Глава 32. Отдай

(Madonna - Give It 2 Me)


- …и я осталась одна в комнате. Там я взяла в руки пророчество, коснулось палочкой до него. Там говорится -

Увидит свет ребенок, что
сможет предать смерти
большее из существующих Зол.
В венах его будет
кровь Салазара и Годрика,
дитя противоречий,
что придет в этот мир.
Но иной путь возможен:
Рука об руку, вместе откроют двери
Они в мир новый,
принадлежащий им.
И прибудет смута в умах и в сердцах;
Будет земля осквернена
их поступками и желаниями.

- Потом я под зорким наблюдением Руквуда положила пророчество на место и ушла, и вот я здесь.
Дамблдор внимательно слушавший мой рассказ, скрестил пальцы, и продолжал молчать. В его кабинете было особенно тихо – может быть из-за наступивших каникул, может быть, потому что таким новостям нужна тишина.
- Родителям я пока ничего не говорила, как и договаривались. На случай если за ними следят…
Директор ничего не ответил и на это, явно в его голове шел впечатляющий мыслительный процесс. Я тоже помолчала и потом добавила:
- Ведь ничего серьезного там не сказано, профессор? «Сможет» не значит «обязан».
Наконец директор собрался с мыслями и сказал:
- Да, что-то в этом роде мы и предполагали. Хуже всего этого… пророчества, что его содержание уже дошло до адресата.
Странные, все-таки, у директора приоритеты. Его совсем не волнует, та ли я, кто прикончит его или нет?
- Извините, сэр, но вы не думаете, что это в этом пророчестве говорится про меня?
- Нет, почему же, - вежливо поправил он меня. – Я не говорил такого.
- Ладно… и что мне теперь делать? Я хотела уехать домой, а дальше… что будет, то будет.
- Да, это разумнее всего. Береги себя… и не забывай принимать микстуры.
***
Я сидела с отцом в Кабаньей голове. Народу было мало, мы сидели и ждали, когда принесут заказ. Зимние каникулы проходили не так уж радостно, как хотелось. После оглашения пророчества, все как на уши встали. Все кроме меня. Отец после серьезной и продолжительной беседы с Дамблдором решил, что лучше всего ему с мамой спрятаться на какое-то время. А точнее, чтобы железобетонно скрыть свое нахождение, инсценировать смерть. У моих родственников, видать, это было что-то вроде семейной традиции. Я знала, почему такие меры необходимы, но все равно никак не могла прочувствовать их. Сколько я общалась с Волдемортом, с его друзьями (разве что не считая Грейбека) ни разу не почувствовала себя дискомфортно или неприятно. Сперва я думала, что придется много врать, скрывать свои чувства, а оказалась приходиться всего лишь поддерживать светские беседы. Вроде бы логично, что родителям нужно скрыться, но понять, именно осознать это и прочувствовать каждой клеточкой души, не могла. Вряд ли какие-нибудь каникулы может скрасить такие новости. Впрочем, если говорить обо мне и «новости скрасить», то у меня всегда все сложно. Обычные люди радуются с ответа «да», на вопрос «ты любишь», а я радовалась ответу «нет». Я не видела Северуса все каникулы, хотя директор заверил меня, что он в курсе всех событий. Общаться не лично сейчас было слишком рискованно, а аппарировать в магловский район, где жили Снейпы, как-то совсем не улыбалось. Хотя, насколько я поняла, «Снейпы» уже или распались, или в завершающей стадии – мать Северуса разводилась с его отцом.
Наконец-то принесли наш заказ, и я с голодным аппетитом накинулась на картошку. Наверное, поэтому я не заметила и не успела приготовиться. Наверное. Резко встал отец, чуть не перевернув стол. Зазвенела вилка, ударяясь о край тарелки, и глухо упала на пол. Я еще не понимающе смотрела на полет вилки, как услышала сверху рассерженный голос отца:
- Вам здесь не рады.
А потом подняла голову и увидела скривившееся лицо Волдеморта, холодно смотревшего на отца. Слышала, как он отвечает:
- В этом я и не сомневался, сэр. Не думаю, что я пришел к вам.
- В таком случае - не смейте подходить к моей дочери.
А я как-то совершенно не понимаю, что происходит. Только чувствую, как сердце бьется, бешено и болезненно. Тук-тук. Все вокруг смотрят на Волдеморта и папу, они продолжают свою перепалку. А у меня сердце – тук-тук, тук-тук. И в глазах темнеет.
Я резко вскакиваю с места, и, ни на кого не глядя, быстро убегаю в уборную, где дрожащей рукой залпом выпиваю микстуру для сердца. И антидот, за компанию.
Сижу на туалете и пытаюсь успокоиться, а сердце все так же – тук-тук, тук-тук, …
Через пару минут я, наконец, восстановила ровное дыхание. Начала обдумывать ситуацию, с явным запозданием закрыла эмоции в люк; и все что я обдумала, мне не нравилось ни капли. Я с неохотой встала с туалета, последний закричал: «Встала – смой! Чистота – залог здоровья!»; улыбнувшись я смыла воду и ответила:
- И тебе не хворать.
К моему огромному удивлению, отец с каким-то нервным удовольствием отметил, что все прошло идеально.
- В каком месте и в каком мире это идеально?
- А в том, что теперь он полностью уверен, что мы на ножах. В смысле, ты и я.
- С чего бы?
- Ты кажется забыла, как это выглядит со стороны – ребенок сбегает от родителей, живет один лишь бы не с ними, почти все каникулы проводит в школе, а сейчас вот и с «друзьями» запрещает разговаривать.
- Я была дурой, вот и сбежала! А каникулы – мы карту с друзьями делали! – меня очень задели слова отца.
- Эл, я-то об этом знаю. И ты.
Мое справедливое негодование прошло, ах да – часть прикрытия. Я обижено буркнула:
- Все равно я вас всех люблю.
Отец широко улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

Предыдущая главаСледующая глава