Глава 51. После боя

Гарри снилась какая-то несусветная муть.
Засыпанное песком по самые верхушки надгробий кладбище, и водящие хоровод вокруг поставленного на огонь гигантского котла Пожиратели Смерти. В котле варился Волан-де-Морт, что его самого почему-то ничуть не беспокоило и совершенно не мешало отплясывать в кипящей жиже непонятный танец. За спинами Пожирателей с бутылкой Огденского подмышкой прохаживался отец и спрашивал, не налить ли кому рюмочку по случаю их общего праздника жизни.
С неба тяжелым жаром утюжило солнце.
У одной из дальних могил — виднелся обтертый до тусклого блеска краешек каменного надгробия — Джереми строил замок из песка. Белла Лестранж ему деловито подтаскивала ведра с водой для глубокого и надежного — никто нашу крепость осадой не возьмет! — рва.
Совсем рядом, но почему-то вне поля зрения, как ни крутись вокруг своей оси, ругалась с кем-то мать. Грозилась учинить захват мира и напустить на всех Северуса Снейпа, если снова напортачат.
— Ну как оно тебе? — Гарри повернул голову и обнаружил, что рядом на песке сидит он сам. Вылитый. Только с редкостно мерзкой лыбой и хитро прищуренными глазами. — Лично я впечатлен аж до самой печенки.
Копия фокусническим жестом извлекла из воздуха вполне натуральную человеческую печень.
— Такое шоу дорого стоит, поверь мне, — доверительно сообщила копия, приблизив свое лицо к лицу Гарри. — Бесценный подарок. Да ты просто герой этого вечера!
Как по команде солнце уползло за горизонт, и на небе вспыхнули звезды. Бочком-бочком из какой-то дальней небесной складки-загогулины выбралась щербатая луна. Подмигнула, отряхнулась и засияла ярче.
— Ого, ночь уже. Ну, знатно повеселились. Мне пора, — копия неожиданно заторопилась. — Держи, — сунула Поттеру в руки подкапывающую густой темной кровью печенку и поспешила к Пожирателям.
— Ях-ху!
Копия с гиканьем прыгнула в котел к Волан-де-Морту с и головой ушла в бурлящее варево.
— Нам тоже пора, Гарри, — возникший за спиной Дамблдор положил ему руку на плечо — всю почерневшую и высохшую до костей.
Неожиданно начал прибывать песок, накатываясь и заметая волнами оставшиеся непогребенными надгробия и памятники. Замело Пожирателей Смерти вместе с Волан-де-Мортом — он только рукой помахал на прощание и шмыгнул похожим на змеиный носом. Джереми прыгнул в ров своего недостроенного замка, и Белла, надев на голову ведро, сиганула следом. Их накрыло особенно крупной песчаной волной.
Отец облился Огденским, поплевал через плечо и нырнул в песок, как в воду.
На высокой ноте оборвался голос матери.
— Пора возвращаться, Гарри, — твердо сказал Дамблдор.
Песком накрыло и их.

* * *

Никакого тоннеля со слепяще-белым светом в конце, никаких голосов, никакого загробного мира. Может, Гарри просто и не успел этого всего дождаться. А, может, ничего нет и на самом деле.
Впрочем, кое-что все же было. Огромное, прекрасное «кое-что» — он себя все еще чувствовал. Живым. Цельным. Лежащим. Вслушивающимся в полудреме, как Лили Поттер хорошо поставленным командным голосом раздает указания.
Под вопли матери он вроде как отошел в мир иной, под них же возвращался обратно.
Символично.
Потолок Больничного крыла вызвал неконтролируемый приступ ностальгии — болезненно-острой, слезливой, как у отца с его друзьями по работе в процессе очередной праздничной попойки.
В прошлом году Гарри тут валялся, герой из героев, раненый в честном бою с Сивым.
В позапрошлом все как-то более или менее обошлось без активного вмешательства Поппи Помфри.
В позапозапрошлом году первый опыт масштабных приключений был еще не так велик, но погеройствовали тоже как следует. Даже камушек достали. Философский. Мерлинову тучу времени валяющийся и пылящийся — или гоблины таки проводят полную уборку раз в неделю? — без дела в банковской ячейке.
В году нынешнем Гарри Поттер себя не героем чувствовал, а главным козлом отпущения.
— …Что значит «какого черта»? Уоттерсмит, мою кандидатуру выдвинули Кингсли и Уоткинс. И я согласилась. Потому что ваш дорогой Робертс обнимается с бутылкой Огденского виски и ни черта не делает, а кто-то должен разгребать оставшийся после Грюма бардак! А теперь еще раз: сколько у нас боеспособных и, что самое главное, лояльных боевых единиц?
Лили Поттер наводит порядок среди авроров. Как временный глава Аврориата.
Умереть со смеху.
Гарри завозился на кровати, но вставать не торопился. Идти к старшим магам, чтобы окунуться в бардак, панику и судорожные подсчеты выживших не хотелось. Пускай без него разбираются. Сами-сами-сами.
Он уже успел с лихвой отхватить за то, что лез везде первым.
Там, за ширмой, которой милостиво огородили от него весь внешний мир, наверняка творится непрекращающийся раздрай…
Поттер очень смутно представлял себе, сколько сейчас времени — за окнами светло, значит, день, уже что-то — и сколько суток он проспал. Или не проспал, а просто провалялся в отключке.
А провалялся он потому, что…
Стоп.
Нет, вот это лучше было не вспоминать, хотя бы до поры до времени. Раз он все еще жив, в сознании и тело свое более-менее чувствует, вопрос жизни и смерти пока что решен.
— Сейчас обед, без сознания ты пробыл шесть часов, — сообщил примостившийся на подоконнике Гербиус Малфой. — Не дергайся, Флер склепала искусственную оболочку из того, что осталось от прежней. Так что пока можешь расслабиться — жить будешь. Недолго, правда, если не зашевелишься сам в этом направлении.
— А где Флер?
— Пришлось срочно отбыть домой, — Малфой развел руками, — сам понимаешь, почему.
В памяти тут же всплыла белозубая улыбка скелета в пышном подвенечном платье. Нареченная Смерти, что уж там, официальный титул.
Видимо, Флер отправили в клан — наращивать мясо на кости. И все прочее тоже. Воображение услужливо подкинуло картинку процесса наращивания, и к горлу подкатила тошнота.
— Как себя чувствуешь? — Гербиус, поболтав ногами в воздухе, спрыгнул с подоконника и перебрался к севшему в кровати Поттеру.
— Вроде нормально, — осторожно ответил тот, прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Погоди-ка, ты сказал, я шесть часов здесь провалялся?
— Да. И «разборки на пепелище» сейчас в самом разгаре, — Малфой легко уловил главную причину беспокойства. — Тяжелораненых только-только переправили в Святого Мунго, тех, кого можно вытянуть своими силами, оставили тут у вас. Трупы все еще опознают — в том бардаке много народу потоптали до неузнаваемости, — помолчав некоторое время из жалости к тем, кто сейчас возился с опознанием, он продолжил: — Ваши авроры, ну те, оставшиеся, выставляют охрану по периметру школы.
— Как будто это сильно поможет, — поморщился Гарольд, ощупывая себя. Он же вроде как рассыпался, а очень сильно «до» всего этого его еще и «Авадой Кедаврой» накрыло. Двум смертям не бывать, значит? Главное, что одной не миновать в итоге, а хочется. — Все равно сейчас никто не нападет — нет ни желания, ни сил. Хотя, конечно, если бы у Темного Лорда оказались скрытые резервы…
— Но нет их, резервов-то, иначе бы мы тут не сидели. А с охраной всем спокойнее, — пожал плечами Гербиус. — Заодно эти ваши, которые прозевали всю битву, будут себя причастными ощущать — тоже, мол, что-то делают. Психологический эффект, вот. Так что ты лучше пока наружу не выходи, — заговорщицки понизив голос, посоветовал он. — Там сейчас все нервные. Бегают, орут друг на друга, вызвали родителей учеников, международный скандал и общегосударственные судороги… Хаос и разруха, короче говоря.
— А в Больничном крыле-то почему так тихо? — больше всего Гарри сейчас беспокоила собственная правая рука — донимавший его весь последний год шрам от когтей Сивого пропал. И что, эффект чисто внешний или обострению чувств и припадками в полнолуние придет конец?
Еще одно сомнительное чудо вдобавок к самому факту того, что он жив-здоров и готов на новые свершения.
…Готов-то готов, но червячок сомнения грызет. Сильно.
Не хочется больше.
— Большинство в отключке. Или спят под зельями. Из самых здоровых и относительно кантуемых здесь только ты остался. Еще, правда, Крам есть, но это разговор отдельный.
— А он как, очнулся?
— Да где там! — отмахнулся Малфой. Скрипнули двери в Больничное крыло, кто-то коротко переговорил со стоявшими на страже аврорами. — О, кажется, Младшая ветвь своих прислала его забрать.
Гербиус бесшумно поднялся с кровати и, подойдя к ширме, чуть отодвинул створку — чтобы было видно столпившихся у кровати Крама магов в темных мантиях, целиком расписанных непонятной вязью.
Вязь, кстати, у кого-то и на коже лица и шеи виднелась.
— Сильно сомневаюсь, что ему смогут помочь, — пробормотал Гербиус.
— Что? Так и не определили до сих пор наложенные чары?
— Ага. И кто наложил — тоже.
— Так я вам сам сразу могу сказать, — пожал плечами Гарри. — Или лично Грюм или кто-то из Пожирателей. Кажется, Антонин Долохов Древней магией всерьез увлекался. Может и в ваши умертванские штучки влез.
— Значит, точно не помогут Краму — магию такого уровня снимать лучше тому, кто ее и наложил. Так меньше негативных последствий будет, а то ведь и шарахнуть потом может — по остаточному принципу нерастраченной энергией. Эх, вот и толку-то с того, что Младшая ветвь так суетилась с поисками виновного!
— И что, Крам теперь вообще не очнется? — больше из вежливости, чем действительно из интереса, спросил Поттер.
Гербиус, продолжая втихаря наблюдать за дискутирующими над кроватью Крама магами, почесал в затылке.
— Наверное.
— Слушай, ну смешно же! Если Флер сумела даже меня вытащить… — Гарри неожиданно встрепенулся, приободренный идеей.
— Поттер, на секунду, сообрази-ка сам, — оборвал его Малфой. — Во-первых, Флер находилась на пике своей силы и срок твоего «ухода» был достаточно невелик. Ты даже не отошел еще толком. А Крам в таком состоянии валяется уже давно. Проведи аналогию с комой у магглов: если она не искусственная, то один Саркофис знает, чем дело кончится и сможет ли человек очнуться. Причем, в каком виде он еще очнется — тоже важный вопрос. А тут, считай, в нагрузку еще какая-то магия навешена была.
Гербиус неодобрительно покачал головой, отражая этим свое отношение к вопросу. И Гарри, в целом, был с ним согласен: рисковать, пытаясь обхитрить такую сильную магию, стоит только, если это имеет смысл. А так — ну поднимут они «овощ», в котором сознания еще меньше, чем в зомби.
Тьфу, больно надо возиться.
— А какие на Крама навесили чары… Скорее всего, что-то из категории внутреннего саморазрушения с внешней консервацией. Это вообще чисто наша, «умертванская», как ты выражаешься, стилистика, — пустился в рассуждения Малфой. — Ну, знаешь, полное поражение центральной нервной системы, отказ и разрушение органов на фоне того, что снаружи жертва как огурчик… В общем, если специалисты Младшей ветви его даже и вытащат каким-то чудом, то еще большой вопрос, что там от Крама осталось-то за такое время. И осталось ли вообще. Так что они его, скорее всего, увезут обратно к себе. И прикончат втихую из жалости. Все равно Посланников и Нареченных, идущих на высшую ступень, в экспериментах не используют.
— А вам оно как лучше — чтобы Крам умер у себя на родине или тут? Чисто из политических соображений.
Гербиус снова задумался. Прошелся туда-сюда, оценивая варианты.
Тем временем, маги Младшей ветви клана Умертвия сгрузили тело Виктора Крама на наколдованные носилки и вышли.
— Нам без разницы, — мотнул головой Малфой, решив что-то для себя. — Что так — что эдак войны уже не избежать. Мы же их делегацию угробили.
— Что, прямо всю? — мрачно переспросил Гарри.
С Умервием свяжешься — как всегда все только еще большей кровью закончится. Ох же и вляпались они с этим союзом! Надо было Дамблдору с самого начала, еще на подходе, умертванцев заворачивать с их предложениями. Тогда не притянули бы к себе уйму лишних проблем. А, с другой стороны, это еще гиппогриф надвое чихнул: у британских магов ведь есть Министр Корнелиус Фадж. Так что, нет, без проблем бы не обошлось все равно.
— Всю-всю делегацию, — подтвердил Гербиус, снова опускаясь на край поттеровской кровати, и скрестил руки на груди. — Формально-то никто ничего против сказать не имеет права — проводили ритуал взросления и посвящения в высшую ступень, из выживших никто не сможет доказать, что именно мы дурмстрангцев использовали. Да и директор ваш вроде обещал помочь все прикрыть и с оставшимся после них кораблем разобраться. Но это все только формально. В реальности да на деле… ты сам понимаешь.
— С международным скандалом-то что делать будете? Тоже Дамблдор за вас все замнет? — скептически осведомился Гарри. — Пропала целая делегация из иностранной магической школы. Фадж же поседеет и спину сломает, пока будет расшаркиваться и официальные соболезнования приносить. А потом еще придет и всех достанет сам. На взбунтовавшихся авроров одним махом все имеющиеся проблемы не повесить.
— Ты еще не знаешь, что там ваш министр учудил, — в тон Поттеру отозвался Гербиус.
— Чувствую, лучше бы мне и не знать дальше, — тут же отозвался тот, посещенный совершенно нехорошим предчувствием по этому поводу.
— Вот-вот, узнаешь лучше сам. А мне пора собираться, — заторопился Малфой. — Мы отбываем сегодня вечером. Да, и самое главное чуть не забыл: Флер просила передать, что искусственного тела хватит тебе, максимум, на месяц. Но это только если магией пользоваться направо и налево не будешь — оно ее уровень поддерживать само не может, искусственное же, все изначально заложенное на поддержание жизни идет.
Гарри кивнул.
Конечно, бесплатных чудес не бывает. Было бы странно, если новое тело ему досталось в безвозмездное пользование даром и насовсем.
— И вообще, обращайся с этой штукой аккуратней, его не так-то просто изготовить, если под рукой нет Высшего Лича и полсотни подготовленных к ритуалу человеческих жертв, — Гербиус подмигнул. — Но если вдруг что, с нами через кузена связывайся, поможем. Ну, удачи тебе, Поттер.
Кивнув на прощание и, удостоверившись, что маги Младшей ветви уже ушли (мало ли что у них в головах могло перещелкнуть на фоне случившегося), он направился к дверям.
— Гербиус, погоди! — окликнул его Гарри, спохватившись, что до сих пор не спросил об одной очень важной вещи. — А с Волан-де-Мортом что? Фадж его возрождение официально подтвердил?
— Ой, Поттер, ну не спрашивай ты меня вообще о вашем Министре, — тут же замахал на него руками Малфой. — Сам все узнаешь. Этот бред пересказывать… Ух!
И вышел.
А Гарри остался наедине с собой, искусственным телом, последствиями неудавшегося захвата Хогвартса и сумрачными догадками на тему того, что же такого выкинул их Министр Магии на этот раз.
Отчаянно не хотелось идти к Дамблдору. Как раз потому, что буквально все вокруг требовало срочного обсуждения с ним — Фадж, Волан-де-Морт, мать, Джереми, общее положение дел… Да даже проблема собственного воскрешения! Хотя, в принципе, Гарри уже был жив. Значит, проблему стоило как-то переобозначить в «не-умертвение в дальнейшем».
Звучало это, правда, ничуть не лучше.
Самое обидное, кроме как к Дамблдору обращаться все равно некуда. Не к профессору Снейпу же идти за помощью.
Гарри представил себе, как вываливает гору самых отвратных новостей — да помои это, а не новости, о чем уж говорить-то — на голову своего декана. И как сам потом получает по голове в ответ, потому что безалаберный дурак, безмозглый идиот, зарвавшийся малолетний придурок и еще много чего. И все это — чистая правда.
Выбираться из Больничного крыла на свет Мерлинов расхотелось окончательно.
Но придется в любом случае. Не сейчас, так позже.
В этот раз-то никто не заглянет, чтобы обменяться последними новостями, по секрету передать все гуляющие по замку сплетни и обнадежить, что, мол, не бойся, Поттер, мы прорвемся.
Драко и Рон, скорее всего, оба уже в Святого Мунго: первый с полной потерей сил, а второй — с проклятием безумия. Блэйз наверняка с ними же — если не из-за ранений, так сама напросилась сопровождать.
Где Гермиона — неизвестно, но с ней-то, дай Мерлин, все должно быть в порядке.
Мать носится, как угорелая, с организацией оставшихся аврорских военно-магических сил, и ей тоже сейчас явно не до разговоров. Скорее, отчитает в стиле Снейпа, подзатыльников надает, крепко обнимет и убежит по делам дальше. Гарри никогда не проводил аналогий на этот счет, но его мать со временем все больше и больше напоминает кукушку. Закинула своих детей по чужим гнездам — и упорхнула налаживать свои дела. Разве что только проверять иногда возвращается, как у них там дела. И то, когда совсем паленым запахнет.
По-хорошему, оставался еще Ремус Люпин, самый замечательный крестный на всем свете, которого Гарри со вчерашнего вечера в глаза не видел. И мало ли что с ним могло случиться во время сражения с Пожирателями и всей неразберихи после.
К кому, в результате, идти? Чтобы еще этот «кто-то» с серединки на половинку был в курсе всех дел.
А еще хорошо бы палочку себе вернут и вообще прикинуть, что теперь делать.
…В сухом остатке по всем статьям подходил только Дамблдор. Нет, ему-то наверняка и так есть чем заняться и без проведения бесед о вечном, но зато Гарри — нечем.
К тому же, местоположение поттеровских трупных останков и волшебной палочки — ее в первую очередь! — наверняка пересекается в координатной плоскости с директорским кабинетом. Просто по закону подлости.
Так что хочется того или нет, но все дороги сегодня ведут именно туда. И часть оставшегося на решение вопросов жизни и смерти времени все-таки придется потратить.
Может быть, даже с пользой. Если из Дамблдора удастся вытянуть что-нибудь существенное.
На счастье Поттера, не особенно этому счастью-то радовавшемуся, авроры свой пост у дверей Больничного Крыла оставили. И возмущаться нарушением режима, комендантского часа, предписаний мадам Помфри и всего прочего было некому.
А то потом можно было бы отговориться, что, мол, добросовестные стражи магического порядка легли костьми и не пустили…
В Зале Лестниц Гарри тоже никто с распростертыми объятиями не ждал. И даже с «Авадой Кедаврой» не караулил.
Там вообще никого не было — и где хваленые аврорские посты через каждые сто шагов? Где дежурные? — только портреты тихо переговаривались. В воздухе танцевала пыль, золотилась в солнечных лучах из редких окон и в огне факелов. Поскрипывал — казалось бы, магический же — механизм движущихся лестниц.
Хогвартс как вымер. Или просто основная живая масса магов предпочла сгруппироваться на нижних этажах и на улице. Стадный инстинкт, вера в то, что если собьются одной кучей, это их спасет, случись что.
С другой стороны надо учитывать, что с окончания битвы на квиддичном поле прошло часов шесть от силы, и работы сейчас хватает. Разобрать завалы, опознать погибших. Естественно, нет времени разбредаться по углам.
А ведь и Дамблдора-то в кабинете может и не быть — кому как не директору разруливать все эти сложности?
Поттер, обрадованный пришедшей в голову мыслью, вниз по лестницам летел, как на крыльях. Даром, что в пижаме — все равно никто не видит.
Вот заявится он к директору, а там и нет никого. Палочку схватил, нашел, что на плечи поверх пижамной куртки накинуть — и свободен. Благодать!
Больно уж не хочется все эти разговоры вести. Даже если позарез нужно. Двойственная ситуация такая.
Горгулья, сторожившая проход к винтовой лестнице в кабинет, повела себя на редкость благоразумно: при виде Гарри сразу откатила свой постамент и спряталась в каменной нише.
Такая услужливость выглядела очень подозрительно. Может, конечно, горгулья просто была не в настроении после массового уничтожения сородичей. Их, наверное, еще не успели восстановить и оживить после битвы. А, может быть, проблема была не в том.
Тишина на лестнице тоже настораживала — не будь Дамблдор у себя, Поттера пропустили бы только с боем и под угрозой потери своей каменной головы. Либо директор заглушающие чары наложил, и в кабинете сейчас проходит обсуждение очень важных и серьезных вещей, либо заперся отдохнуть от суровой и неприятной реальности. Его-то наверняка уже до ручки довести успели.
Варианты возможны разные, но ни один ничего хорошего не сулил.
Гарри, успевший уже накрутить себя как следует и занервничать, постучавшись, открыл дверь. И тут же был вынужден пригнуться, чтобы не схлопотать по лбу вылетевшей из кабинета со свистом золотой статуэткой грифона.
Фицджеральд Сорвин и Альбус Дамблдором стояли друг напротив друга, вздев волшебные палочки, и готовились, похоже, перейти от словесных баталий — к магическим. Вокруг летали, левитированные в воздух концентрированным магическим полем, мелкие предметы, начиная от перьев и книг, заканчивая массивными магическими глобусами.
Фоукса нигде видно не было.
А в директорском кабинете давно было пора провести ревизию и выкинуть все лишнее барахло. Ну, или сначала разбить-сжечь-разорвать, а потом уже выкинуть.
— …Ты ведь этим себя подставляешь в первую очередь, Джеральд! — прогремел Дамблдор, потрясая палочкой.
Учительско-ученические разборки могли бы и позабавить, если только не знать, чем все может закончиться. И каков будет масштаб разрушений в итоге — одними проломанными глобусами из цельного куска малахита дело явно не обойдется.
— А и ни черта подобного. Пока единственный, кто подставился — это ты, Альбус, — Сорвин криво ухмыльнулся и неожиданно повернулся к стоявшему в дверях Гарри: — Что бы ты тут не услышал, по поводу своей проблемы в любое время можешь обращаться ко мне, юноша. Загляни в «Иллитрис», обсудим выходы из ситуации. Обещаю помочь всем, чем смогу.
Сорвин развернулся и в несколько шагов достиг камина.
— Никуда он заглядывать не будет!.. — директор в сердцах прорычал ему в спину нечто заковыристое и на незнакомом языке.
Но то ли Сорвин «нечто» успешно отразил, то ли до магоприкладства и смертоубийства дело все же не дошло, и это была обычная ругань.
Висевшие в воздухе книги и безделушки с грохотом и звоном посыпались на пол. Что-то, похоже, все-таки разбилось.
Уборки не миновать.
— Стервец старый, — раздраженно пробурчал Дамблдор, адресуя свое недовольство вспыхнувшему зеленым каминному пламени. — Думает, он тут самый умный выискался… Проходи, Гарри, и садись.
Пижамное облачение его явно не смутило. Похоже, к директору еще и не в таком виде заявлялись.
— Спасибо, профессор, — кивнул тот. Кресло из дальнего угла, отряхнув запыленные подлокотники и, брезгливо перебирая ножками, процокало по развалам былой роскоши до ковра. Затем ткнулось под коленки и пододвинулось поближе к столу. — Чай буду. С сахаром, — сразу принял превентивные меры Поттер.
Все равно предложат же.
Директор кивнул и несколькими взмахами палочки материализовал свой бессменный сервиз. В фарфоровых чашках уже плескался чай, а печенье почему-то было надкусанным.
— Полагаю, у тебя очень много ко мне вопросов, Гарри, — помассировав виски — мигрени, Сорвин и половина обитателей Хогвартса если не на том свете, так едва-едва на этом — начал Дамблдор. — Но в первую очередь прошу принять глубочайшие извинения по поводу случившегося. Это исключительно мой недосмотр.
Нельзя сказать, чтобы Гарри настолько опешил от извинений, что даже не попытаться разуверить директора в том, что случившееся — только его вина.
Поттер сейчас был занят другим. Он для себя решал очень важный и требующий всестороннего рассмотрения вопрос: что делать дальше. Либо наорать на Дамблдора, забрать свои палочку с мантией и, хлопнув дверью, уйти. Либо позволить вывесить себе на уши сотню-другую футов свежей лапши, но при этом узнать что-нибудь полезное.
Первый вариант сулил удовлетворение эмоциональное, второй — угомонял любопытство и обещал ответы на вопросы. Если не на все, то хотя бы на часть.
Оба варианта в глазах Гарри ценность имели примерно одинаковую.
С одной стороны, все последние новости он все равно узнает. Рано или поздно и от кого-нибудь. А Дамблдор вряд ли вот так, сходу, подарит решение проблемы возвращением бренной тушки — так было легче про себя думать о собственном теле — в этот мир.
С другой стороны ругаться не хотелось. Не так уж Гарри на него и злился. То есть, злился, конечно. Особенно, поначалу. Потом был Грюм, оживший лабиринт, «В бездну» и все прочнее. Стало как-то не до того. А теперь уже нет желания все эти болезненные моменты расковыривать заново. Да и других проблем хватает, не время в обиженных деточек играть.
Гарри из случившегося для себя кое-что извлек, новый опыт приобрел. И баста, остальное не так важно — пора уже начать думать в первую очередь о целесообразности. Давно пора.
Слизеринец он или кто?
Драко-то очень лихо вывернулся тогда, на поле. И спас всех, и Орден Мерлина наверняка отхватил. Вот с кого надо пример брать.
— Благодарю тебя, что не ударяешься в показательную истерику, — правильно истолковал воцарившееся молчание Дамблдор. — Я рад, Гарри, что ты можешь совладать со своими эмоциями, и у нас есть возможность спокойно обсудить случившееся, проявив взаимное уважение и доверие…
— Минуточку, профессор, — Поттер перестал крутить в руках ополовинившуюся после пары мощных глотков чашку и поднял глаза. — Я вам не доверяю. Знаете, как-то больше не хочется.
А вот тут-то Дамблдор, похоже, опешил. И некоторое время непонимающе смотрел в ответ. А потом, сняв очки, отложил их на стол и ненадолго закрыл лицо руками.
— Это сейчас было очень не вовремя, — наконец произнес он совсем другим голосом. Мягкие, убеждающие нотки и извиняющие интонации пропали, как отрезало.
— Но мы все еще можем обсудить положение дел цивилизованно, не опускаясь до рукоприкладства, — блеснул красноречием Гарольд.
Перемена в настроении и тоне старшего мага его не удивила, а, скорее, только обрадовала: чем меньше меда и елея будет литься, меньше лапши на ушах окажется в итоге.
Да и вообще, после всего того, что он видел, дамблдорово фирменное показное «сбрасывание личины доброго дедушки» ничего особенно собой не представляет.
Бояться тут уже нечего — они в одной лодке. Остается только пользоваться ситуацией.
— Да чуть не опустились уже с Сорвиным, — раздраженно отмахнулся Дамблдор. — Хитрый хрыч, Моргана его побери! Влезает куда не просят со своими планами.
— А чего он хотел?
— Поплакаться о провале.
— Так мы же вроде победили, — не понял Гарри.
— Мы и победили, — с нажимом произнес директор. — А они — нет. Сорвин спонсировал деятельность Пожирателей. И, как я подозреваю, Грюма. И с вторжением им тоже помог, чем только смог.
В общем-то, тоже не самая поражающая воображение новость. Сорвин, который держит в кулаке всю Темную Аллею да еще с гоблинами имеет тесные контакты. И все значимые фигуры среди темных магов Британии у него перед глазами и в пределах досягаемости — щелкни пальцами, сами побегут просить помощи.
На нем же все завязано.
— И что, оказывается, все деньги на поддержку Пожирателей оказались потрачены впустую? — Поттер изо всех сил сдерживал улыбку.
Постоянно приходилось себе напоминать, что все это было бы невероятно весело, если бы на самом деле не вышло очень грустно. И полного права позлорадствовать у них нет — победа над Пожирателями вышла далеко не «чистой» и бескровной. Да и победа-то эта только временная, а в самом главном они проиграли.
Победили в одном сражении, но грозятся продуть всю войну.
— Ну что ты, десятки тысяч галеонов спущены в сточную канаву. Трагедия! — проворчал Дамблдор. — И все потому, что я не позволил Анголу довести дело до конца.
— А вы могли и позволить?
Удивляться, конечно, тоже было нечему. Если бы в директорские планы входило полное замещение Гарри Поттера Анголом, то так бы и произошло. И Мерлин с два кто бы помешать смог.
Только Сорвин.
— Скажем так, я предполагал подобное развитие событий, но, все же, не планировал, — помолчав, признал Дамблдор. — Вы слишком быстро растратили резерв защиты, и души Триады очень хорошо укрепились. Не стоило использовать их поддержку так часто.
— Какой еще резерв защиты? — встрепенулся Гарольд. Вот тут-то проскользнуло нечто новенькое. — Как — укрепились? Они же должны были, наоборот, исчезнуть! Вы же говори…
— Я вам что-нибудь когда-нибудь рассказывал об этих душах? — прервал его Дамблдор. — Кроме лимита в двадцать четыре часа на пребывание в нашем мире, а? Я что-нибудь говорил об этом? Мало ли что вы там навыдумывали с мистером Уизли и мистером Малфоем сами. Я за ваши теоретические изыскания, к счастью, не в ответе.
Ага, вот поэтому Дамблдор и умалчивает обычно — чтобы потом можно было так вывернуться. Он-де не причем, это окружающие себе тень на плетень навели.
Поттер беззвучно раскрывал и закрывал рот.
Нет, разозлиться на Дамблдора все же стоило. И переколошматить все хрупкие и дорогостоящие приборы в кабинете. Хотя бы легче станет, а то чувствовать себя распоследним идиотом как-то не очень приятно.
Но это все не раньше, чем окончательно прояснится нынешнее положение дел.
Заварочный чайник заминку в разговоре понял по своему: он быстренько оббежал по кругу поднос, разливая по чашкам чай, и подтолкнул носиком молочник — чтобы тот тоже не зевал и занимался делом.
— Гарри, у тебя замечательная голова на плечах имеется, — Дамблдор снова принялся массировать виски. Похоже, мигрень его все-таки настигла. — Подумай сам: что это за магия такая, что она сначала души выдергивает незнамо откуда, а потом еще их туда же и засовывает обратно? А если эти души растворяются в магическом континууме, во что переходят вызванные в этот мир память и опыт? И, в конце концов, что вообще за души такие были — души посторонних людей, заметь! — которые могли читать ваш разум, как открытую книгу, и раскрывали в ответ свой?
Просвежевшая после крепкого чая голова работала на удивление хорошо.
И Гарри прекрасно понял, что ни черта-то он до сих пор так и не понял.
В упор.
И теорий он больше никаких строить не будет вообще — без надежного и достоверного источника информации, на который можно опереться. Иначе он сначала выстроит для себя и для друзей стройную логичную систему, а потом окажется, что и система его и сам он — тьфу, только для выгребной ямы и годятся.
— А магическая связь? — предпринял последнюю попытку реабилитировать собственные идеи Гарольд.
— А что «магическая связь»? — директор снова начал раздражаться — поттеровская непонятливость на фоне собственных головных болей не добавляла радости. — Что в ней такого было, что могло вытащить с того света упокоившиеся души и привязать их к вам?
По поводу упокоившихся душ сказано было сильно — их действительно вернуть невозможно. Даже у умертванцев не выйдет, а эти-то в любую потустороннюю щель без мыла влезут. Если у души на этом свете дел никаких не осталось, и она решила идти дальше, то все, никакими пирогами с патокой уже ее не заманить обратно.
— Но мы же пытались для вас создать цепочку чар! — Гарри себе пообещал, что этот аргумент с его стороны уже точно будет самым последним.
И если даже тут они с Роном и Драко оказались неправы, то все.
Они идиоты.
Полные.
И воздаяние их настигло согласно уровню общего усредненного показателя дурости.
— И потом, то, что вы произносили…
— Я могу прямо сейчас повторить: «Именем моим Белого Генерала приказываю исполнить облачение Наше во Правду. Раздвоение сущности черномагической. Создание разума равносильного. Передача его во власть хозяину». А дальше уже символика типовая пошла. И где здесь хоть слово про призыв потусторонней души?
— А аллегории? В заклинаниях напрямую никогда ничего не говорится, — ладно, самым последним будет этот. Больно уж отступать не хочется.
Да и из Дамблдора правду тянуть обычно клещами приходится. А в споре вероятность проболтаться гораздо выше.
— Гарри, мальчик мой, — обманчиво-ласковым тоном начал директор, — какие, к Моргане, аллегории в магии высших порядков? Там ведь даже в одной букве-то ошибиться страшно — размажет по пространству.
— Тогда что это было такое? И если мы составили неправильную цепочку, почему вы с преподавателями так переполошились? И вообще, какого Мерлина мистер Сорвин только Пожирателей поддерживает? Он же и нам обычно помогал.
Дамблдор откинулся на спинку трона и устало прикрыл глаза. Разве что только не застонал, обхватив голову.
Из этого Гарри выяснил, что только что самовольно вляпался в разговор, который продлится, минимум, до обеда. А то и до ужина. И голова после этого разговора у него будет болеть нещадно и, вероятно, несколько дней подряд.
Если сразу не треснет от переизбытка открытий.
Никаких тут пяти минут и получаса, чтобы быстро выяснить, кто кого и зачем предал, а потом отправиться решать свою простенькую и нисколько не важную проблему возвращения к жизни.
Утешение тут только одно — директор, похоже, тоже не в восторге от того, к чему они пришли по ходу «беседы».
— Я сейчас начну очень издалека, — предупредил он, тяжело вздохнув и смерив тяжелым взглядом заварочный чайник.
Чайник сразу осознал свою вину и хорошенько наподдал носиком обеим чашкам. Те быстро увеличились в размерах и забурлили свежим чаем.
— Когда после второго курса мы обсуждали историю возникновения Триад, зашел разговор о способностях. И о том, что долгое время маги Триады не рождались вовсе… припоминаешь?
Гарри, кивнув — помню, мол, давайте дальше — отхлебнул из чашки. И тут же закашлялся — содержимое оказалось ощутимо разбавлено Огденским виски. После памятной ночи Святочного Балла его гадостный вкус Поттер запомнил надолго. Но тогда-то в общей компании и с мороза было весело, градус подействовал быстро и помог расслабиться.
Но о каком расслаблении вообще может идти речь сейчас? Нужно, наоборот, собраться и сконцентрироваться, а не сонно носом клевать.
И чего только старшим магам эта алкогольная дрянь так нравится…
— Видишь ли, Гарри, инквизиция, разделение мира на магический и маггловский — все это, несомненно, играло очень важную роль в дестабилизации мировых магических потоков. Важную, но не основную, — медленно произнес Дамблдор.
Затем отхлебнул из своей чашки и замолчал. То ли потому, что тема ему очень не нравилась и необходимо было собираться с духом, чтобы продолжать. То ли просто подбирал слова.
— Профессор, вы говорили, что многие знания были утеряны, — напомнил Гарри, надеясь этим как-то помочь директору нащупать верный тон разговора.
— Не только знания. И не столько знания, — Дамблдор неровным, резким движением разгладил бороду и скрестил руки на животе. Похоже, он действительно не знал, с какой стороны подступиться к разговору. — Вот скажи, Гарри, ты же знаешь, что среди магических семейств очень распространена вера в необходимость сохранения чистой крови. Мол, магглорожденные ее каким-то образом могут «испортить».
— Да, — закивал Поттер. — И из-за этого у всех до сих пор очень много проблем. От этих семейств-то толком не осталось уже, а все держатся за свою чистокровность. И синдром Стоячей Крови из-за внутрисемейных браков, и падение магической силы, и вообще…
— А знаешь ли ты, отчего это убеждение так закрепилось в умах?
— Эм-м-м… Вроде бы… Ну, чистокровность и чистокровность! Ею всегда бредили. Даже магглы. Чистокровный, чистый, подлинный — всегда лучше.
— И, тем не менее, маги Умертвия, те, кто во все времена считались знатоками в магии Жизни и Смерти, в магии Крови и получения силы через них, запретили у себя на корню межродственные браки. Только новые, «пришлые» маги. Только магглокровные волшебники. Для членов чистокровных семейств исключения делаются с большой неохотой.
— Да умертванцы вообще на голову шибанутые, — пробурчал Гарри. — Они и ритуалы такие проводят, что магии бы за них лишать и ссылать куда-нибудь подальше. Что теперь, во всем на них ориентироваться?
— Подумай как следует. Те, кто века и тысячелетия разбирал вопросы жизни и смерти. И бытующая традиция. Кто прав? Непопулярное решение группы знатоков, держащее их на плаву до сих пор, или распространенное мнение толпы, которое привело к исчезновению большинства семейств. Ничего не смущает?
— Кому-то было нужно, чтобы идеи чистокровности широко распространились? — предположил Поттер.
— И угнездились как следует в головах, — директор ненадолго смежил веки. — У одних — чтобы даже не думали мешать кровь избранных. У других — чтобы держались как можно дальше со своим низким происхождением.
— Но вы об этом тоже говорили. Когда про жреческие школы рассказывали, — напомнил Гарри.
— А куда, по-твоему, со временем это все перешло? Самые богаты семьи, с землями и историей, с властью, знакомствами, с политическим весом. Откуда все взялось? И загляни, наконец, дальше и глубже в проблему: из кого, по-твоему, Гарри, набирали первых магов Триад? Из крестьян и ремесленников? Из простых солдат? Да и как их учить, если ни грамота, ни воинское искусство не преподавалось с детства? К тому же, процент магов среди простых людей был исчезающе низок, только если кто-нибудь из знати прогуляется, как теперь выражаются, «налево». Да и тогда еще неизвестно, как себя проявила бы кровь. Тогда магов в соотношении с магглами было несравнимо меньше, Гарри, людей вообще было меньше. И распределение сил было совершенно иным, не всегда даже у двух волшебников рождался ребенок-маг, что говорить обо всяких посторонних связях. Не было такой несоизмеримой разницы силы у двух случайно взятых магов. Они могли гораздо больше, чем среднестатистический волшебник сейчас, и их выручало знание. Хитрые и тонкие ритуалы, позволяющие в дополнение к своим силам откачивать мощь из природы, из чужой жизни. Принципиально иной баланс сил был тогда.
— И что? — переспросил Гарольд. А потом сам же и продолжил, рассуждая: — Ну, понятно, первые маги Триад были из знати. В принципе, логично же, вы все правильно сказали, профессор: и обучать проще, и под контролем держать. И выгода семье большая. Но это все было при старом порядке. А как потом? Сейчас же все совершенно иначе — магглокровных магов в разы больше, большая разница в силе между волшебниками. И само магическое сообщество не сильно-то развивается: у магглов сейчас в ходу мощные вычислительные машины, а мы как на Нумерологии считаем? Вручную! Это же мантикоров труд, а ошибок сколько? И какая потом у этих ошибок цена — не тот знак, не там запятая из-за случайной ошибки вылезла, и все гиппогрифу под хвост! — разошелся Поттер. — Десятки часов работы, вычисления, теории…
— Гарри, подожди, ты слишком далеко отошел от темы, — останавливая его торопливую речь, Дамблдор предупреждающе поднял руку. — Само собой, и это все — тоже результат нашей проблемы. Но если мы сейчас будем обсуждать еще и причинно-следственные связи в проблемах развития магического сообщества, то из моего кабинета выйдем только завтра утром. В лучшем случае. Но изначальную мыслью свою ты развил в правильном направлении: большая выгода для семейств, из которых выходили маги Триады. Что же получалось дальше? Менялось мировое сообщество, развивались науки и распространялись монотеистические религии, изменялось положение магов в обществе. Постепенно менялся и баланс сил. То есть накопленные власть и сила постепенно таяли. Что делают обычно в таком случае?
— Их пытаются удержать, — мрачно произнес Гарри. Он все еще очень смутно понимал, каким именно образом это все относилось к Сорвину и воздействию на Триаду, но чувствовал, что что-то тут нечисто.
И из-за чьей-то неуемной жажды власти многие и многие поколения магов все еще продолжают разгребать те помои, в которые их усадили дорогие предки.
— Именно. В нашей ситуации — искусственным путем. Если все больше и больше волшебников рождается среди магглов, то рано или поздно все придет к тому, что среди них появятся и маги, предназначенные для составления Триад. И это будет катастрофа. Я снова обращаюсь к твоей памяти, Гарри: один временной отрезок — одна Триада. Ни больше, ни меньше. Претендентов может быть много, носителей возможности стать Триадой. Но действовать будет только одна. Дальше подумай сам, какие сложности создает изменение баланса сил. И раньше, когда Знающие опирались только на списки влиятельных семейств, было непросто за всеми уследить. А теперь?
— Зато лишних кандидатов устранить проще, — возразил Поттер, в задумчивости подперев рукой подбородок.
Масштабы изменений действительно пугали. До мурашек по коже.
— В том-то и проблема. Да, устранить проще — никто не станет защищать всеми силами магглорожденного волшебника, чья семья не знает даже, что им делать с его магической силой. Но прежде чем устранить, необходимо еще и выследить. А если нужно не убить, а привлечь на свою сторону? Сколько лет уйдет на поиски, сколько лет потом будет растрачено на обучение? А на привыкание друг к другу? Деньги, власть, время — все уйдет в никуда, момент упущен. И ладно, если не повезет всем. А вдруг противник окажется удачливее?
— Понял я, понял, — закивал Гарольд. — Нужно было как-то ограничить возможность появления магов Триады. Но это же невозможно. Их появление стихийно, как я понимаю.
По тени, промелькнувшей на лице директора, Гарри определил, что понимает он все правильно, но все равно нашелся некто, кто весь порядок как-то переломил.
— Раньше ничего не было предопределено, — вздохнул Дамблдор. И снова потянулся к чашке с чаем, чтобы промочить пересохшее горло. — А потом Знающие решили вмешаться и искусственно ввести в процесс появления магов Триады некоторую предопределенность. Слишком уж удобное орудие получалось — и в древние времена они сильно выделялись на фоне общего среднего магического уровня, и теперь, когда разница в силе порой несоизмеримо велика.
— Искусственное вмешательство еще никогда до добра не доводило, — с умным видом заметил Поттер.
И, в общем-то был абсолютно прав.
— Когда мы лезем своими ручонками в те области, куда соваться при текущем уровне знаний и умений не стоит, все выходит наперекосяк, — подтвердил его слова Альбус Дамблдор. — Маги древности обладали достаточно весомым запасом сил. И на их стороне были знания, умения, тонкость и изящество в использовании магии… Сейчас все это утеряно.
— Так что? — поборов веселье от представления картинки «Дамблдор против Мерлина», спросил Гарольд. — Неужели сила и знания не помогли?
— Если опираться на то, что мы имеем сейчас, ни мантикоры они не помогли, — покачал головой директор. — Даже больше того: Знающие того времени прекрасно понимали, что глобальным изменением заниматься смысла нет. Они попытались провернуть все тонко и аккуратно, точечными воздействиями, — помолчав недолго, Дамблдор жестко закончил: — И все равно облажались так, что мы до сих пор по уши в дерьме сидим!
От его неожиданного хлопка по столу Гарри аж подпрыгнул. А вместе с ним — и чайный сервиз. Заварочный чайник и молочник заметались по подносу, не зная, в чем они оказался виноваты и как это срочно исправить. В результате они столкнулись с не вовремя проснувшейся сахарницей и обдали весь поднос и лежавшие рядом на столе свитки сладкой смесью молока, чая и Огденского виски.
— Да что же такое-то! — раздраженно буркнул Дамблдор, восстанавливая треснувший молочник и ликвидируя следы маленькой катастрофы.
— Так в чем облажались-то? — уточнил Гарольд. — Из-за них вообще перестали появляться маги Триады?
— Это уже Сорвин натворил, — директор скривил губы. — Но умники, которые были до него, тоже дел наворотили. И создали почву для последующих событий. Они привязали вероятность появления волшебников, пригодных для составления Триад, только к семьям знати. Попытались таким образом вернуть прошлый порядок. Но время уже ушло, мир изменился, весь порядок претерпел серьезные изменения. И ты, Гарри, как и магглы, прекрасно знаешь этот чудесный и вечный закон: чтобы где-то что-то прибыло, надо сначала, чтобы убыло в другом месте. Из воздуха и само по себе ничто не берется даже в магическом мире. Например, этот сервиз, — он цыкнул на зашевелившийся снова чайник, и тот сразу замер, — обычно находится на верхней полке одного из шкафов профессора Минервы МакГонагалл. Но она любезно позволила мне его использовать, так что мы с тобой сейчас имеем возможность выпить чаю. Печенье, сахар, заварка и кипяток были взяты у домовых эльфов с замковой кухни, а Огденский виски — из моих личных запасов. Все, что я сделал, чтобы обеспечить нам чаепитие — надергал уже существующие предметы из разных точек пространства и объединил их особым образом. Но и это получилось не само по себе — я потратил время и магическую силу.
— И?.. — поторопил его Гарри, намекая, что теперь уже Дамблдор слишком далеко ушел от первоначальной темы.
В конце концов, Поттер и так прекрасно знал, что из чего берется, и иллюзий на этот счет не питал.
— И если ты окажешься посреди чистого поля или в горах за многие и многие мили от цивилизации Гарри, то возможность сытно и вкусно поесть, а так же тепло и спокойной выспаться будет зависеть исключительно от твоих умений и сил. Все точно так же, как и у магглов. Так вот, чтобы вернуть все на свои места и сделать так, как было прежде, пришлось перераспределять магические потоки. Не спрашивай меня, как это делалось — сам понятия не имею, не мой уровень. Может быть, об этом знает Джеральд, но его собственных сил уже не хватит — тогда для решения этой задачи собирались сильнейшие волшебники. Возможно, привлекли одну из Триад и ставили ей систему подпитки сродни той, что Ангол устроил во время первого тура, когда вы столкнулись с Хвосторогой. Магические построения, все-таки, серьезная штука…
— То есть получается, каким-то образом изменили потоки так чтобы… что?
— Каким-то образом, Гарри, «скривили» и «перекрутили» эти потоки так, чтобы все маги Триады рождались только в чистокровных семьях. Думаю, Знающие тогда сами не поняли, во что влезли. И наверняка весомо ошиблись в расчетах, потому что дальше все пошло наперекосяк. Как та сам понимаешь, возможность создавать Триады появилась сама по себе, как стихийный, даже в чем-то природный процесс тех времен. Как еще один инструмент восстановления баланса. Кто-то вовремя заметил и обернул его себе на руку, но вместе с изменением мирового порядка все это должно было постепенной сойти на нет. А вместо того процесс искусственно задержали. И втиснули в рамки очень страшной ценой.
Дамблдор пружинисто поднялся с места и, соединив руки за спиной, прошелся к окну.
Вид на бывшее квиддичное поле открывался безрадостный.
— Видишь ли, Гарри, не все искусственное может стать натуральным. И чтобы где-то что-то прибыло, обязательно должно убыть. Поэтому было столько войн и смертей — чтобы можно было как-то восстановить то равновесие, которое нарушили при попытке замкнуть способности магов Триады на чистокровные семейства. В результате остались мы — результат долгих и кропотливых, но абсолютно бесполезных трудов по исправлению чужой глупости. Искусственно выведенные сосуды для силы. Сосуды Душ, как принято упоминать в хрониках Знающих.

Предыдущая главаСледующая глава