Глава 5

Однако решить загадку таинственной девицы Снейп так и не смог. След аппарации проследить не удалось, что еще больше разозлило зельевара: кем бы ни была его ночная гостья, она оказалась весьма сведуща в чарах конспирации. Если она окажется сотрудницей Аврората или Невыразимкой – это будет та еще шутка! После того, как его пару раз выбросило сначала где-то посреди трущоб маггловского Лондона, а затем – на опушку неизвестного леса, Мастер зелий решил пойти другим путем.

Первые несколько дней он просто ждал, что его ночная гостья объявится сама . Ведь была же, в конце концов, какая-то причина, по которой эта мисс добровольно оказалась в его постели! Он еще раз проверил комнату, наложив чары Следа Присутствия, и выяснил, что за время нахождения в его спальне гостья не делала ни малейших попыток ни отыскать его тайники, ни открыть дверь в кабинет.

Никаких магических воздействий, кроме Очищающего заклятия, в комнате так же не производилось. Значит, пятна крови ему были оставлены не случайно. Он ДОЛЖЕН БЫЛ их увидеть. Она хотела, чтобы он думал о ней. Возможно, эта женщина в него влюблена. Немного поупрямится, заставляя его мучиться неизвестностью, и затем даст о себе знать каким-нибудь неуклюжим намеком, обычным для дам, тайно желающих быть раскрытыми. Наивные женские штучки, не более того.

Когда его ожидания не оправдались, Снейп наведался в Министерство, пытаясь узнать список приглашенных на Церемонию гостей и присутствующих служащих, но, как обычно, сорвался в ответ на тупость чиновников, и ушел ни с чем. Вопиллер от министра, требующего объяснить, почему все сотрудники Отдела по Связям с Магической Общественностью приросли тем самым местом к своим стульям, Мастер зелий оставил без ответа.

Колдографии из «Ежедневного пророка» ему так же не помогли: несмотря на то, что Торжественной Церемонии был посвящен целый разворот, кроме героев войны и министра, вручающего награды, на снимках почти не было приглашенных гостей. Разозлившись на незнакомку из-за того, что ему приходится прикладывать подобные усилия, явно недостойные ее персоны, Северус плюнул и прекратил поиски.

Заговорив кулон с кровью заклинанием Родства, он спрятал его в карман мантии, надеясь, что так или иначе окажется вблизи от той, которой принадлежит кровь, и тогда сияющее тепло кулона подскажет ему виновницу этого неприятного приключения.

То, что девица, ставшая в его постели женщиной, не соизволила ни остаться с ним до утра, ни дать о себе знать в последующие дни, приводило Северуса в тихое бешенство. Он даже собирался использовать оставленную кровь и провести довольно сложный ритуал вызова, но вовремя спохватился: вполне возможно, та, из-за которой он все это затеял, ничего интересного из себя не представляет и убежала просто потому, что струсила. Связываться из-за такой с темными силами, рискуя привязать к себе ее бестелесную сущность, все-таки не хотелось.

Отказавшись таким образом от настойчивых поисков, Снейп продолжал пребывать в прескверном настроении. Он, не сдерживаясь, демонстрировал свой злобный характер, и даже довел до слез Нарциссу Малфой, когда та решила пожаловаться на недостойное поведение своего мужа. Только что освобожденный из Азкабана, Люциус сразу ударился в запой и разврат. Вместо того, чтобы попытаться остепенить Люциуса, Снейп присоединился к нему и почти поселился в дорогом парижском борделе, требуя себе «невинных дев» и утопая в огневиски. Антипохмельное зелье оба не пили из принципа, стремясь довести свой разум до максимально бесчувственного состояния.

Когда Драко попытался убедить их вернуться назад, пьяный Снейп неожиданно для самого себя признался крестнику, что не видит смысла жизни без любимого занятия, которым, стараниями Министерства и Аврората, ему уже никогда не дадут спокойно заниматься, несмотря на все его средства и магические навыки.

Младший Малфой достаточно хорошо знал своего крестного, чтобы оценить такую откровенность. Для бывшего слизеринского принца события битвы за Хогвартс стали своеобразным началом новой жизни, в которой он стремился заботиться о дорогих ему людях и восстанавливать наиболее важные для него константы когда-то беззаботного и счастливого прошлого. Уже на следующий день Драко преподнес отцу и крестному идею «Фонда Дамблдора». Он был убежден, что мужчины его поддержат: отец – потому, что мечтал вернуть себе былое влияние в Министерстве и заставить всех вновь считаться с деньгами семьи Малфоев, а крестный – потому, что мог продолжать свои исследования под легальным прикрытием, пользуясь неограниченными средствами Фонда и обходя все запреты Министерства – ведь, официально, все опыты будут вестись учениками. А знаний этих учеников не хватит для того, чтобы понять, зачем нужны все заказываемые ими под руководством Снейпа ингредиенты. Драко же втайне надеялся, что возвращение Северуса в Хогвартс позволит дому Слизерин возродиться в своей былой славе.

Драко не ошибся – в тот же вечер трое мужчин аппарировали в магический Лондон. Снейпу понадобилось несколько порций антипохмельного и бодрящего зелья и два часа времени для того, чтобы продумать план воплощения идеи с Фондом.
А днем позже профессор зельеварения Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Горациус Слагхорн получил неожиданное предложение из Академии Магических Искусств стать почетным куратором Лаборатории Зельеварения. Директор Академии уже несколько месяцев приглашал на эту должность Снейпа, но, после отличной рекомендации, которую тот дал Слагхорну, последовал его совету и обратился к его честолюбивому коллеге.

Естественно, слово «почетный» сразу привлекло внимание Слагхорна, и уже через неделю Минерва Макгонагалл предприняла очередную попытку уговорить Снейпа вернуться в Хогвартс, оставшийся без Мастера зелий за две недели до начала учебного года. К ее немалому удивлению, на этот раз Снейп согласился, затребовав, правда, дополнительные помещения в подземельях для новой лаборатории и право самому отбирать себе учеников для продвинутого курса.

Узнав, что первым стипендиатом Фонда Дамблдора в этом учебном году стала никто иная, как Невыносимая Заучка Грейнджер, Северус Снейп пришел в неописуемую ярость. Сама мысль о том, что эта особа опять будет мозолить ему глаза на первой парте и станет ежедневным напоминанием о тех непростых годах, когда он совмещал деятельность преподавателя и двойного шпиона, выводила Снейпа из себя.

Он предпринял несколько попыток убедить Драко отказаться от идеи возвращения этой девчонки в Хогвартс и даже позволил себе использовать эпитет «недостойная магглокровка», что обычно не было для него характерно. Однако его крестник привел вполне разумные доводы: именно магглорожденная героиня войны и подружка Поттера станет прекрасной ширмой для исследований Снейпа – уж кому-кому, а ей бюрократы Министерства и слишком бдительные авроры точно не посмеют ставить какие-либо ограничения и задавать ненужные вопросы.

Резон в этих словах был, но Северус Снейп не зря считался умным человеком: он, как никто другой, знал, какой навязчивой может быть Гермиона Грейнджер на занятиях, и как раздражающе ее самомнение. К тому же она была достаточно своенравна для того, чтобы портить ему спокойную жизнь, а ее неконтролируемое любопытство обязательно приведет к столкновениям даже по пустяками.

Снейп понимал, что в глазах этой девицы его авторитет профессора и Грозы Подземелий придется заново восстанавливать: она многое пережила во время войны и наверняка относится к нему не лучшим образом. А если учесть тот факт, что она лицезрела его в момент наивысшей унизительной слабости, хрипящем в луже собственной крови с разорванным горлом те нелепые слова… Откуда ей знать, что фразу о глазах Поттера он выдавил из себя в страхе, что они не сумеют правильно собрать его воспоминания или потеряют их! Уходить законченным ублюдком в тот момент ему было просто страшно. И теперь ему предлагают переживать эти мгновения снова и снова, глядя на боевую подругу Поттера?

Оставив надежду убедить крестника, Снейп переключился на Минерву, убеждая ее обратить внимание Гермионы Грейнджер, символа гриффиндорской храбрости, на углубленное изучение Трансфигурации. Он даже произнес речь, полную высокопарных слов о преемственности и прекрасных традициях дома Гриффиндор.

Но директор МакГонагалл была подготовлена к его давлению, и за ее уверенными доводами Снейп прекрасно разглядел очередной хитрый план Дамблдора по спасению «заблудшей души моего мальчика». Роль «спасителя», как понял Снейп, отводилась Грейнджер. Ему очень хотелось ворваться в кабинет директора и высказать Дамблдору, пусть и на портрете, все, что он думает о его многоходовых планах, но неожиданно на ум зельевару пришла другая мысль.

Неужели он, сальноволосый ублюдок, воплощение слизеринской изворотливости, не сможет устроить все так, что Грейнджер сама бросит Хогвартс или хотя бы откажется от идеи вести исследования по Зельям? Гриффиндорское упорство, воистину, ничто по сравнению со слизеринским хитроумием и умением добиваться желаемого.

К тому же - кто знает, может, за прошедший год гриффиндорская заучка научилась не думать слишком много, не вспоминать неположенного и не пререкаться? Послевоенный синдром меняет людей, в этом он лично убедился. Может, излечив ее кошмары, связанные с войной, ей поубавили невыносимого всезнайства? И научили не смотреть этим настырным, раздражающим взглядом? Если вдобавок к этому она сумеет быть невидимой, неслышной и неосязаемой - возможно, он потерпит ее до сдачи ТРИТОНов и окончания практики.

Предыдущая главаСледующая глава