Глава 3

А в то самое время, когда Гарри собирался отойти ко сну после посещения Тёмной аллеи, школу магии и волшебства «Хогвартс» слегка шатало от небольших стихийных выбросов магии, выплёскивавшихся из кабинета директора.
Сам же Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор расхаживал по кабинету, потирая лоб рукой и проводя мыслительную «работу над ошибками». Он называл себя старым дураком, который не предусмотрел горячность и непредсказуемость мальчишки Поттера. Конечно, после донесения своей шпионки Фигг о приезде к Дурслям тётушки Мардж он предполагал, что мальчик тем или иным образом сорвётся. Но, откровенно говоря, он планировал, что Гарри «сбежит» от злых родственников в магический мир: именно для этого он предупредил Молли Уизли и Тома, бармена дырявого котла. Но, увы, его расчеты оказались неверными. Мальчишка будто провалился сквозь землю. Самое интересное, что даже модифицированным зельем поиска Северуса Снейпа Поттера отыскать не удалось.
«Такое впечатление, что он в магическом поместье. – Размышлял директор, - Где же? Блэк в бегах. Он, конечно, невиновен, но он всё-таки псих. Он не станет добиваться встречи с мальчиком. Да и нет у него больше поместья – родители изгнали из рода нерадивого сыночка. Кто тогда? Малфои? Нет. Совершенно никакой выгоды в бесшабашном мальчишке-полукровке не вижу даже я. Обычная пешка, пусть и та, которая первой доберётся до края доски».
Не придя ни к какому выводу, он решил, что отвечать на подобные вопросы лучше всё-таки сообща, и отправил преподавательскому составу записки с датой и временем ближайшего педсовета – завтрашним полуднем.
***
Для Гарри парочка следующих августовских дней прошла очень продуктивно. Он всё-таки выбрался в сад, где облюбовал старую раскидистую черешню, в разветвлении которой образовалось практически кресло. Так как мальчик запретил себе бездельничать, он, с тоской поглядывая на квиддичную площадку, прихватывал с собой книги по скрывающей и зеркальной магии, вызванные через зачарованный гроссбух, новую волшебную палочку, несколько зеркал и бездонную фляжку с апельсиновым соком, залазил на черешню, читал и практиковался.
Этим парень обычно занимался после завтрака, а после обеда Эйтель утаскивала его в библиотеку, где обучала теории и практике магии крови. Женщина рассчитывала, что за две недели мальчик овладеет родовыми умениями в достаточной степени, и с сентября ему можно будет нанимать учителей по основным магическим дисциплинам (в том числе боевой магии, целительству и окклюменции). Было уже шестнадцатое августа, когда Гарри начал явно прогрессировать в скрывающей магии. Теперь он спокойно мог скрыть истинную внешность под визуальным образом задохлика-Гарри, совершенно непробиваемым даже для многих сильных магов. Также он скрывал родовой перстень и некоторые занятные амулеты на своём теле и прятал темномагические книги под видом квиддичных обозрений. С магией зеркал выходило хуже – плохие воспоминания о Квирреле, который пытался достать из зеркала философский камень, сильно мешали. Но, несмотря на то, что Гарри плохо удавалось создание зеркал, с теорией и способами применения он разобраться смог. Со связными и поисковыми всё было предельно просто. Говорящие зеркала можно было заставить замолчать простеньким заклинанием, а другие виды зеркал были интересны настолько, что юноше самому хотелось как можно скорее разобраться с ними. Чего стоят только шпионские зеркала, благодаря которым можно при должной концентрации подслушать и увидеть много интересного. И ведь единственное условие: наличие в месте шпионажа зеркала – даже обычного, маггловского. Конечно, представители древних родов знали об этой разновидности зеркал и зачаровывали домашние специальными «шорами», но всё же…
Помимо магического обучения, Гарри занимался тем, что каждое утро под руководством Эйтель принимал несколько безвкусных зелий и занимался физической подготовкой: бегал вокруг поместья, разминал мышцы, учился плавать и нырять в находящемся на территории поместья озерце. От чудо-зелий подросток изрядно прибавил в весе, слегка раздался в плечах и вырос на дюйм за четыре дня. Было тепло, достаточно уютно, дико интересно, и, кажется, судьба в кои-то веки, решила подставить Гарри своё дружеское плечо.
***
В Хогвартсе же прошёл несколько сумбурный педсовет. Дамблдор, как всегда, не хотел открывать никому своих планов, а посему преподавателям оставалось только повздыхать по поводу исчезновения сиротки-Поттера и пообещать директору помощь с поисками. Только два человека выбивались из этой общей картины. Мастер зелий Северус Снейп по старой привычке кривил губы и говорил, что к третьему курсу слава наконец-то ударила в голову малолетнему герою, и он, решив показать всем свою самостоятельность, внезапно объявится к отходу Хогвартс-экспресса. Ремус Люпин, приглашённый в этом году на должность преподавателя ЗОТИ, размышлял совсем о другом. Ремус был одним из немногих, кто знал истинное положение дел и осознавал, что сбежавший Сириус Блэк невиновен и не сможет нанести никакого вреда их крестнику.
«Эйтель должна быть ещё жива, – думал он, сидя на педсовете и глядя в потолок, - Если не она, то на Гарри вышел сам Сириус. Хотя, нет. Каким бы гриффиндорцем он ни был, слизеринских черт в нём хватает. Он не станет вешать себе на шею крестника сразу после побега. Как минимум до сентября он будет искать себе надёжное убежище и возвращать подобающий вид».
После этих мыслей Ремус опустил голову и изобразил на лице заинтересованность словами директора.
«Надо будет связаться с ними. С Эйтель и Сириусом», - решил напоследок он.
***
Пятнадцатого августа, за день до того, как у Гарри наметились успехи в магии иллюзий, в одном из пустынных лондонских переулков раздался хлопок. Сразу после него там материализовался высокий худой брюнет с длинными спутанными волосами и потухшим взглядом. Одежда мужчины делала его похожим на бродягу, но в манере держать себя проскальзывала какая-то внутренняя гордость. Большая часть магов Великобритании с лёгкостью узнала бы этого незнакомца, так как в переулке сейчас находился ни кто иной, как Сириус Блэк.
Стараясь не выходить из тени, мужчина медленно направился по переулку к небольшой площади со старинными домами. Остановившись рядом с особняками под номерами 11 и 13, он прищурился и довольно ухмыльнулся, глядя на дом № 12, медленно раздвигающий соседей. Поднявшись по ступеням к резной вычурной двери, он трижды постучал и остался стоять в ожидании, когда дверь откроется.
Стоя у двери, мужчина подумал о том, что если бы не некоторые события, он бы не пришёл так рано в родовой особняк. После побега из Азкабана Сириус значительно расширил свои познания в географии. Волшебной палочки не было, а потому ему оставалось только два вида магии – анимагия и аппарация. Некромантию Блэк, по вполне понятным причинам, использовать не мог. Несколько сложных аппараций между Японией, Швецией и Марокко, чтобы запутать след, и длительное существование в образе большой чёрной собаки утомили мужчину, а посему он, в конце концов, аппарировал в Англию. И здесь всё закрутилось. Вначале Сириус, послонявшись несколько дней в виде собаки около дома Дурслей, получил чёткое знание о том, что искомый мальчишка пропал из дома. Услышав эпитеты, которыми Дурсли награждали «любимого» племянника, Блэк едва не превратился из послушной собачки в злющего волкодава, которым, собственно, внешне и являлся. Решив, что искать сбежавшего крестника – бесполезное занятие, Сириус нашёл себе временное укрытие – пустырь с обветшалыми бетонными строениями где-то на окраине Лондона. Каково же было его удивление, когда в это забытое всеми место прилетела белоснежная сова с адресованным ему письмом. Перекинувшись ненадолго в человека и отвязав от лапки совы письмо, он отпустил её, сказав, что найдёт способ ответить. Решив, что ему нужно, так или иначе, вернуться в магический мир, он вознамерился для начала направиться к матери.
И вот – звяканье цепочек. На пороге – маленький домовой эльф. При виде Сириуса его мордашка изрядно скривилась. Осознав, на что направлена его неприязнь, Блэк ответил:
- Кричер, клянусь, я невиновен ни в чём. Проведи меня к матери. Я готов дать ей любые доказательства.
- Хозяйка в опочивальне. Она болеет. Но я проведу вас к ней, молодой хозяин. – Брезгливое выражение успело покинуть личико эльфа.
Поднимаясь вслед за домовиком по лестнице на второй этаж, Сириус не мог не отметить картины запустения в особняке. Блеск Блэков увял после того, как род практически лишился наследников.
Спальня леди Вальпурги была, пожалуй, единственным местом с почти стерильной чистотой. Но даже эта чистота не перебивала причудливого запаха лекарств и зелий. Сама леди лежала на кровати, и даже в свете старинного канделябра было отчётливо видно, как она худа и бледна. Увидев это, Сириус опустился на колени перед матерью в изголовье кровати.
- Мама, прости… - прошептал он. – Я действительно мог не успеть. Я невиновен. Я могу доказать это прямо сейчас. Ты примешь меня?
- Сириус, сынок. – Голос женщины был едва слышен. – Я была готова принять тебя и Регулуса все эти годы, даже если бы у вас на руках было по сотне трупов. Но если ты хочешь доказать свою невиновность (а я знаю, ты со своим характером просто не успокоишься, пока не сделаешь этого), я готова тебя выслушать.
- Тебе не придётся выслушивать мои глупости, матушка. Кричер! Неси думосбор.
После того, как каменная чаша оказалась под рукой Сириуса, он, стыдливо попросив у матери волшебную палочку на одну секунду, принялся наполнять думосбор воспоминаниями. Пять серебряных нитей, пять воспоминаний, и вот уже мужчина возвращает матери палочку и берёт её за хрупкую руку, чтобы вместе погрузится в пучину памяти.
***
Первое воспоминание.
Молодой, жизнерадостный Сириус, рядом со своим друзьями в ритуальной комнате Корнуоллов. Он держит на руках юного крестника и, под бдительным взглядом рыжеволосой женщины в белой мантии (в ней можно узнать Эйтель), произносит слова клятвы: «Я, Сириус Орион Блэк, с этого момента становлюсь крёстным отцом Гарри Джеймса Поттера и клянусь своей жизнью помогать ему в решении проблем, защищать его, хранить его тайны и не причинять никакого намеренного вреда. Да будет магия моим…»
Вальпурга Блэк дёргает старшую версию сына за плечо, и они движутся дальше.
Второе воспоминание.
Обычная гостиная. На диванчике и креслах молодые Лили, Ремус и Сириус. Перед камином, взявшись за руки, стоят Джеймс и Питер. Рядом с ними – Альбус Дамблдор, произносит несколько заклинаний, направляя палочку на сплетённые руки мужчин. После того, как между ладоней вспыхивает золотистая вспышка, он говорит «Я, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, по праву доверия, назначаю хранителем тайны Поттеров Питера Освальда Петтигрю. По праву чести…» Издалека слышится детский плач. Лили кидается наверх, заглушая топотом каблучков слова продолжения обряда.
Но они и не нужны. Вальпурга тянет сына дальше.
Третье воспоминание.
Совсем короткое. Полная магглов площадь. Питер Петтигрю картинно улыбается, взрывая палочкой стоящий неподалёку газовый баллон. Сириус успевает заметить, как во всеобщей суматохе предатель отрезает себе палец при помощи «Секо», ломает свою палочку и, превратившись в крысу, кидается в канализационную решётку.
Четвёртое воспоминание.
Большой судебный зал Визенгамота. Бартемиус Крауч-старший, выступающий в роли судьи, нудно зачитывает приговор: «Сириус Орион Блэк обвиняется в предательстве семьи Поттеров, служении Волдеморту…». Сириус сидит в кресле подсудимого с затравленным взглядом. В конце речи судьи звучит вопрос: «Кто за то, чтобы признать обвиняемого виновным по всем пунктам?». Лес рук. Почти полное осуждение. Ни лигиллименции, ни сыворотки правды. Ничего. Двое авроров в полной тишине выводят Сириуса из зала суда.
Вальпурга спокойна внешне, но уже виден в её глазах тот блэковский безумный огонёк, который был утерян, когда пропали наследники. Ещё один шаг.
Пятое воспоминание.
Измождённый и уставший, Сириус сидит в полутёмной камере, в которую поступает только лучик света через маленькое окошко под потолком. Мужчина держит в руке какой-то острый кусочек жести. Прокалывает указательный палец левой руки. Произносит нараспев несколько длинных тягучих слов. При взгляде на Сириуса видно, как его зрачки на несколько секунд закрываются бельмами. Мужчина рисует кровью на лбу какую-то затейливую руну. В этот момент дверь камеры открывается и в неё вплывает дементор. Из-за колдовства Блэка он цепенеет, и Сириус выходит из своей открытой камеры. Он бежит наверх (дементоры шарахаются от него) и, заметив открытый участок, выбирается за стены тюрьмы. Обернувшись собакой, прыгает в море, плывёт несколько десятков метров до торчащего из воды камня. Взбирается на него, с трудом передвигая лапы, оборачивается человеком и сипло проговаривает «Аппарэйт».
Вынырнув из думосбора, Сириус и Вальпурга несколько минут просто смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. А потом женщина, несколько раскрасневшаяся от бурных эмоций, произнесла:
- Ты знаешь место, в котором тебя могут принять в ближайшее время?
- Да. – Сириус поразился её дальновидности. – Надо только написать письмо и…
- Иди в свою комнату и пиши. Не высовывайся пока. Ближайшие пару часов. Кричер! Вызови колдомедика! Нет, не этого шарлатана Стрентона. Теперь я хочу выздороветь. Зови Ричарда МакФлая.
Домовик исчез с лёгким хлопком, а Сириус, чуть сжав на прощанье руку матери в своих ладонях, вышел из комнаты и пошёл к себе.
***
Семнадцатое августа стало знаменательным днём для многих. Гарри с Эйтель наконец-то пришли к консенсусу по поводу режима обучения. После обеда женщина и подросток сидели в оранжерее, в которую эльфы притащили низенький столик и несколько подушек, и пили чай. Вначале беседовали о насущных проблемах – о графике занятий Гарри и его успехах. Но потом подросток задал вопрос, который мучил его ещё с похода на Тёмную аллею, но для которого всё не находилось времени:
- Эйтель, я дурак, что до сих пор не задал тебе этот вопрос. Скажи, почему говорят – тёмная магия, светлая магия? Магия крови считается тёмной, но я изучаю её и не вижу ничего ужасного…
- Ох, Гарри, прости меня. Нужно было рассказать тебе в первую же очередь. Я и забыла, как много информации скрывают от вас в Хогвартсе. У нас в Шармбатоне, по крайней мере, была Теория магии…
Дальнейший рассказ женщины был не менее интересен для Гарри, чем все предыдущие лекции. Суть заключалась в наличии у большинства магов некой сверхчувственной субстанции, которая позволяла брать силу для заклинаний из окружающих предметов, растений, животных и даже людей, а не из собственных резервов. «Тёмной» эта возможность стала именно благодаря некоторым психопатам, которые «качали» силу окружающих, выплёскивающуюся через эмоции, приводя тех в ужасное состояние. Эйтель рассказывала о трёх непростительных заклинаниях, за использование которых можно было загреметь в Азкабан навечно.
- Круциатус – заклятие боли, Империус – заклятие подчинения и Авада Кедавра – заклятие смерти. Самое средоточие тёмной магии. Как ты думаешь, почему, Гарри?
- Честно говоря, не могу пока понять. – Мальчик пожал плечами. – Даже как то не по себе становиться от возможностей магии…
- Эти три заклинания непростительны, как минимум, из-за их последствий, но ещё и потому, что маг, который их использует, не только не тратит ни капли своей собственной силы, но ещё и «кушает» энергию жертвы. В случае заклинания смерти – сразу всю энергию. Именно за это боятся и ненавидят тёмных магов, Гарри. При неумелом обращении тёмная магия действительно может разъедать ум и лишать сердца. Это грустно и больно на самом деле. – Женщина опустила голову. – Тысячи тёмных магов сходили с ума, не выдержав искушения. Упиваясь страхом и болью своих жертв, они, в конце концов, становились магическими наркоманами и не могли прожить даже пары часов без подпитки чужой силой.
На несколько минут установилась тишина, в которой Гарри стало даже немного жаль безумных Тёмных магов, которые, как и все остальные люди, могли быть слабы перед изначальной силой.
В конце концов, он спросил:
- А светлые?
- Светлыми являются все магглорожденые и слабые полукровки до тех пор, пока не откроют в себе возможность пользоваться дармовой силой. – Эйтель вздохнула. – На самом деле делить магию на тёмную и светлую достаточно глупо. Некоторые «великие светлые» маги также открыты тёмной стихии. Тот же Дамблдор чистокровен, и крайне хитр и талантлив, не стоит его недооценивать. Просто не использует свои «тёмные» способности на людях, когда находится на всеобщем обозрении, очень умело, надо сказать. Единственно что – ход на Тёмную аллею для него под запретом, слишком много сильных родов кануло в Лету по его вине, и сама Тьма не оставит это безнаказанным.
Некоторые «тёмные» вроде Вольдеморта, как уже было сказано, сходят с ума и физически не могут больше использовать «свою» магию – только чужую. По слухам, «метка мрака», которой он награждал всех своих слуг, является не только многоразовым порталом и знаком принадлежности к Ордену, но и магическим проводником некоторой доли силы слуги к господину… Но, я думаю, ты понимаешь, что, исходя из этой классификации, исключительно «светлых» и «тёмных» магов крайне мало. Просто в «тёмные», как, например, нас с тобой, рядят всех, кто может использовать и использует внешнюю магию. Даже если это исключительно магический фон комнатных фикусов.
- И как же нас тогда правильнее называть, если мы не совсем тёмные? – Гарри хмыкнул и отставил в сторону пустую чашку.
- Честно говоря, не знаю. – Эйтель отхлебнула из чашки уже остывший чай. – Дорога на тёмную аллею открыта только для тех, кто уже использовал чужую силу, либо, как ты – может использовать её интуитивно, по праву рождения. Но ты прав. Нет «чёрного». Нет «белого». Нас можно назвать нейтральными. Кто-то ближе к свету, кто-то к тьме. Но, в любом случае, каждый из нас выбирает свой собственный оттенок из той серости, которая лежит между тьмой и светом. Запомни это, Гарри, тебе ещё предстоит сделать выбор. Главное – не бойся этой монохромной палитры. В твоём распоряжении все оттенки серого.
Под конец речь женщины стала столь глубокой и проникновенной, что Гарри смотрел на неё широко распахнутыми глазами, как на аватару божества. Но Эйтель улыбнулась и потрепала его по волосам, разрушив наваждение.
За просторными окнами оранжереи красное солнце плавно закатывалось за горизонт. Гарри поднялся и решил прогуляться по саду перед сном. Эйтель позволила ему, сказав, что ей нужно ещё раз продумать расписание мальчика и задуматься над поиском учителей, с чем и направилась в свою комнату. Гарри же вышел в сад и забрался на любимую черешню с «программной» книжкой: «Магия крови. Родовые ритуалы. Основы подготовки и проведения».
***
В то самое время, когда Гарри пил чай в оранжерее, Сириус Блэк сидел в своей комнате и сочинял письмо для крестника. Накануне вечером Вальпургу Блэк посетил колдомедик, который прописал ей курс лечебных зелий и посоветовал уехать куда-нибудь из поместья, пропахшего затхлостью и тормозящего процесс выздоровления. Поэтому сейчас Сириус пытался придумать, как сказать Гарри о том, что он не готов сейчас бросить свою мать и просит принять их обоих. В конце концов, текст письма вырисовался перед ним, и мужчина, прикрепив письмо к посылке – большой стеклянной бутыли с судьбоносными воспоминаниями, отправился на чердак, чтобы привязать свёрток к лапе одной из блэковских фамильных сов и отправить её к Гарри. Сириус не знал, что, пролетев несколько кварталов, сова Блэков едва не врежется во встречную сову – Хогвартского почтальона, несущего Сириусу письмо от одного из лучших друзей – Ремуса Люпина.
***
В то же злополучное семнадцатое августа случился некоторый шок у лучшей подруги героя – Гермионы Грейнджер. Вот уже две недели девушка находилась с родителями в Париже, и за этот краткий промежуток она успела прояснить для себя многие моменты. Конечно, сама бы она не справилась, но фортуна решила познакомить её со своей посланницей.
Ещё на третий день путешествия Гермиона, осознав свою усталость от галерей и музеев, решила немного отвлечься любимым занятием – чтением книг. Ей очень повезло, ведь именно в Париже, на спрятанном от магглов бульваре Иллюзион вот уже 300 лет располагалась Большая Магическая Библиотека. Несмотря на то, что внешне здание казалось несуразным, внутреннее его убранство впечатляло. За одним из небольших столиков и обосновалась девушка, переворачивая хрупкие страницы оригинала «De occulta philosophia» Агриппы Неттесгеймского. Рядом лежал пергамент, в котором Гермиона делала какие-то пометки. На беду, следующая книга, которую хотела просмотреть девушка, стояла на одной из верхних полок. Гермиона оглянулась – рядом с ней была только ещё одна студентка, чуть постарше на вид. Мысленно проклиная английское министерство, из-за которого она не может колдовать летом, даже чтобы достать книгу с верхней полки, она обратилась к девушке:
- Извините, вы мне не поможете? – Гермиона говорила по-английски, в надежде, что незнакомка поймёт её. И ей повезло.
- Да, конечно. Только не надо так официально. – С этими словами старшая девушка заклинанием призвала нужную Гермионе книгу и передала ей. – Мне всего шестнадцать. Меня зовут Виолетта. А тебя?
- Гермиона. – Она на секунду задумалась. – А у вас совершеннолетие разве в шестнадцать наступает? Тебе уже можно колдовать?
- Официально я несовершеннолетняя. – Виолетта усмехнулась. – Но во Франции министерство – это только прикрытие. Правят аристократы, которые помнят о секретности, но не могут позволить своим детям жить всё лето по-маггловски.
- Ох. Прости. Ты аристократка?
- Да. Виконтесса Виолетта Габриэль дю Плесси, к вашим услугам. – Девушка коротко поклонилась и забавно шаркнула ножкой.
Гермиона с минуту молчала, не зная, как продолжить разговор. Наконец, она решилась:
- Извини. Так непривычно. Английские аристократы такие холодные. И все как один одержимы манией чистокровности. А я – магглорожденная. Тебя это не смущает?
- Нисколько. Англичане меня удивляют. Магия – это дар, который сам по себе делает тебя избранной.
- Спасибо. Мы можем ещё встретиться? Я буду в Париже около двух недель. Я рада, что смогла познакомиться с местной колдуньей. У тебя есть на меня время в ближайшие дни?
- Да, конечно. Ты понравилась мне, Гермиона. Можно называть тебя Мионой? А ты можешь звать меня Ви. Я свободна сегодня ещё два часа. Как ты относишься к тому, чтобы оторваться ненадолго от этих фолиантов и зайти в кафе-мороженное?
Гермиона с радостью согласилась, и уже через пятнадцать минут девушки сидели в летнем кафе Ксавье Лорана, поглощая мороженное из хрустальных вазочек.
Несмотря на то, что Ви была старше, Гермиона с радостью общалась с ней, так как девушка знала многое из трансфигурации и истории магии, а сама Виолетта была весьма заинтересована в повседневной жизни магглов.
Через пару дней, узнав о предвзятом отношении Гермионы к Тёмной магии, Ви спросила о том, как в Хогвартсе обстоит дело с теорией магии. Получив закономерный ответ, что такого предмета вовсе нет в программе, Виолетта долго и эмоционально возмущалась:
- Как так! Mon Dieu! Я понимаю, что чистокровных учат этому с семи лет. Но не организовать никакого курса для магглорожденных и полукровок! – с этими словами (а разговор вновь происходил в библиотеке), Ви ушла куда-то за дальние стеллажи. Вернувшись, девушка положила перед Гермионой увесистый, но относительно современный том «Теории магии» авторства Октавиуса Принца и полушутливо наказала «читать и делать выводы». Гермиона с радостью бросилась выполнять поручение старшей подруги. Она была умной девушкой, а в книге сведения были изложены очень полно. Это были примерно те же базовые постулаты, о которых рассказывала Гарри Эйтель, только с аргументами и комментариями.
А потому злополучного семнадцатого августа, прочитав и проанализировав книгу, Гермиона в лёгком ступоре и недоумении сидела за столиком у Ксавье, ожидая подругу. «Как же так? Это принципиально меняет вопрос чистоты крови. Я изначально светлая, но я могу пробудить в себе тьму и научиться пользоваться посторонней энергией», - размышляла она.
От мыслей её отвлекла как всегда жизнерадостная и смешливая Ви.
- Привет! – Она присела на соседний стул и щёлкнула Гермиону по носу. – Разобралась с теорией магии?
- Да. По большей части. Я вот только не поняла, как проверить свой изначальный «тёмный» и «светлый» потенциал.
- О, всё просто. – Виолетта направила палочку на своё сердце, произнесла «Colorum vitae!», и её тут же окружила тёмно-серая дымка. – А у тебя должна быть белая-белая! «Colorum vitae!».
Но её надеждам не суждено было оправдаться. Вокруг Гермионы тоже сформировалась серая дымка. Всего на пару тонов светлее, чем у ошарашенной виконтессы дю Плесси.
- Ты не можешь быть магглорожденной, Миона. – прошептала она. – Ты как минимум полукровка. И какой-то из твоих родов весьма и весьма тёмный. Ты ещё не умеешь пользоваться чужими силами, а уже настолько открыта Тьме! Мы срочно идём в местное отделение Гриннготса!
Гермиона и сама была несколько удивлена, хотя в ту же секунду она начала осознавать, что её заклинания, пожалуй, были чересчур сильными для магглорожденной, да что там – сильнее, чем у чистокровного Рональда Уизли!
В банке Гермиона прошла через стандартный обряд выявления родства и с удивлением уставилась на немаленький свиток. Она едва не сползла по стене, увидев как, от её матери – Анны Грин, идёт линия к деду Теодору Грину, и дальше - к Геллерту Грин-де-Вальду. Виолетта была шокирована не меньше. Но, взглянув на имя отца, Гермиона только сдавленно вскрикнула. Ведь вместо ожидаемого Джонатана Грейнджера там стояло подписанное датами рождения и смерти имя Эдуарда Забини. Вправо от него стояло имя его законной жены Катарины, вниз от этого союза шла линия к Блейзу Эдуарду, которого Гермиона прекрасно знала, так как он учился в Слизерине на их потоке. А вверх от Эдуарда шло множество затейливых имён этой известной чистокровной фамилии.
- Ну, мамочка, ну, удружила! – Наверное, Виолетта была первым человеком, видевшим Гермиону в таком гневе и растерянности одновременно. – Мне ещё предстоит долгий разговор с тобой, когда я вернусь в гостиницу!

Предыдущая главаСледующая глава