сдалась и первой не опустила взгляд. Губы ее дрожали, руки были стиснуты, а из глаз все-таки брызнули слезы и медленно покатились по горящим щекам. Никогда, никогда сэр Годрик не разговаривал с ней так, как только что. Пытаясь разобраться в себе, она задавалась вопросом – что же ее расстроило больше: то, что Гриффиндор пренебрегал ее мнением или то, что Слизерин все-таки сумел влезть в их дела?.. Оба эти события вызывали внутри клокочущую ярость.
- Бал через неделю, – вдруг спокойно произнес Гриффиндор. - И я уже заказал материал вам с Хельгой на платья, когда был проездом в Лондоне. Хочешь ты или нет, но ты должна будешь присутствовать там. И я все-таки надеюсь на твою поддержку.
Он постарался произнести это как можно мягче и даже прикоснулся к ладони Ровены, но та отдернула руку. И молча, не поднимая глаз, развернулась на каблуках и вышла из библиотеки.

***

Окна дома Слизеринов казались пустыми черными глазницами, свет не горел ни в одном из них. Салазар въехал во двор и, отведя лошадь в конюшню, вошел в дом. Тишина и сумрак ночи окутали его. Его не вышли встречать, его не ждали к ужину – и это даже радовало. Он не должен был приветливо улыбаться кому-то, когда хотел остаться наедине со своими мыслями.
Сцезаро Слизерин отсутствовал уже неделю. Они словно стали чужими с отцом после возвращения Салазара. Догадывался ли он о присутствии Ферней в их доме или нет, Салазар не имел ни малейшего понятия. Сцезаро лишь сухо поприветствовал его кивком, а затем просто перестал его замечать, словно сын, которого не было около нескольких лет, умер для него навсегда в тот миг, когда внезапно покинул их дом, не дав никому ничего знать.
Возвращаться к прежней жизни поначалу было непросто. Начиная от тесной одежды и тяжелой кольчуги до речи и обычаев. Но, тем не менее, Салазар помнил свою радость, когда с борта корабля, на котором он возвращался, увидел туманный берег Англии.
Только чудо помогло ему избежать казни в Кахаире. Эту часть своих путешествий Салазар помнил смутно и обрывочно. Сердце его было переполнено внутренним беспокойством, и память сохранила лишь отдельные эпизоды.
Он помнил, как его привели к кади*, где он выслушал обвинение, как все собравшиеся вокруг маги и даже сам халиф (!), свысока смотрели на него, осуждали и злобно посмеивались про себя. Наконец-то, как казалось им, выскочка-чужестранец будет поставлен на место! Он помнил, как в каком-то странном предобморочном состоянии ему удалось все же перевоплотиться в змею, воспользоваться магией и, воспользовавшись с моментом, сбежать. А потом скрываться несколько дней в трущобах Аль-Кахаиры, голодая и замерзая по ночам.
Позже, когда его поиски немного утихли, он смог выбраться из города и вместе с торговцами отправиться через пустыню к морю. Хвала Аллаху, в нем – потрепанном и изможденном - никто бы не признал бывшего советника халифа, а амулет, в свое время подаренный ему Бахид-ад-Дином, позволил торговцам принять беглеца за своего и оказать ему помощь.
Дорога назад оказалась намного длиннее, чем предполагал Салазар. Из Алжира ему удалось перебраться в Кордову, а оттуда в Сицилию, где он когда-то вырос. Но земля, бывшая ему родиной, не вызвала в нем никаких особых эмоций. Его порадовало лишь одно – Сицилия была захвачена норманнами. Это было как нельзя кстати, и с одним из норманнских кораблей он доплыл до Европы…
Не смотря на то, что ему жизненно необходимо было попасть в Англию, Слизерин не спешил с этим. Он осторожничал: времена могли измениться, и кто знал, что теперь творилось в Англии. Именно поэтому он изначально навестил своего старого друга Матиса Ондатже.
Герцог дал ему приют на первое время и ввел в курс событий – Англия бунтовала. На Севере за несколько прошедших лет случались восстания, которые были жестоко подавлены, и, честно признаться, король Уильям был не в восторге от этого – он лишь повышал налоги и усиливал меры наказания. Беспокоясь за друга, Матис отговаривал его возвращаться на Альбион, но у Салазара были свои планы.
Уже тогда он был одержим идеей о школе. И встретив у Ондатже Годрика Гриффиндора, Салазар воздал хвалу небесам. Дружба с Гриффиндором была как раз кстати. Он с легкостью вошел к нему в доверие. Кроме того, Салазар не переставал удивляться, насколько жестоки шутки судьбы – Ровена, она была подопечной Годрика, и значит, он снова будут работать, жить и дышать вместе…
- Твоя драгоценная Ровена? Ты видел ее сегодня?.. – голос из темноты заставил его вздрогнуть и вглядеться вглубь комнаты. Нечеткая тень, напоминающая женский силуэт, медленно отделилась от темноты и шагнула навстречу Салазару.
- Lumus, - одними губами произнес он, и в комнате вспыхнул свет.
- Рада видеть тебя, мой драгоценный муж, - ласкового пропела Ферней.
Однако любезность ее была обманчива, Салазар видел, как в глазах ее играет недобрый огонь. Дьяволица была чем-то рассержена, но это его заботило меньше всего.
На ходу сняв плащ, Салазар бросил его на стул и сел у камина.
- Insendio! – на приготовленных домашним эльфом дровах тут же занялось пламя. Слизерин вытянул вперед озябшие руки. В комнате повисла неприятная тишина, а темные углы зала, казалось, таили в себе нечто опасное. Салазар отчетливо почувствовал присутствие демонической силы в комнате – подавляющее, тяжелое, отталкивающее, но и манящее одновременно.
- И ни слова приветствия, ни ласкового взгляда в ответ? Тебя так долго не было, что я уже начала скучать, - продолжала Ферней обиженно. – После своего возвращения ты постоянно оставляешь меня одну, словно ты и не думал обо мне все эти месяцы…
Она подошла сзади и провела пальчиком по шее Салазара, заставив его вздрогнуть: ее кожа была холодна, как лед. Ферней едва слышно усмехнулась и положила руку ему на плечо.
– Ты снова молчишь. О чем ты думаешь, мой любимый? Или о ком?..
Салазар дернул плечом, сбрасывая ее руку.
- Тебе ли не знать об этом? Ты обладаешь тем же даром, что и я.
- Ты прав, - по-кошачьи хитро улыбнулась Ферней, - я легко читаю твои мысли, но хочу, чтобы ты сам признался…
Иногда в такие моменты он жалел о том, что покинул Египет, что не женился на Азире, что не остался навсегда в дали от своего проклятия – словно язвы на теле. Однако Аль-Азхар многому научил его, и в итоге он нашел… Салазар резко остановил поток мыслей. Она не должна знать. Это он оставит при себе.
- Что ты скрываешь? – резко метнувшись к нему, словно порыв ветра, Ферней стояла перед Салазаром вплотную, пристально вглядываясь в его непроницаемое лицо. Глаза ее, казалось, стали еще чернее.
Салазар смерил ее взглядом:
- Если ты действительно хочешь быть примерной женой и вызвать мою признательность, постарайся исчезнуть из моей жизни.
Ферней сокрушенно покачала головой, и Слизерин поморщился от напускного участия в ее взгляде.
- Неужели твое долгое путешествие ничему не научило тебя? Я легко могу выполнить твои желания – отправить тебя, куда пожелаешь, но сможешь ли ты снова жить вдали от меня?.. Или от своей возлюбленной Ровены?
- Не впутывай ее сюда, - лишь сухо бросил Салазар. Он смотрел в ее темные, словно бездна, глаза с хитрым прищуром, и чувствовал, как ненависть к этому существу переполняет его.
Ему казалось, что в последнее время он совершенно не мог контролировать свои чувства. Все труднее с каждым днем ему удавалось сохранять прежнее самообладание. Мысль, что Ферней навечно прикована к нему, а точнее, это он, как пленник, вынужден остаток жизни терпеть ее, лишала последних сил.
- Да, да, - улыбаясь закивала Ферней, - так и есть. Ты же и сам знаешь, что не сможешь продержаться без меня и месяца. Признай это наконец, ты вернулся сюда только потому, что тебя тянуло ко мне, а не к ней. И из нас двоих ты всегда выберешь меня.
- Послушай, исчадие ада, - прошипел Салазар, не в силах себя сдерживать, – не смей касаться ее имени! Ты…
- …и понятия не имею, что значит любить кого-то? Это ты хотел сказать? – продолжила Ферней и улыбнулась. – Это ты понятия не имеешь, насколько мне знакомы людские страсти. Я наблюдала за ними в твое долгое отсутствие. Я видела, как твоя возлюбленная пришла сюда в поисках тебя сразу после твоего отъезда. Она была словно безумная, почти одержимая, убита горем… Все звала тебя, словно не понимая, что дом практически пуст. Явилась сюда вся в слезах – бледное беспомощное существо! Что ты нашел в ней? Разве такую девушку ты любил? Прости, но все это казалось мне смешным… Зачем мне эти чувства, которые лишают здравого смысла и сил и раздирают изнутри?
Ферней скользнула к Салазару, обиженно надув губки, и начала водить пальчиком по его груди:
- Кончилось тем, что она просто разнесла наш дом и подожгла его. А мне пришлось все восстанавливать, чтобы твой отец ни о чем не догадался. Ну и кого после этого ты выберешь, супруг мой? Я – хранительница нашего очага, я забочусь и защищаю тебя…
- Ты обрекла меня на смерть, забросив в пустыню… - напомнил Салазар, поймав на лету ее руку и откинув. Ферней не обратила на это внимания.
- Но разве не я послала тебе караван, что спас тебя? Я наблюдала за тобой и помогала на расстоянии. А она?.. Что сделала она? Забыла тебя, как только ты исчез?
- Замолчи, – оборвал ее Салазар.
- Я уверена, что встреть ты ее сейчас, она будет холодна с тобой, а то и вовсе пройдет мимо, не удостоив взглядом. И ты готов терпеть это унижение и добиваться ее любви. В то время как она, наверняка, давно уже нашла тебе замену!
Она откинула голову и от души рассмеялась, но смех ее оборвался, откликнувшись эхом под высоким потолком – руки Салазара сомкнулись на ее тонкой шее. Ферней испуганно уставилась на супруга, что удивило Слизерина – неужели демонам знакомо чувство страха? Но через секунду прежнее самообладание вернулось к ней, и в бездонных черных глазах читалась лишь насмешка.
- Я люблю тебя, Салазар… - прошептала она.
И Слизерин отшатнулся. Перед ним была Ровена. Ее лицо, ее глаза… Вплоть до мельчайшей черточки. Даже ее свежий цветочный запах, по которому он так тосковал и который мерещился ему, когда он шел по тенистым галереям Аль-Азхара.
- Нет… - беспомощно прошептал Салазар одними губами. – Не надо…
- Но Салазар, почему ты отталкиваешь меня? - Ровена выглядела грустной и подавленной. – Я просто хочу быть с тобой…
Она подошла совсем близко, прижавшись всем телом к нему.
- Дышать с тобой, ловить каждую секунду жизни - с тобой... Сделать тебя самым счастливым человеком на земле...
Он замер, словно прикованный к одному месту. Ее дыхание было на его губах, ее руки обвили его шею – забытые ощущения, которые, казалось, он уже успел похоронить для себя.
- Я люблю тебя, Салазар, - повторила Ровена.
Мурашки забегали по телу, и словно во сне Салазар, было, поддался этим чарам – у него просто не осталось сил сопротивляться. Он стоял как безвольная кукла, опустив руки, не в силах шевельнуться.
- Ты тот, о ком я думала все это время… - мягко прошелестела она. Словно плющ обвила его своими невидимыми путами. – Именно ты, Салазар, тот, кого я так долго ждала…
Ее голос так был похож на другой – любимый им голос. Ее волосы щекотали ему щеку. Они пахли так же как и у Нее. Она прикоснулась к его ладони – и руки ее были такие же нежные…
- Я помню все, Салазар, - продолжала Ровена шепотом, вызывая в нем забытые и откинутые им же самим чувства. – Помню, как мы гуляли у ручья, как спорили… Помню как ты впервые почти поцеловал меня…
Воспоминания разом хлынули в его сознание. Всегда эти образы приносили ему лишь горечь, стоило начать вспоминать, но сейчас они дарили блаженство... Словно ничего и не уходило - вот они вместе едут по лесу, вот они у Камней Друидов, вот на залитой Луной тропе... И он держит в объятиях стройный девичий стан, шепчет ей одними губами слова, она наклоняет голову, светловолосая прядка в отблесках луны падает ей на лицо, он нежно дотрагивается и поправляет ее, очень осторожно и почти не дыша, и сердце... сердце ее бьется с ним в унисон...
- Это был бы мой самый первый в жизни поцелуй... - Ее губы почти прикосались к его губам. - Ты был бы моим единственным... Моим возлюбленным...
Слизерин прикрыл глаза, чувствуя, как тяжелеют его веки. Он проваливался в бездну. Он лишался последнего остатка воли. Это было так просто – позволить этим чувствам захватить себя. Позволить себя обмануть и очутиться там, где ему было спокойно и хорошо, где рядом была Она…
- Так и есть, - продолжал тихий нежный голос, - я рядом… я буду рядом всегда. Мы вместе навеки…
- Что?..
Навеки? Салазар резко распахнул глаза, наваждение спало. Сознание его в один миг стало чистым и ясным. Он заглянул в ее светлые манящие глаза, но увидел в них лишь все ту же бездонную черноту. Его вечное проклятье.
- Нет! – выкрикнул он, и оттолкнул девушку от себя так сильно, что она, охнув от неожиданности, просто отлетела назад, упав на пол. Ровена смотрела на него снизу вверх глазами, полными слез.
- За что ты так жесток со мной, Салазар?
- Перестань! Прекрати сейчас же!!! – еле сдерживая себя, заорал он во всю силу своих легких и выхватил волшебную палочку: – Fixus!
В одну секунду девушка, сидящая на полу перед ним, поменяла свой облик.
- Никогда, - тихим угрожающим голосом начал Салазар, - никогда больше не смей делать этого, иначе ты пожалеешь…
Но на Ферней, казалось, его угрозы не произвели никакого впечатления. Она лишь безразлично пожала плечом:
- Я думала, тебе будет весело…
Не удостоив ее взглядом, Салазар направился к двери. Он еле держался на ногах – гнев вытянул из него последние силы. Однако он заставил себя остановиться на пороге и, не оборачиваясь, бросил:
- Приготовь нарядное платье. Через три дня ты отправляешься вместе со мной на бал.
А затем вышел, громко хлопнув дверью, насколько хватало сил.


____________________________________

* Omnia orta cadunt - все, что возникло, гибнет - лат. (Саллюстий).

* Aqua vix. Our nuntii fuisse ad oasis, aquam comportare. Puteus 'exsisto illic in biduo. - Воды мало. Мы отправили гонцов к оазису, скоро они привезут еще. Сами мы доберемся туда лишь через пару дней. (лат.)

*Аль-Кахаира – Каир, столица Египта. «Al-Qahaira» – Победоносная (араб.)

*Фатимиды – династия арабов-мусульман, которые захватили власть в Северной Африке с 909 по 1171 г., исповедовали ислам, получили название от дочери Мухаммеда Фатимы.

*Аль-Азхар – «Блистательный» (араб.) - один из старейших в мире мечетей-университетов, также является наиболее престижной мусульманской духовной академией, где изучали вопросы религии и теологии. Расположен в Каире. Основан в 988 фатимидами.

*Имам – руководитель мечети

*Пророк Муса – Пророк Моисей. По библии творил чудеса с помощью посоха: в том числе и насылал на египетскую землю змей.

*Апо́п (Апе́п, Апо́фис) — в египетской мифологии огромный змей, олицетворяющий мрак и зло, извечный враг бога солнца Ра.

* Фараон Хуфу – фараон Хуфу, представитель IV династии. Однажды он призвал к себе своих сыновей и попросил их развлечь его сказками о необычайных событиях. Одна из рассказанных историй описывала талантливого мага, который свернул озеро так, что дно его стало сухим, и одна из женщин царского рода смогла достать украшение, которое перед этим уронила в воду.

*кади – высшее духовное лицо у мусульман, исполняющий роль судьи в юридических и религиозных вопросах.

Предыдущая глава