XII. Habeat sibi

…Сначала не происходило ничего, а потом… Лицо Салазара Слизерина странно вытянулось, нос стал исчезать, словно втягиваясь внутрь, сплющиваясь, пока не исчез совсем, превратившись в две едва заметные щелочки… глаза начали менять форму, удлиняясь, сужаясь… а кожа приобретала странный оттенок – зеленовато-серый, покрывалась мелкими чешуйками… Волосы словно от ветра разметались в разные стороны и начали уплотняться вокруг сплющенной головы, словно капюшон кобры… Тело вытянулось, конечностей не стало совсем, одежда исчезла сама собой…
Ровена стояла, широко распахнув глаза не шелохнувшись оцепенело наблюдая за этими метаморфозами. Уже спустя несколько секунд перед ней возвышалась огромная змея, чуть больше человеческого роста.
Чудовище раскрыло огромную пасть, обнажая клыки. Невольно Ровена резко отступила назад, не отрывая взгляда от монстра. Ее начала бить едва заметная дрожь, даже такой смелой и сильной колдунье как она стало страшно, нет – жутко!
Она не верила, не могла поверить что перед ней… оборотень!
Салазар Слизерин – оборотень!
В голове тут же пронеслась лихорадочная мысль, что оборотни не могут сознательно контролировать себя в минуты превращения и могут только одно – убивать… А что если это чудовище сейчас накинется на нее – один бросок, одно прикосновение к шее и ее больше ничего не спасет…
Очень медленно, как можно незаметнее Ровена потянулась к палочке в рукаве – резких движений делать нельзя, напомнила она себе, нужно сохранять спокойный вид…
Она не сводила взгляда с огромной змеи, которая, кажется, что-то почувствовала и сделала небольшое движение вперед, словно угрожая и предупреждая не двигаться… Алый острый язычок то и дело показывался наружу, капюшон угрожающе вздулся…
Но глаза… Ровена зачарованно уставилась в змеиные косые разрезы, удивленно ахнув про себя. Глаза остались прежними – не такими, какие бывают у змей – желтые и с узким зрачком, нет. На нее смотрели вполне разумные глаза Сазара Слизерина – темные, глубокие, такие, какими она их помнила… человеческие разумные глаза.
Что это было – гипноз змеиного взгляда?.. Или просто она, наконец, сумела взять себя в руки? Но напряжение вдруг ушло само собой. Как она могла настолько не доверять ему? Разве превратился бы он при ней, зная, что может причинить ей вред?.. Ровена даже смогла улыбнуться – краешком губ – и облегченно выдохнула.
Она осмелилась сделать несколько шагов и приблизилась к змее, та в свою очередь чуть склонила покрытую чешуйчатым рисунком голову.
Теперь страх уступил место любопытству. Все тревоги были забыты, как и спрятанная в рукаве палочка, и Ровена смогла рассмотреть, что в чертах змеи, как это не странно, угадывались черты лица Салазара Слизерина. И даже серебряный обруч, что он всегда носил на голове, вписался в окрас, став причудливым рисунком.
Она подошла совсем близко и улыбнулась чуть шире, восхищенно созерцая увиденное. Это было невероятно, просто невероятно! Сейчас она смогла оценить все его мастерство, созерцая величественную змею с горделиво поднятой головой. И как она могла назвать его оборотнем? Ничего общего в этом нет.
Ровена видела оборотня лишь однажды – когда ей было около пятнадцати, в их краях участились нападения на жителей не то волков, не то каких-то неведомых животных. Сэр Годрик после долгих уговоров, наконец, согласился взять Ровену с собой в лес, и они вместе выследили его – большого серого волка (гораздо больше, чем обычные животные), с красными глазами, пеной у рта. Она помнила, как перепугалась тогда, но сэр Годрик тут же применил к нему заклятие, и на их глазах гигантский волк превратился в человека – поцарапанного, в обносках, тощего, с сальными волосами, злобным лицом и страшными горящими глазами, он казался безумным… Что стало с ним потом, Ровена не помнила. Кажется, пойманного отдали местному эрлу. Ее память сохранила лишь то, как она перепугалась тогда, особенно от невменяемого вида убийцы.
Сейчас все было по-другому. Ей, как это и ни странно бы звучало, даже было уютно рядом с этой гигантской змеей. Стоило посмотреть в темные притягивающие глаза, и чувство, что ты в безопасности, что с тобой никогда ничего не случится, пока она рядом, заполняло с головы до ног.
Ровена как зачарованная все приближалась к змее, будто та специально заманивала ее движениями многочисленных колец и величавым раздуванием капюшона. Она захотела почувствовать в этом страшном на первый взгляд существе жизнь, движение, силу. И протянула руку. Салазар незаметно качнулся вперед, и Ровена почти прикоснулась к чешуйчатой коже, но тут змея лизнула воздух языком, зрачки сузились, и Салазар сделал резкий бросок в сторону кустов за спиной девушки.
Ровене послышался неожиданный звук – она резко обернулась. Звук, похожий на хруст нечаянно сломанной ветки. Тут же в голове мелькнула досадная мысль, что они совсем не позаботились о защитных чарах от посторонних глаз, как можно было быть такими опрометчивыми, а если за ними следили?..
Ровена вгляделась в плотный кустарник, пытаясь понять, кто там прячется, тут же увидела незваного гостя и распахнула в удивлении глаза.
- Хельга?.. – выдохнула она.
Да, сомнений быть не могло. Рыжеволосая крестьянка – бледная, с дрожащими руками и настолько широко раскрытыми от ужаса глазами, что они казались почти черными из-за слившейся с зрачком радужки – стояла не шевелясь. Но смотрела она не на Ровену, ее взгляд был прикован к гигантской змее – словно угрожая, та вдруг распахнула капюшон, приподнялась на хвосте, нависая над Ровеной, раскрыла огромную пасть, обнажая острые клыки…
Хельга, не помня себя, с трудом нашарила палочку, которую ей подарил сэр Годрик, и судорожно попыталась вспомнить хоть одно защитное заклинание. Она не прибегала к ним никогда, но сейчас не было времени об этом задумываться. Наконец, дрожащей рукой она вытащила палочку и неуверенно нацелила на змею. Огромная змея яростно раздувала капюшон и явно готовилась к броску. Смертельному броску. Ровена поняла, что может не успеть достать палочку. Перед ее глазами застыла картина: до смерти перепуганная крестьянка, так и не воспользовавшись палочкой, закрывает лицо руками. Замершиий в броске Слизерин. Пришел запоздалый страх, что сейчас случится непоправимое.
Крик Ровены остановил змею в последний момент. Она метнула еще не успевший потухнуть яростный взгляд и подалась назад. И тут Хельга наконец собрала в кулак свою храбрость и подняла палочку, чтобы произнести заклинание.
- Хельга, нет! – кинулась Ровена вперед, доставая свою палочку. – Экспеллиармус!
Видимо, порыв был слишком сильным, ибо Хельгу подкинуло в воздухе и швырнуло с такой силой, что у нее потемнело в глазах.
Ровена наблюдала за крестьянкой, закусив губу. Хельга лежала не шевелясь, не подавая признаков жизни
- Хельга, - она кинулась к крестьянке. – Хельга, ты как?..
Она приподняла голову женщины, та уже распахнула глаза, оглядываясь, словно соображая, где она. Затем ее взгляд упал на оставшуюся в отдалении змею. Хельга тут же вскочила, оттолкнув руку Ровены. Ни слова не говоря, смерила ее сердитым укоризненным взглядом и кинулась прочь тем же путем, откуда появилась…
Ровена смотрела ей вслед, не решаясь ничего предпринять. Затем тоже поднялась с колен со странными смешанными чувствами – да, она понимала Хельгу, со стороны все это выглядело довольно странно – огромная змея, на защиту которой Ровена бросилась, но и такого взгляда от Хельги она еще ни разу не получала – злобного, прожигающего, словно Ровена предала ее. Дьявол… Ровена вдруг подумла, что Хельга специально выследила ее, ведь еще днем она интересовалась, где Ровена пропадает, но сделала она это разумеется лишь потому, что беспокоилась за нее – за Ровену – и хотела защитить ее. Глупышка, чем бы она могла помочь, если бы Ровена действительно оказалась бы в опасности?..
Ровена подобрала палочку Хельги, заткнув за пояс. И обернулась. Салазар Слизерин уже стоял в своем прежнем обличье перед ней. Взгляд его был полон тревоги и немого вопроса.
- Хельга – девушка, что живет у сэра Годрика, - коротко пояснила Ровена, отвернувшись. Ей почему-то не хотелось смотреть Слизерину в глаза. Где-то в глубине души она сердилась на него. Ведь все это он сделал лишь для того, чтобы продемонстрировать свои силы, свой талант, чтобы доказать ей, насколько он выше ее в магии! Впрочем, как обычно. Его самолюбие всегда выходило на первый план.
Не глядя на Салазара, молча, она пошла к привязанному Афелиату и вскочила в седло.
- Мне нужно найти ее, - сухо произнесла Ровена, Салазар стоял не шелохнувшись и не произнося ни слова, только пристально изучал ее взглядом. – Прошу меня извинить, - добавила она и чуть сжала бока Афелиату.
Уже спустя пару секунд Ровена покинула поляну, где случилось только всего за это короткое время, с одиноко стоящим на ней Салазаром Слизерином.
Только метров через сто она поняла, почему Салазар так на нее смотрел. Она поняла, что вся эта ситуация с Хельгой не настолько его беспокоит. Все это было мелочью по сравнению с тем, что она, Ровена, не высказала своего восхищения. Она шепнула палочке «Указуй», чтобы проследить, куда отправилась Хельга, хотя, всевидящий Мерлин, ей так не хотелось этого делать. И впереди ее, похоже, ждал отнюдь не простой разговор.

***
Легкий прохладный ветерок пощекотал ее лицо, поиграв выбившейся из заплетенных волос прядкой. Она подставила лицо ветру и заходящему солнцу, пытаясь найти умиротворение в слиянии с окружающей природой и успокоиться. Закрыв глаза, можно было представить себя у ручья, посреди летнего полдня, и поющих в деревьях птиц. Но первые желтые листики, иногда летящие к ней сверху, напоминали, что лето безвозвратно уходит. Во всем уже чувствовалось дыхание приближающейся осени.
Она вдохнула побольше свежего лесного воздуха и присела на теплый от солнца камень. Задумчиво провела рукой по шершавой поверхности, чуть заросшей мхом, испещренной неведомыми письменами – чуть наклонными линиями, выведенными чьей-то рукой сотни лет назад. Нет, разумеется, она знала, что за язык это был, и чьи руки оставили надписи. Она узнала эти письмена – язык друидов Огам – потому что уже видела их однажды: в свитках, оставленных ей Эрерху.
Именно ее наставница и показала это место юной Хельге давным-давно, пообещав, что когда наступит подходящее время, они снова вернутся сюда и тогда-то она и узнает, зачем нужны эти камни. Но Эрерху так и не успела рассказать ей…
Внутри снова что-то больно защемило, как и всегда, когда она вспоминала свою наставницу. Хельга отогнала непрошенные мысли и вновь осторожно коснулась розоватого камня – это успокаивало.
Эрерху не успела, но Хельга сама часто приходила в это, заброшенное всеми место к выложенным причудливым кругом камням, напоминающим цветок. И пыталась понять, в чем же заключается их древняя загадка. А иногда Хельга просто любила сидеть здесь, в тишине и покое, вдали ото всех. Любила слушать голос ветра и пение птиц. Чувствовать окружающее пространство каждой клеточкой. Быть частью самой природы, как когда-то давно – в Ирландии.
Наверху послышался шорох крыльев и, словно отвечая ее мыслям, рядом с ней на камни опустился молодой орел. Они часто прилетали сюда, пока она сидела вот так в задумчивости. Животные всегда тянулись к ней, не пугаясь. Хельга протянула руку, и птица, словно с благодарностью, взмахнула крыльями и переместилась к ней на предплечье, стараясь не причинить волшебнице боль когтями. Хельга улыбнулась и чуть погладила жесткие крылья и горделивую голову.
– Как ты это делаешь?..
Неожиданно раздавшийся в лесном молчании голос позади, заставил орла испуганно расправить крылья и взмыть в небо.
Хельга настороженно обернулась. Ровена озадаченно смотрела на нее, держа позади Афелиата за поводья.
- Я всегда удивлялась этой твоей способности, - продолжала Ровена, - твоему дару. Может, ты сможешь научить меня, Хельга?..
Хельга помолчала, пропуская ее вопрос. Затем произнесла:
- А как ты нашла меня? – Она старалась говорить сдержанно и даже прохладно. Сама мысль, что Ровена нарушила ее уединение, вызывала неприязнь. Особенно в свете последних событий.
- С помощью заклинания, - словно само собой разумеющееся ответила та. - Но я меньше всего ожидала увидеть тебя именно здесь. Откуда ты знаешь это место?.. Привязав поводья к дереву, она подошла и осторожно села рядом на соседний камень. Провела рукой по шершавой поверхности с письменами – точно также как это делала Хельга несколько минут назад.
- Я так долго не была здесь, - тихо и задумчиво произнесла Ровена, словно обращаясь к самой себе. – И как я могла забыть?.. Эти камни мне как-то показал герцог Ондатже. Ты возможно и не помнишь его… Он уехал на следующий день, сразу после того, как норманны… - Она внезапно остановилась и вздохнула. - Столько времени прошло. А ведь я хотела вернуться сюда позже, чтобы все-таки разгадать, что здесь написано.
Хельга едва заметно усмехнулась, и Ровена тут же подняла взгляд:
- Почему ты улыбаешься?.. Ты знаешь, как это все перевести?
- Зачем тебе это, Ровена? – поинтересовалась Хельга. – Ты всегда хочешь все знать, но есть вещи, от которых лучше держаться на расстоянии.
Хельга сама удивилась немного высокомерным ноткам, что появились в ее голосе. Но именно так она себя и чувствовала.
Она видела легкую досаду на лице Ровены от того, что она - Хельга - знает нечто, что недоступно ей, и это приносило удовольствие. Теперь Ровена казалась ей совсем юной, маленькой девочкой, где-то даже эгоистичной и жадной, которая хочет, чтобы у нее было как можно больше игрушек. Именно такой и была Ровена сейчас, жадной до знаний, цепляющейся за любую мелочь, чтобы распознать ее до конца. Даже не осознавая, зачем ей это нужно. Даже не задумываясь, ее ли это дело. Просто для того, чтобы знать больше других.
Иногда Хельге казалось, что она скапливает эти знания в своей голове без всякой цели, чтобы блеснуть перед невежественными крестьянами, которые жили в Саутфлите, чтобы быть равной мужчинам на Совете волшебников и потешить свое самолюбие, чтобы получить одобрение сэра Годрика.
Все это было так мелочно и глупо, что Хельга невольно улыбнулась:
– Я знаю, что это за язык, - произнесла она, снисходительно глядя на Ровену и, словно делая одолжение, пояснила: - Это язык друидов, моя наставница оставила мне свитки, где подробно описано, как и для чего использовать эти камни. Это древний ритуал только для посвященных. Больше я не могу тебе сказать.
И видя как загорелись глаза Ровены при слове «ритуал», усмехаясь, добавила:
- Ведь и ты не говоришь мне всего, правда? Ни мне, ни сэру Годрику. Хотя он так беспокоится о тебе и готов на все, чтобы защитить тебя, но тебе все равно. Ты не утруждаешь себя объяснениями, где пропадаешь, и ведешь себя как вздорный избалованный ребенок, считая, что лучше знаешь жизнь и справишься со всем сама. Тебе не приходило в голову, что когда-нибудь это может плачевно кончится? И даже твоя пресловутая волшебная палочка не сможет помочь.
Ровена лишь в удивлении вздернула брови.
- По какому праву ты отчитываешь меня, Хельга? Ты-то сама, можно подумать, много рассказываешь? Ты тоже живешь своей жизнью, тихоня из тихонь. Разве я укоряю тебя? И потом, сэр Годрик знает, что я могу постоять за себя, именно этому он и учил меня с юных лет, он доверяет мне…
- Сэр Годрик, - медленно произнесла Хельга, словно смакуя слова, - попросил меня последить за тобой. И потом дать ему знать, где ты бываешь и чем занимаешься. И если бы сегодня я не оказалась рядом, та чудовищная змея…
- Что?.. Ты?.. – Ровена насмешливо взглянула на собеседницу. - Хельга, ты безобидна, как котенок. Хватило одного заклятия, чтобы обезоружить тебя… А эта змея… Эх, Глупышка-Хельга, не было никакой опасности. Если бы я только могла тебе все объяснить, ты бы поняла меня.
Ровена покачала головой, усмехаясь. Но Хельга вдруг посерьезнела. Она пристально уставилась в глаза Ровены.
- Так объясни мне.
Раньше Ровена никогда не видела такого взгляда у Хельги – пронзающего и даже пробирающего до мурашек. Как будто все это действительно было очень и очень важно для нее, и она, и правда, очень хотела услышать ответ. Наверное, если бы Ровена не потеряла родителей так рано и помнила бы их получше, она бы подумала, что Хельга смотрит на нее, как мать на отбившуюся от рук дочь.
Ровена поколебалась. На секунду она представила, как доверяет свою тайну Хельге – о знакомстве с Салазаром, об их магических экспериментах, о его отце и норманнах, о ее двойственном положении, о языке змей… И вдруг ей захотелось все рассказать. Прямо сейчас, немедленно! Иногда она украдкой мечтала вот о таком моменте, когда ей больше не придется носить эту тайну все в себе, сбегать из дома, прятаться, переживать одной свои успехи и промахи.
Ведь по сути, вдруг подумалось ей, ни разу в жизни она ни с кем не говорила откровенно, у нее никогда не было друзей, она всегда жила в одиночестве в окружении книг и редких гостей сэра Годрика. Сам сэр Годрик не в счет – он был лишь наставником, отцом, но не другом. С самого детства после смерти родителей рядом с ней не было человека, которому она могла бы довериться полностью, с кем могла бы обсудить то, что ее на самом деле волнует, свои тревоги, страхи, с кем могла бы просто подурачиться и посмеяться, или погрустить над общей бедой. Со всем этим она научилась справляться самостоятельно. Может, поэтому ей так трудно впустить кого-то в свой мир, так трудно быть просто откровенной. И может, это именно то, что она и должна сделать сейчас, раз судьба дает ей такой шанс?..
Она посмотрела на все еще ожидающую Хельгу, и постаралась тепло улыбнуться.
- Хорошо, я расскажу тебе…

***
Лес уже окутывали тихие сумерки, а Ровена все говорила и говорила. Она не могла остановить себя, перескакивая с одного на другое, захлебываясь словами, словно наверстывая упущенное за годы изоляции и одиночества. Слова лились сами огромным потоком, даря ей успокоение. И этот поток уносил все, что так давило на нее, что не давало покоя вот уже который месяц.
И по мере того как Ровена выговаривалась, глаза Хельги становились все больше и больше. Мельком она подумала, что сегодня выдался совершенно необычный вечер, когда ей предстояло узнать слишком много такого, к чему она и вовсе не была готова.
Также пришла мысль, что она вообще не знала раньше, что за человек Ровена. Они жили бок о бок вот уже который месяц, и только сейчас она смогла, как ей казалось, понять ее до конца. Увидеть мир ее глазами. И изумиться.
Нет, она ошибалась, Ровена не была ребенком. Наоборот, сейчас она казалась даже слишком взрослой для своих лет. Судя по ее рассказам о знакомстве с Салазаром, об их последующих встречах, нужно было определенное мужество для того, чтобы сохранять достоинство и показать другому могущественному волшебнику, что и ты чего-то стоишь и многое умеешь. Ровена казалась слишком мужественной, слишком закаленной, слишком опытной, и это даже пугало.
Сама бы Хельга никогда не решилась поехать во второй раз на встречу с человеком, который подвергнул опасности ее жизнь. Не говоря уже о том, чтобы вступать с ним какие-то либо дружеские отношения.
Когда Ровена добралась до встречи с Сцезаро Слизерином и примененным им Круцио, Хельга лишь изумленно ахнула и невольно сжала руку подруги (теперь она легко могла назвать ее подругой в своих мыслях) в сочувственном жесте. Она впитывала каждое слово о семье Слизерин, не в силах поверить в это. Неужели совсем рядом с ними жили такие всезнающие волшебники? Колдуны, которые, между прочим, могут представлять серьезную угрозу. Она хотела бы спросить Ровену, как она вообще не боится связываться с подобными людьми и думает ли о последствиях, но не решилась перебить ее и остановить захватывающий рассказ. И лишь продолжала все также сжимать тонкие холодные пальцы Ровены в знак поддержки.
- …поэтому я не могла тебе позволить напасть на ту змею, – извиняющееся подвела итог Ровена. – Прости за то, что была вынуждена причинить тебе боль. Но я должна была выбрать межу Салазаром и тобой. Это ужасно, Хельга, постоянно находиться в положении выбора, - вдруг горячо произнесла Ровена и чуть подалась вперед, - ужасно постоянно одергивать себя, что я не могу сказать лишнее при Салазаре о наших планах или не могу рассказать сэру Годрику о том, каких высот мы с Салазаром достигли. Но мне дорого наше общение, и иногда я боюсь потерять ту необъяснимую связь, что возникла между мной и им. Я восхищаюсь им, я доверяю ему. И порой это слишком мучительно – не иметь возможности быть с ним полностью откровенной. – Она помолчала немного, словно задумавшись над своими собственными словами, и добавила: - Но каждый час проведенный с ним рядом стоит того, чтобы я держала в неведенье сэра Годрика и придумывала нелепые отговорки, заставляя его беспокоиться за меня. Можешь обвинять меня во лжи и незрелости, сколько тебе угодно, но это того стоит… Я чувствую, что по-настоящему живу, когда мы вместе посреди книг и магии, когда вместе склоняемся над котлом и ингредиентами, даже когда спорим иногда и устраиваем магические дуэли, - усмехнулась она, и Хельга улыбнулась в ответ:
- Ты любишь его, не так ли? – мягко поинтересовалась она.
Но Ровена резко отдернула свою руку:
- Что?.. Ты с ума сошла, Хельга? Разве ты не поняла, что я только что тебе говорила о наших занятиях, о…
- Да, конечно, - кивнула та, улыбаясь чуть шире. – Конечно, вы просто занимаетесь магией. Пусть будет так, Ровена.
Ровена лишь недоверчиво посмотрела на подругу и поджала губы в упрямом жесте.
- Ты совершенно не права. Салазар всего лишь открывает для меня новую сторону жизни. Нечто такое, о чем я никогда и не догадывалась. Будто я все время ходила рядом с этим, не замечая, даже не предполагая, что подобная магия существует – при чем на расстоянии вытянутой руки. И вдруг Салазар открыл мне глаза. Будто я спала и неожиданно очнулась. И увидела мир совершенно другим, понимаешь?.. Не такой простой и известный. А... просто удивительный, полный открытий, тайн и непростых путей…
Ровена замолчала, чтобы перевести дыхание. И Хельга совершенно искренне улыбнулась подруге.
- Рада за тебя, Ровена. Но и твой прежний мир тоже может быть удивительным, просто надо знать, где искать. Смотри…
Она протянула руку, чуть прикрыв глаза, словно о чем-то сосредоточенно думая, и спустя мгновение как по волшебству к ней на предплечье опустился орел, тот самый, которого спугнула Ровена.
- Здесь тоже можно многому поучиться, - произнесла Хельга, любуясь птицей. – Попробуй.
Последовав ее совету Ровена осторожно протянула руку, и птица взмахнув широкими крыльями переместилась к ней. Волшебница восхищенно погладила ее.
- Наверное, я слишком быстро отказалась от всего, чему принадлежала раньше, - задумчиво произнесла она. – Я действительно не захотела делиться с тобой или сэром Годриком всем этим, считая, что вы не поймете. Но теперь… Мне стало значительно легче, спасибо тебе.
Ровена посмотрела на Хельгу, чьи глаза теперь светились ее обычным мягким светом. Такой задушевной близости у них не было с самого момента их знакомства.
Они помолчали, наблюдая за орлом, пока тот не взмыл в небо, легко оттолкнувшись от руки волшебницы.
- А знаешь, иногда я боюсь… - неожиданно нарушила тишину Ровена, чувствуя, что сейчас может рассказать Хельге, что угодно. – Я боюсь, что моих знаний окажется недостаточно, боюсь оказаться слишком несведущей перед Салазаром, - и сама рассмеялась своим словам. - С тех пор как мы познакомились, я перечитала больше книг, чем за всю мою жизнь! Я постоянно в поиске чего-то нового и иногда это даже утомляет. Но мне нужно это, хоть это и глупо. Это единственный путь быть с ним рядом, говорить с ним на одном языке, верить, что я знаю так же много, как и он. Поэтому я ищу необычное и новое повсюду… Даже, например, в этих линиях, - она провела по камням, уже погруженным в тень сумерек, испещренным письменами. – Когда я увидела их впервые, мне показалось, что я смогу приблизиться к чему-то совершенно необычному и сокровенному, если разгадаю и эту загадку. Словно стану на голову выше. – Она усмехнулась. – Что, скажешь, что это паранойя навязчивая идея? Наверное, так и есть…
Она замолчала и поплотнее укуталась в плащ. Заметно похолодало, и на еще не потемневшем небе показалась бледная едва заметная луна, теряющаяся в верхушках деревьев. Ровена молчала, уставившись на камень, словно думая о чем-то своем, и Хельга почему-то не могла оторвать от нее глаз. Она наблюдала за подругой, думая, каким все-таки удивительным человеком она оказалась. Ровена говорила о том, что открывает для себя новый мир, но она сама скрывала в себе целый мир - совершенно необычный и полный сюрпризов. Хельга улыбнулась, а затем сделала то, чего меньше всего ожидала от себя.
- Ровена, - позвала она, и вторая волшебница подняла свою светловолосую голову. – Я хочу кое-что тебе отдать.
Хельга извлекла из-под плаща небольшую сумку, что висела у нее через плечо, расшитую рунами, и, заглянув внутрь, вытащила плотно скрученный пергамент.
- Наверное, я не должна этого делать, - произнесла она, протягивая пергамент Ровене, - но, уверена, тебе это пригодится больше, чем мне. Эти свитки оставила Эрерху, в надежде, что я распознаю их. Но я не в силах это сделать, я даже понятия не имею, что там написано. И все это время я носила их рядом с собой просто как память о единственно близком мне человеке.
Ровена не верящим взглядом уставилась на Хельгу, затем осторожно развернула пергамент и склонилась над ним, пытаясь разглядеть хоть что-то в полумраке.
- Ты уверена, - полушепотом спросила она, снова поднимая взгляд на Хельгу, и глаза ее светились как у ребенка, получившего давно желанный подарок. Хельга улыбнулась ей и кивнула.
- Да. Эрерху отдавала мне их, чтобы я применила все эти записи, это было ее целью, и для нее это было важно. Она верила, что мне это удастся. Но какая разница, кто приведет в исполнение оставленные ею указания. Главное, что ты все-таки откроешь этот секрет, который давно уже ждет своей разгадки.
Ровена счастливо улыбнулась и в каком-то необъяснимом порыве обняла Хельгу, совершенно это не ожидавшую.
- Спасибо, я обещаю, что постараюсь…
Но вдруг резко вздрогнула и отстранилась.
- Ты слышала?.. – Она нервно оглянулась по сторонам, вглядываясь в сумерки. А затем резко поднялась. – Нам надо возвращаться, скоро совсем стемнеет.
Ее охватило странное ощущение, что кто-то взглядом прожигает ей спину. Ровена обернулась, прислушиваясь. Ей показалось или она и правда услышала странный шорох, похожий на передвижение змеи?..

***
...На улице было холодно и ветрено. Но тем не менее трибуны были забиты студентами Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга, готовыми терпеть недостатки плохой погоды ради ожидаемого зрелища. Элизабет и в голову не могло прийти, что день первого состязания настанет так скоро. И публика радостно шумела, не в силах сдержать возбуждения. По рядам ходили братья Уизли, собирая ставки на победу.
Элизабет проводила их взглядом и села рядом с остальными ровенкловцами, не разделяя их восторгов. Ей снова вспомнилось лицо Седрика, когда он сообщил ей, что первым испытанием будут драконы, и под ложечкой неприятно засосало. Похоже, никто из ее сокурсников не догадывался, что ожидает старосту Хаффльпафф, и насколько это может оказаться опасным… Нет-нет, не стоит волноваться, Седрик справится, она уверена. И потом, учителя все здесь и если что-то пойдет не так...
Она нервно вздохнула и посмотрела в сторону палатки с чемпионами. Наверное, Седрик сейчас там внутри вместе с остальными. Ходит туда-сюда, с мучением ожидая предстоящего, а может, наоборот, веселится и с бравадой ждет, когда столкнется с опасностью лицом к лицу. Как бы она хотела оказаться там, радом с ним. Но Седрик сразу попросил, чтобы она не появлялась перед испытанием. Возможно, он все до сих пор думал, что все, что связано с Турниром, ей неинтересно, а возможно, ему нужно настроиться и сосредоточится, чтобы никто не отвлекал. Хотя… в последнее время между ними появился какой-то холодок, стоит вспомнить их последний поход в Хогсмид, их отношения с каждым днем теряли свою яркость. Элизабет вздохнула еще раз. Думать об этом было неприятно, и она совсем не имела понятия, как она может изменить сложившуюся ситуацию. Так что постаралась просто переключиться на что-то еще.
- А, Люсси...
Послышался рядом знакомый голос. Элизабет обернулась и подняла взгляд на Гермиону Грейнджер.
- Лиззи, - поправила она.
Гермиона чуть смутилась:
- Да, прости. – И покосилась на значки сидящих рядом ровенкловцев: «Гарри Поттер - вонючка». Элизабет стало не по себе, она и забыла, что они с Гермионой из разных «лагерей».
- Я надеялась встретить тебя здесь, - продолжила гриффиндорка, в руках она держала очередной фолиант и пару пергаментов. – Я перевела твои свитки, вот держи, - она протянула пергаменты Элизабет. И в ее глазах было какое-то странно настороженное выражение: - А вообще, я бы очень хотела спросить, где ты все это взяла?.. Это очень старинные документы и... будь у меня чуть больше времени, я бы поизучала их подробнее.
Элизабет опустила взгляд, чувствуя, что начинает краснеть:
- Я... не могу тебе сказать, где их взяла. Но спасибо за помощь. – Она посмотрела на переводы. – Всего три?.. Что же мне делать с остальными?.. Как перевести самой?.
Гермиона пожала плечом:
- Запишись на Руноведение.
- Но я уже хожу на Уход за Магическими Существами.
- Но ведь я бросила в свое время Прорицание, почему бы и тебе не поступить так же?.. В любом случае, знаний много не бывает, и кто знает, может, Руноведение пригодится тебе в будущем больше, чем Уход.
Элизабет задумчиво кивнула в ответ и хотела, было, ответить, но голос Шульмана, усиленный заклинаниями, возвестил о начале соревнования.
Гермиона кивнула в знак прощания и пропала среди рядов зрителей.
Элизабет посмотрела ей вслед, думая, что позже все-таки найдет способ снова с ней встретиться и упросить помочь с остальными переводами.
Затем перевела взгляд на трибуну с Шульманом. На ум снова пришла мысль о драконах и Седрике. Неосознанно рука ее потянулась к медальону на шее, как тянулась всегда, когда сама Элизабет чувствовала неосознанную тревогу. Черт, куда только смотрит Департамент Спорта, ведь это может оказаться опасно для жизни Чемпионов! Драконы!..
И как она забыла предупредить его! Дракона очень сложно убить, единственный верный способ – стрела из арбалета, желательно в горло с левой стороны, где проходит сонная артерия, но не имея навыка это сложно сделать или... тогда просто наложить на стрелу заклинание Directio, чтобы она попала наверняка и… Элизабет пару раз моргнула. И убрала руку с медальона. Стремительный поток мыслей оборвался также быстро и беспричинно, как и появился в ее голове. Откуда она это все знает про драконов и вообще?.. Арбалет?... Она его ни разу не видела близко…
Все еще озадаченная, она кинула обеспокоенный взгляд на открывающуюся арену и разбитую рядом палатку. О чем сейчас думает Седрик?..
Лиззи чуть поерзала на сиденье - быстрей бы все это началось, ожидание нервировало больше всего…
Но к счастью, у нее есть чем себя занять – ведь Гермиона отдала ей переводы. Сначала ей подумалось, что лучше оставить их на вечер, но раз сейчас необходимо как-то заполнить паузу… Элизабет с предвкушением развернула свитки, исписанные убористым аккуратным почерком Гермионы… И замерла. Все мысли тут же выветрились. Она перечитывала это еще и еще раз. И не могла поверить. Этого просто не могло быть.

***
...Позже, возвращаясь к событиям того дня, Элизабет никак не могла вспомнить подробностей. Память сохранила лишь мешанину из расплывчатых образов – Седрик, наколдованная им собака, чтобы заманить дракона, визжащие поклонницы, другие чемпионы, поразивший всех Гарри Поттер... Все это осталось где-то позади неясным фоном. Все время испытания она не могла думать ни о чем, кроме свитков. В сознании все время крутилось: «это не может быть правдой, не может, этого просто не может быть...»
Где-то в глубине души ей подумалось, что она догадывалась именно о таком раскладе, подсознательно она чувствовала разгадку, только боялась признать свою правоту, и вот доказательство… И сейчас она просто отказывалась верить. Когда ступор прошел, по спине забегали мурашки и горло пересохло. Элизабет сглотнула, вдруг почувствовав необъяснимый страх. Все это время она владела таким сокровищем… А если кто-то узнает?.. Ведь эти свитки не принадлежат ей, и по идее, она должна отдать их аврорам… или кому там отдают волшебные артефакты?.. Теперь понятно, почему Гермиона так удивилась…
Элизабет еще раз мельком пробежалась по строчкам. Ей нужно было скорее пойти в библиотеку и убедиться во всем самой. Она кинулась туда сразу, как только назвали победителей.
Внутренний голос шепнул ей уже когда она поднималась по ступенькам в замок, что, наверное, она должна была подойти и поздравить Седрика, как это сделали все остальные его друзья, и даже Чжоу с компанией, но Элизабет была уверена, что успеет сделать это и чуть позже. Так даже будет лучше – поздравить Седрика наедине, без толпы фанаток и суеты вокруг. Они смогут поговорить обо всем, и обсудить, как это было, на их окне вечером.
Но библиотека к ее большому разочарованию оказалась закрыта. Неужели все ушли на представление и даже мадам Пинс?..
Тяжело вздохнув, Элизабет еще раз заглянула в пергамент, мурашки снова побежали по спине. И как она раньше не догадалась сама, чем владеет?..
Неожиданно ей вспомнилось, что у нее осталась пара историчсеких книжек в круглой гостиной Ровенкло, она как раз брала их, чтобы поизучать поподробнее, и может, сейчас они смогут ей помочь.
Лизз направилась вверх по лестнице, холл уже начал заполняться студентами, вернувшимися с поединка. Бурные обсуждения и чествования своих чемпионов многократным эхом отдавались от стен. Лизз кое-как выбралась из толпы и свернула по коридору, когда буквально налетела на Чжоу Чанг. Как это ни странно, на этот раз она была без подружек.
- Ты видела, Лизи? – в восторге Чжоу схватила Элизабет за руку, как задушевную подругу. - Седрик такой молодец, правда? – широко улыбнулась она. Глаза ее светились неподдельной радостью. – Я так за него переживала! А ты?..
Элизабет почувствовала легкий укол совести.
- Ну конечно, и я тоже.
- Кстати, - продолжила Чжоу, - Седрик пригласил нас с девчонками на вечеринку в гостиной Хаффльпафф в честь поединка. Он искал и тебя, но ты куда-то пропала.
- Да, я… ходила в библиотеку, - смущенно пробормотала Лиззи.
Чжоу окинула шумящих студентов поверх ее головы
- Седрик должен быть где-то здесь… - А затем широко улыбнулась Лиззи, - но ты все равно приходи. Я думаю, он обрадуется. В крайнем случае я могу ему напомнить о тебе, как только его увижу…
Элизабет не ответила, глядя на улыбающуюся сокурсницу. Внутри что-то неприятно кольнуло. Неужели Седрик не пригласил бы ее без подсказки Чжоу? Она постаралась выдавить улыбку:
- Все в порядке, я все равно сегодня по уши занята курсовой. – Она подняла пергаменты, что держала в руках, как бы в доказательство своих слов. – Я очень рада за Седрика. Передай ему мои поздравления… Мне… мне надо идти, - она развернулась и быстро зашагала прочь, но Чжоу успела догнать ее и схватить за руку.
- Лиззи, в самом деле! – Чжоу посмотрела на Элизабет, словно мать на нерадивого ребенка.
- Я… правда, не знаю… - с сомнением произнесла Лизз, посмотрев на свитки в ее руках. Ей вдруг подумалось, что она будет там совершенно лишней, даже пусть рядом с Седриком. Между ними уже нет той крепкой связи, когда его друзья легко становились ее собственными и наоборот.
Заметив сомнение в ее взгляде, Чжоу беспечно улыбнулась:
- Когда еще было нечто подобное, я имею ввиду, драконы, Турнир… Для Седрика это очень важно. А особенно важно, чтобы рядом были близкие друзья. В последнее время он окружен совсем незнакомыми людьми, ослепленными его известностью.
Улыбка Чжоу казалась совершенно искренней, но Лизз, глядя на нее, подумала сразу о двух вещах: во-первых, с чего Чжоу взяла, что так хорошо знает (или думает, что знает) Седрика, чтобы рассуждать, что для него важно присутствие близких людей; и во-вторых, уж не относит ли она себя в ряды этих близких друзей?
Раздражение, растущее внутри, дало о себе знать, и Элизабет уже, было, открыла рот, чтобы высказать свою мысль вслух, когда Чжоу, как бы в шутку, выхватила свитки у нее из рук:
- Получишь их после вечеринки. Твоя курсовая подождет…
Лизз, скрепя сердце, хмуро посмотрела на нее и пошла следом за сокурсницей, гадая про себя, зачем Чжоу так настаивает на ее, Элизабет, присутствии на этой чертовой вечеринке. Ведь не может же она действительно искренне этого хотеть?.. Не такая уж она и милая на самом деле…

***
Ее сокурсники давно уже были в гостиной Хаффльпафф, ослепившей на миг своими непривычными ярко-желтыми тонами. Лизз была здесь всего один раз – они с Седриком редко приходили друг к другу на факультеты, местом встреч всегда было их окно. В тот раз - были рождественские каникулы - Элизабет только первый год училась в Хогвартсе, и все еще казалось здесь чужим. И как назло именно в тот год, родители уезжали навестить дальних родственников во Францию, оставив дочь на каникулы в школе. Тогда Седрик остался вместе с ней и развлекал ее день и ночь разговорами, шутками, прогулками, экскурсиями по замку… Это были упоительные семь дней, когда они были предоставлены сами себе настолько, что даже могли придти друг к другу на факультет…
- А, вот вы где, - неожиданный голос Доры вывел ее из задумчивости.
Они остановились вместе с Чжоу возле своих сокурсниц в небольшом уголке. Вокруг сновали веселые ровенкловцы и хаффльпаффцы, наперебой обсуждая сегодняшнее событие и уже делая ставки на следующее испытание.
- О чем говорите? – поинтересовалась Чжоу, выискивая между делом кого-то в толпе.
- О том, что скоро нам предстоит испытание похлеще сегодняшнего, - улыбнулась Кира и пояснила: - Рождественский бал.
Лизз непонимающе уставилась в ответ.
- Ты что, не в курсе? - снова вмешалась Дора, хитро улыбаясь, и в ее глазах запрыгали чертики: - Каждый должен найти себе пару до конца декабря, выучить несколько куртуазных па и реверансов, а также подумать о парадной робе…
- Ну, с этим проблем нет, - подмигнула Чжоу, - на днях в новом рождественском каталоге я видела парочку, которые могут подойти и вам.
- Нет, нет, - замотала головой Дора, - моя мама слишком решительно настроена в этом вопросе. Никаких каталогов. У нее давно пылится старая пятидесятилетняя роба, в которой она сама выходила на торжественные мероприятия… Честь и достоинство семьи Дэвис. И все мои уговоры леприкону под хвост…
Элизабет вздохнула и тоже огляделась. При всем уважении к девчонкам, слушать про их причитания по поводу нарядов было просто невыносимо. Среди присутствующих было много незнакомых лиц, и даже пара шармбатонок, которые сидели с капризными кислыми физиономиями у стены и, наверное, тем самым отпугивали кавалеров, несмотря на всю силу вейловского обаяния.
- А между прочим, надо подумать и о паре, - вставила Кира, и Элизабет повернулась обратно. – Лично у меня уже все схвачено. Эрни, похоже, так боялся пойти один, что сделал мне предложение еще в ноябре.
- Ну, с Чжоу тоже все ясно, - подмигнула Дора, и все весело захихикали, заставив Чжоу покраснеть. Лишь Лиззи непонимающе посмотрела на девчонок.
- Да бросьте, - слабо отмахнулась Чжоу, однако, было видно, что подобные намеки ей нравятся. – Давайте я лучше принесу нам сливочного пива…
И она, вернув все-таки Элизабет ее свитки, которые все это время держала в руках, потерялась в толпе.
Элизабет вздохнула, бросив взгляд на пергамент. Похоже, это все надолго, она так хотела позаниматься… Побыстрей бы увидеть Седрика, поздравить и уйти…
- А мой братец, кстати, - продолжила Дора, явно не согласная с таким поворотом дел, - пригласил… кого бы вы думали?.. Эту шармбатонскую выскочку Флер Делакур.
- Правда? – наконец, Аннет очнулась от летаргического сна и тоже включилась в беседу. – И что она нашла в твоем нахальном братце? Французское воспитание требует более утонченного обхождения…
- Ой, брось, - усмехнулась Кира, - все это плюс нашей школе, нам надо больше проявлять интереса к иностранным гостям… Как Лиззи, например… Лизз, как там твой Лазар? Он уже пригласил тебя?
Элизабет уставилась на подругу, не понимая, шутит она или издевается. Находиться здесь и тратить свое драгоценное время на пустые разговоры ей хотелось все меньше и меньше. Вот если бы здесь был Седрик…
- Эй, Лиззи!
Она радостно оглянулась, облегченно вздохнув – отвечать Кире не пришлось. Как по волшебству, Седрик стоял за ее спиной и счастливо улыбался. Она незаметно кивнула ему в сторону сокурсниц, и как всегда поняв ее намек без слов, Сдерик подхватил ее под локоть, увлекая за собой в толпу:
- Извините девчонки, мне она нужнее…
Они миновали разговаривающих и смеющихся сокурсников, махавших Седрику каждый раз, как он появлялся рядом, и нашли укромное местечко в углу на небольшом диване, к удивлению, никем не занятом.
Элизабет села рядом с Седриком, какое-то время просто его рассматривая, а потом удовлетворенным тоном заключила:
- Ну что ж, можно сказать, из первого испытания ты вышел целым и невредимым.
- А кто-то в меня не верил, - хитро подмигнул он.
Элизабет почувствовала легкое раскаяние.
- Ох, Сед, прости, правда… Просто… я так переживала за тебя и вообще…
- Не надо Лизз, - взяв ее за руку произнес Седрик. – Я все понимаю. – Он был так близко, а улыбка такой открытой… Сейчас он казался просто потрясающе красивым – бравым героем, вернувшимся с войны. И как раньше Элизабет не замечала, что Седрик такой обаятельный и милый?.. Засмущавшись своих мыслей, она опустила взгляд, вдруг подумав, что все-таки не зря пришла сюда, и что курсовая и свитки, разумеется, смогут подождать… Казалось, они с Седриком вечность не сидели вот так рядом, глядя друг на друга, чтобы никто не мешал, и весь мир в этот момент принадлежал лишь им. Время замерло, и желтая гостиная, и отблески камина, что золотили волосы Седрика - все сейчас казалось родным и милым.
- Я рад, что ты пришла, - вдруг нарушил тишину Седрик, и Лизз тепло улыбнулась в ответ.
- На самом деле, - продолжил он, - я хотел тебе кое в чем признаться, - его голос неожиданно стал тихим и почти интимным, таким что у Лиззи забегали по спине мурашки. Она подалась вперед, затаив дыхание.
Вдруг все в этот момент показалось слишком значительным, буквально все, каждая секунда, каждая мелочь, и сам Седрик, глаза которого сейчас так сияли – то ли от выпитого, то ли от чего-то еще. Он, казалось, и правда, хотел признаться в чем-то сокровенном.
- Мне трудно так сразу признаться, потому что никогда раньше я не говорил никому ничего подобного… Но тебе я могу это сказать… Знаешь, Лизз… Мне кажется, я влюблен, - почти шепотом произнес он и внутри у Элизабет что-то сладко заныло. Что-то давно забытое и далекое, еще из детства, что-то, о чем она уже успела забыть, но что вдруг разом ожило. Она и хотела услышать поскорее продолжение, и боялась этого… Словно почувствовав, что подруга детства ловит почти каждое его слово, Седрик наклонился ближе, так, что его челка защекотала щеку, и Лиззи бросило в жар. - Я думаю, ты догадываешься, о ком идет речь?
Элизабет немного нетерпеливо кивнула – лишь бы он не останавливался, лишь бы поскорее сказал это.
- Мы знаем друг друга сто лет, - продолжил Седрик с широкой улыбкой, - и все это время я ходил рядом и даже не замечал, какая чудесная девушка живет бок о бок со мной. Невероятно! Разве мы могли подумать в детстве, что с нами может случится нечто подобное? Мерлин, я даже не представлял, что можно настолько заболеть другим человеком. – Он как-то слишком весело рассмеялся. И Элизабет широко улыбнулась в ответ, чувствуя, как ее переполняет беспричинная радость. Но внутри мелькнула далекая мысль, что именно этих слов, именно этой минуты она ждала с самого детства.
- У нас ведь столько общего, словно мы всю жизнь знаем друг друга… Это потрясающее чувство, - все больше распалялся Седрик, - и она, она тоже – потрясающая, правда?.. Самая замечательная девушка… такая живая… такая непосредственная…
Элизабет почувствовала, как внутри вдруг все похолодело. Непонимающим взглядом она уставилась на Седрика, не в силах ничего произнести.
- Я люблю в ней все, - продолжал он, уже не обращаясь ни к кому конкретно, - ее улыбку, походку… Наклон головы… То, как она теребит прядку волос или покусывает перо... Как смеется или сидит с учебником с серьезным лицом… Как играет в квиддич…
- Квиддич? – еле слышно спросила Лизз, найдя, наконец, свой голос.
«О ком ты?» - хотела было продолжить она, но не стала, проследив за взглядом Седрикка. Он не отрывал глаз от Чжоу Ченг, что была окружена компанией друзей и смеялась громче всех.
- Я думаю о ней – постоянно!. – не мог успокоиться Седрик, - когда иду на завтрак.. или на обед… или на ужин… или… делаю уроки…. Или играю в квиддитч.. или…
- Я поняла, поняла, – перебила Лиззи, – ты думаешь о ней постоянно, все ясно.
Он с чувством кивнул.
- Да. Как здорово, что ты меня понимаешь. Она... такая красивая… умная...
- Еще бы, она же из Ровенкло, - вставила Лизз.
На что Седрик улыбнулся еще шире – хотя шире, казалось, было невозможно:
- Точно. Я и забыл, что вы вместе учитесь… Ну скажи, ведь она, правда, чудесная!..
Элизабет вскинула на Седрика быстрый взгляд.
- Мне трудно судить, я как-то мало интересуюсь девушками…
Седрик усмехнулся и опустил взгляд на кружку эля перед собой. Они молчали. И Элизабет вдруг почувствовала странную горечь, поселившуюся внутри. Ей и раньше делали больно, но сейчас удар вышел особо ощутимым, словно ей дали под дых и разом перекрыли дыхание. Какая она дура! Мерлин, какая дура! И на что она надеялась?
Она вдруг невесело рассмеялась, но Седрик принял это за знак ее поддержки его чувствам и улыбнулся в ответ. Чувствуя себя просто отвратительно, Элизабет вгляделась в него, она еще никогда не видела Седрика таким. Мечтательная улыбка словно сгладила черты его лица, мягкий слегка затуманенный взгляд… Он думал о чем-то своем, пребывая в какой-то далекой, известной только ему стране. Они с Седриком всегда понимали друг друга с полувзгляда, стоило только сказать одно слово, и он уже знал, что она имела ввиду, они могли разговаривать до хрипоты, ничего не скрывая и не утаивая, и всегда мечтали вместе. Всегда. В этот раз он не взял ее с собой в свои грезы. И Элизабет вообще не была уверена, что хочет знать, о чем они. Впервые в жизни он казался ей каким-то чужим человеком, который невыносимо ее раздражал. В висках начало неприятно ныть. И она вдруг осознала, что не хочет сидеть с ним вот здесь, в этом полумраке и наблюдать эту его мечтательную влюбленность.
- Ты знаешь, - неожиданно продолжил он, не придавая значения ее долгому молчанию, - наверное, я давно все это чувствовал, но только сегодня смог понять. В тот самый момент, когда она подошла ко мне после испытания и сказала, что волновалась за меня. Словно я действительно был в большой опасности и мог умереть… но неожиданно оказался героем… и…
- Ну конечно, - фыркнула Лизз. – Разумеется… героем… Что за позерство, Седрик?..
Он удивленно посмотрел на нее, словно ища в лице подруги ответ, почему она неожиданно набросилась на него. Глаза его стали большими и полными непонимания, как у маленького ребенка, которому сначала протянули руку, а потом вдруг ударили.
Элизабет и сама хотела бы знать, почему так поступает, только времени думать об этом не было. Чувства кипели внутри, и она ощущала лишь глухую досаду. Все в этот момент невыносимо раздражало – и ярко-желтая гостиная Хаффльпафф, и тупые шуточки и смех сокурсников вокруг, и даже сам Седрик. Особенно Седрик, не отрывающий взгляда от Чжоу. А тема турнира как нельзя лучше подвернулась под руку – забытая и до сих пор вызывающая злость.
- Ведь и я, Седрик, я тоже беспокоилась о тебе, - горячо продолжала Лиззи, - когда отговаривала от участия в Турнире. О нет, ты специально ввязался в него, чтобы все бегали вокруг тебя и кричали, как ты рискуешь жизнью, писали о тебе в «Пророке», знакомились с тобой… Чтобы ты был героем, чтобы в глаза тебе с тревогой заглядывали девчонки…
- О чем ты, Лизз?.. Какая муха тебя укусила? Села на своего любимого конька?..- В лицо ему вдруг бросилась краска, губы искривились в злобную ироничную усмешку, которую, Элизабет никогда раньше не видела на его знакомом до последней черточки лице. – Что ты понимаешь, черт возьми? Ты-то сама чем живешь?.. Разве ты можешь понять это – эту свободу, этот дух соперничества, когда все затаив дыхание смотрят на тебя и ждут, когда ты победишь? В твоей серой будничной жизни есть нечто подобное? С твоими вечными книжками, библиотеками, курсовыми…Что значительного и интересного ты делаешь?..
Лиззи слушала, сжав зубы и изо всех сил стараясь не дать воли слезам. Руки ее впились до боли в свитки, что лежали на коленях, и она вдруг кинула на них многозначительный взгляд, с горечью подумав, что Седрик до сих пор не знает ни о шкатулке, ни медальоне, ни о обнаруженных ей пергаментах…
Она подняла к нему пылающее лицо:
- У меня в жизни есть кое-что интересное. И если тебе действительно, важно знать, чем я живу, тебе, возможно, стоило больше обращать внимания на мою жизнь. А если ты не видишь и не интересуешься ни чем, кроме своих турниров, квиддичей и любовных интрижек, то это не моя вина!
Не дожидаясь ответа, Элизабет вскочила и бросилась к выходу, успев, однако, поймать потрясенный взгляд Седрика.

***
Она все еще чувствовала неприятный осадок внутри и горький привкус во рту, когда добралась до гостиной. Да что там – осадок! Ей было больно!
Больно! Мерлин!
- Почему не стоит придавать важности сегодняшним огорчениям?.. – поинтересовалась птица-страж на входе.
- Завтра у тебя будут новые, - мрачно ответила Лизз, и дверь открылась.
Она мечтала лишь об одном, что в гостиной никого не будет.
И правда, тусклый свет камина, погрузивший все в полумрак, пустая комната… Элизабет рухнула в ближайшее кресло, но не в силах усидеть на месте, снова вскочила и заходила по комнате туда-сюда.
Черт возьми! Черт возьми!!!
Все сжималось внутри и металось из стороны в сторону, но слез все-таки не было. Лишь жгучая злость и ненависть. К Седрику, к себе самой за то, что не сумела сдержаться и наговорила ему лишнего, и – к Чжоу Ченг. Впервые Элизабет была способна так ненавидеть человека! Она вспоминала ее слащавую улыбку, ее жеманный смех с каким-то садистским наслаждением, зная, что все это доставляет ей лишнюю боль… И что, гоблин ее задери, Седрик нашел в этой бестолковой пустой девчонке?..
Элизабет вдруг безрадостно рассмеялась своим мыслям. Мерлин, как смешно и нелепо она, должно быть, сейчас выглядит! И какими детскими кажутся все эти недопонимания, обиды на Седрика… И вдруг откуда-то появившаяся Чжоу между ними. Откуда она вообще взялась?.. И почему именно теперь, когда ей так необходимо, чтобы Седрик был рядом?.. Когда столько лет они с Седриком не видели никого кроме друг друга!.. Она вдруг вспомнила брошенные ей в лицо его слова в гостиной Хаффльпафф, и сердце забилось в груди сильнее от непонимания и досады. Да о чем она вообще? Разве Седрик все это время относился к ней также трепетно, как она к нему? Разве он дорожил хоть немного их отношениями, если при первом же появлении на горизонте кого-то еще смог так быстро обо всем забыть? Да он вообще считает ее маленькой серой мышкой, в жизни у которой не может быть ни черта интересного – ни славы, ни поклонников, ни одной проклятой фотографии в «Пророке»!
Будь все это проклято! Новый приступ злости не дал ей продолжить рассуждения, не понимая, что делает, Лизз схватила подушку с кресла и начала по ней колотить изо всех сил. Она била ее до изнеможения, снова перекручивая все свои обиды и разочарования, а потом запустила тем, что еще осталось в стену напротив, чувствуя, к своему удивлению, небывалое облегчение.
Наконец, обессиленная, она рухнула в кресло, с удовлетворением оглядывая усыпанный перьями пол. Внутри воцарились странное умиротворение и абсолютная пустота. Сейчас она не чувствовала ничего – ни к Седрику, ни к Чжоу. Элизабет даже позволила себе такую роскошь, как улыбку.
- Ураган прошел? – неожиданный ироничный голос нарушил тишину гостиной Ровенкло.
Лизз резко повернулась.
- Бен?.. – не зная, плакать ей или смеяться, она таращилась на сокурсника, чья светловолосая голова показалась из-за спинки дивана. И как она умудрилась его не заметить сначала?..
- Это ты была причиной тайфуна? – как ни в чем не бывало продолжил Бредли. Глаза его открыто смелись над ней. – Я как раз думал воспользоваться моментом, пока все свалили на вечеринку к Седрику, и отдохнуть, как врываешься ты… И хотя это было довольно впечатляющее шоу, не думаю, что Филч будет в таком же восторге, когда узнает, что ты вытворяешь со школьным имуществом…
Элизабет лишь выдавила бледную улыбку в ответ:
- Если я помешала, приношу мои глубочайшие извинения, - не чувствуя себя, впрочем, ни сколько виноватой или смущенной. Равнодушие ко всему, что поселилось внутри нее, сейчас дало о себе знать. Даже странно, в любой другой день, она набросилась бы на Бена из-за того, что он оказался невольным свидетелем подобной сцены… Или просто не знала бы, куда себя деть от стыда. Но сейчас все это лишь казалось забавным, и только.
Она усмехнулась чуть шире:
- А вообще-то, я просто хотела заняться курсовой.
- Правда? – живо откликнулся Бен. – На тему «Как не дать у мереть себе от нервного срыва во времена душевного кризиса?»
Теперь Элизабет громко смеялась:
- Что-то вроде того.
Бен улыбнулся и пересел ближе к ней. Он ничего не сказал в ответ, лишь молча изучал ее лицо в отблеске камина странным взглядом. Веселость уже покинула его глаза, уступив место какому-то непонятному Элизабет выражению.
- Что случилось, Лизз? - Тихо и серьезно поинтересовался он, и Элизабет заерзала под его пристальным взглядом. – У тебя что-то стряслось?.. Кто-то тебя обидел?..
- Нет, - мотнула она головой, пряча взгляд. Она не хотела делиться с Беном событиями сегодняшнего дня, хотя ей почему-то было приятно его неожиданное беспокойство, - все хорошо, честно…
- Тогда почему ты не веселишься вместе со всеми? – парировал он, улыбаясь краешком губ, - приближенная к Чемпиону-Седрику? Разве он не собирает сегодня друзей отметить то, что он не погиб на поле боя?..
«Друзей, наверное, и собирает», - хотела, было, ответить Лиззи, но сдержалась, и лишь тяжело вздохнула, сразу ощутив, как она все-таки устала. Даже странно, в последнее время Элизабет частенько чувствовала необъяснимую усталость, словно делала в два раза больше, чем на самом деле, словно жила чьей-то еще жизнью, кроме своей собственной…
- Я уже говорила, я хотела заняться курсовой, - повернулась она к Бену и постаралась беспечно улыбнуться, хотя улыбка больше вышла вымученной. – А то, что я здесь устроила… ну с кем не бывает. Знаешь, учеба тоже требует стойкости и силой духа, и нервы иногда просто сдают…
Чувствуя, что Бен наблюдает за ней, не веря ни единому ее слову, она наклонилась, чтобы собрать разбросанные вокруг кресла свитки, переведенные Гермионой. Лизз даже не помнила, как швырнула их на пол, когда влетела в комнату. Молча, она достала книги и положила на небольшой стол рядом. Настроения разбираться со свитками совершенно не было. Хотя пару часов назад она не могла ни о чем другом думать… Даже о том, пострадает ли Седрик в поединке против дракона… М-да, Седрик… Воображение тут же услужливо подкинуло ей картинки, как он сейчас наверное, развлекается и даже не вспоминает об их ссоре, как он счастлив в кругу сокурсников, как держит за руку Чжоу, а та улыбается… Она зажмурилась. Хватит!..
- Лиззи, - Бен встревожено коснулся ее руки, и Элизабет моментально распахнула глаза. – С тобой точно все в порядке?
Его глаза были так близко и в них читалась такая искренняя тревога за нее…
Элизабет чуть подалась назад:
- Да, да… Все прекрасно, все отлично, разве ты не видишь? Просто много задали на завтра, - тихо пробормотала она, - Астрономия, Зелья, Трансфигурация… Да еще Руны…
- Руны? – вдруг удивился Бен. – Я думал, ты не ходишь на них…
- Мне пришлось. Для моей курсовой. Надо кое-что перевести, одни древние документы.
- Правда?.. – в голосе Бена прозвучал неподдельный интерес, и Элизабет вскинула взгляд, чувствуя, что сболтнула лишнее.
- Вот эти?.. – Он потянулся к свиткам и поднес один из них к глазам, вглядываясь в рунические записи. – Мерлиновы штаны! – Бен придвинулся поближе к Элизабет, глаза его блестели. - Где ты их нашла?!.. Это же настоящий артефакт! И что, ты понимаешь все, что здесь написано?..
- Нет, не совсем… - нехотя ответила она, благодаря про себя небеса, что Бен еще не взял почитать перевод Гермионы и сейчас попросту не понимает, что держит в руках на самом деле.
- Твоя курсовая об Основателях, кажется, да? – вдруг спросил он, и Элизабет стало не по себе. Откуда он так много про нее знает?
Она неуверенно кивнула и осторожно потянула пергамент из его рук с нервной полуулыбкой:
- Там, где я его взяла, с меня взяли обещание, что я никому больше его не дам, он слишком ветхий…
- Брось, Лизз! – воскликнул Бен, тем не менее отдавая свиток. – Ну что я с ним сделаю, в самом деле. Я ни разу не видел ничего подобного. И вообще, все эти тайны прошлого… Ну, расскажи мне, что ты раскопала, - он легонько толкнул ее в плечо, совсем по-дружески.
И Элизабет вдруг почувствовала растущий комок в горле. Точно также всегда делал и Седрик. Раньше. Когда-то давно. Седрик, который так и не заинтересовался ее историей о найденной шкатулке в таинственной комнате. Он даже не спрашивал ее больше о том, как движется ее курсовая. Он не был в курсе о том, что она хочет изучать Руны, или что торчит в библиотеке, пытаясь найти все подробности о жизни Ровены… Он даже не догадывается, чем она живет последнее время…
Она перевела взгляд на Бена, такого близкого сейчас, такого открытого и искреннего. И жаждущего услышать все о том, что беспокоило и ее саму.
И на какой-то совершенно безумный миг ей действительно захотелось все ему рассказать. Возможно, потому что нашелся кто-то, кто хочет ее выслушать, а возможно, просто назло Седрику – что-то такое, что она могла доверить лишь ему как близкому другу, она с легкостью может рассказать и просто сокурснику… О шкатулке, свитках, медальоне, торговце в Хогсмиде, о ее странных снах…
- Лизз… - тихонько позвал Бен, чувствуя, что она погрузилась в свои мысли.
Лиззи подняла взгляд, встрепенувшись, наваждение прошло.
- Прости, наверное, лучше будет в другой раз, - она поспешно начала сбирать пергаменты и книжки, и поднялась, - мне нужно позаниматься.
И не добавив больше ни слова, взбежала вверх по лестнице в комнату девочек, чувствуя взгляд Бена позади.
Нет, она все сделала правильно. Это же Бен Бредли! Какого понимания можно от него ожидать? Какие секреты можно ему доверить? Если на следующий день об этом будет гудеть вся школа…
Она прикрыла дверь за собой, входя в погруженную в полумрак спальню.
Пять кроватей были аккуратно заправлены, дожидаясь хозяек, но сегодня, видимо они все вернутся заполночь после вечеринки Седрика…
Что ж, подумала Лизз, пытаясь заглушить растущую горечь внутри, и хорошо, что их нет, хорошо, что она в полном одиночестве, так даже лучше… Можно спокойно все обдумать и изучить переводы Грейнджер…
Она присела на свою кровать, шепнув Люмус палочке, и раскрыла книгу, в которую хотела заглянуть все состязание – «Догадки и гипотезы. Основатели».
Потребовалось пара минут, чтобы она смогла настроиться на нужный лад – мысли все время возвращались к произошедшим сегодня событиям, но все-таки Элизабет пролистнула пару страниц и заставила себя открыть главу, где проводились гербы и символы основателей. И вгляделась получше. Так и есть – напротив имени Ровены Ровенкло был изображен небольшой синий орел, вскинувший крылья. Орел, которого она уже видела однажды – на своем медальоне, а теперь и на пергаменте, исписанном рунами.
Лиззи поднесла свиток к глазам, потрогав пальцами неброский рисунок орла. Именно этот пергамент перевела для нее Гермиона. Неужели все это рукописи самой Ровенкло?.. Неужели руны оставила ее рука?.. Неприглядный рисунок внизу листа намекал именно на это.
Все непрошенные мысли и сегодняшние обиды моментально вылетели из головы. Мир, словно полоска света в темноте, сфокусировался лишь на единственно важном для нее сейчас.
Чувствуя, как у нее холодеют и чуть трясутся руки, Элизабет нашла среди остальных свитков перевод, и принялась читать, не веря себе:

«Приветствую вас, мой незабвенный друг Ондатже!
Надеюсь, вы еще не забыли свою Ровену?..
Ох, Матис, каждый раз, собираясь написать письмо, я не знаю, с чего же мне начать. А в последнее время не только письма, но и любые размышления неизменно склоняются к меланхолии. Возможно, во всем виновата осень (легче всего обвинить именно ее), а возможно, я все больше вспоминаю о вас. Ведь по сути, это моя первая осень, когда вас нет рядом, и некому развлекать меня беседами поутру на прогулках. Хотя прогулки сейчас небезопасны, но, тем не менее, я по-прежнему объезжаю окрестности, чем привожу сэра Годрика в немалое беспокойство.
Не знаю, порадуют ли вас подобные воспоминания, но совсем недавно я снова приезжала на то самое место, которое однажды вы показали мне – к камням, где древние друиды проводили свои ритуалы. Мне кажется, что совсем скоро я все-таки пойму их предназначение, потому как у меня появилась неожиданная подсказка. Не корите меня, но пока я не могу вам сообщить всех деталей.
Вот если бы вы были рядом. Однако, это невозможно, и я прекрасно понимаю, что прежних дней не вернуть. И того мира, что был раньше – тоже.
С каждым днем мне кажется, что я теряю что-то ценное, оставляя это в прошлом. И неуловимо меняюсь, и вместе со мной меняется окружающий мир, а детали, что напоминали мне о прежнем – навсегда стираются. И иногда мне кажется, что прошлого не существовало вовсе. Что не было вас, не было того времени и тех разговоров, и даже меня – той прежней – тоже не было…
Такое состояние приходит, когда ты вдруг осознаешь, что уже не вернешься назад. Не вернется то время беззаботности и легкости, то ощущение, что завтра новый день принесет тебе что-то совершенно необычное, что те люди, с которыми ты сросся душой и жизнью, уже не будут с тобой, как бы ты не вымаливал этого у всевышнего… Кто-то назвал бы это взрослением или способностью трезво мыслить и осознанно и зрело смотреть на вещи… И я не имею ничего против того, чтобы избавиться от детской наивности и грез и видеть вещи такими, какие они есть. Но только почему-то каждый раз, когда воспоминания о тех ушедших днях приходят ко мне, внутри что-то болезненно сжимается…
Нет, мой милый Матис! Вы, должно быть, от души сейчас смеетесь над всем этим. Смейтесь, я пойму. Я и сама хотела бы улыбнуться подобному бреду и сказать, что это, возможно, слишком нарочито и даже как-то «по-взрослому» неправдоподобно.
Не верьте моей меланхолии. Наверное, я просто скучаю по вам. Развлечений у нас совсем мало, сэр Годрик пропадает на собраниях в Дувре, Хельга вся в заботах о доме. И я предоставлена сама себе.
Впрочем, совсем недавно я познакомилась с нашим новым соседом с восточной стороны от Римской дороги – он приехал в свите норманн, что не может радовать, и по всем правилам я должна презирать подобных ему людей, только мы, как это ни странно, наоборот сблизились и теперь постоянно занимаемся магическими экспериментами.
В следующий раз обещаю написать о них поподробнее. Только при одном условии. Что вы ответите мне как можно скорее, и разгоните мою странную осеннюю тоску.
Всегда ваш преданный друг,
Леди Р. Р.»

…Ровена пририсовала изображение небольшого орла рядом с подписью, и закончив письмо, еще раз быстро пробежалась по строчкам. Затем удовлетворенно кивнула, запечатала пергамент и привязала к лапке покорно ждущего орла, которого приручила для нее Хельга.
Она отпустила птицу, тут же взмывшую в небо, понаблюдала за ней некоторое время с поднятой к небу головой, а затем вскочила в седло. Ее, должно быть, давно уже ждали.
И правда, стоило ей вывернуть на их излюбленную опушку, как она тут же обнаружила Салазара, уже сидевшего у ручья. Солнце сверкало в его волосах и дарило странные искорки его темным глазам. Ровена спешилась и, ведя за собой Афелиата, подошла ближе, но вдруг неожиданно замерла на месте, наблюдая за Слизерином. Он сидел у ручья, в тени дерева, и изучал очередной древний фолиант. Занятый своими мыслями и не замечающий ее, сейчас почему-то он показался очень красивым и загадочным. Странно, усмехнулась она, сбрасывая наваждение, а ведь раньше она никогда не обращала внимания на подобные глупости, никогда не замечала вообще, привлекателен ли он.
Салазар резко поднял голову, услышав ее шаги, и сама не зная почему, она смутилась своей мысли и побоялась заговорить первой. Лишь кивнула в знак приветствия. И Салазар ответил ей тем же.
Они молча шли в лесной тишине, и Ровена обдумывала, как лучше сказать ему то, что она собиралась. Ведь положа руку на сердце, она пригласила его лишь по одной причине. Она боялась, боялась за него, и хотела предупредить. Вчера на вечернем собрании волшебники точно определились, когда они выступают. Готовилось восстание, маглы в лице эрла Леофвина обещали помочь. Осталось лишь скопить оружие и обучить молодых бойцов, чем и занимался в последнее время сэр Годрик на заднем дворе своего дома под прикрытием защитных чар от лишних глаз.
Ровена смотрела на них, и сердце начинало биться учащеннее. На этот раз это не были пустые разговоры, недовольство или угрозы. Все было серьезно и по-настоящему. Саксы готовятся к бою, они хотят выступить против угнетателей – и маглы, и волшебники. И Ровена, несмотря на то, что ждала этого дня и мечтала точно также поскорее вступить в битву, чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно сейчас, когда шла рядом с Салазаром Слизерином по осеннему лесу, сквозь деревья которого так жизнерадостно играло солнце. Ведь в первую очередь пострадает именно он и подобные ему. Те, кому Вильгельм подарил земли в непосредственной близости от саксов. Те, кто угнетал местных жителей, грабил и забирал сыновей в армию. Ей было плевать на остальных, они получат по заслугам, но Салазар… Не в силах объяснить себе это Ровена, старалась не думать, почему ей так хочется спасти его. Она обдумывала пути, как лучше предупредить его, как попросить уехать отсюда как можно скорее, не называя причин… Ведь она не могла сказать ему всего, не могла предать еще и своих близких… Мерлин, оказаться в подобном двойственном положении, она бы не пожелала никому.
- Вы так задумчивы, - нарушил ее мысли Салазар, и Ровена обернулась к нему. – Что терзает вашу прелестную голову с утра? День слишком прекрасен, чтобы думать о чем-то серьезном. Не хмурьтесь, вашему светлому лицу это совершенно не идет.
Ровена невольно улыбнулась в ответ.
- Вы хитрец, Салазар. Решили отвлечь меня лестью? Что ж, я сделаю вид, что вам это удалось… Что нового вы поведаете мне сегодня? Может, что-нибудь из новостей про его Величество Норманнского Герцога Вильгельма? – шутливо продолжала она, но в голове крутилась мысль, что информация, чем сейчас занят Ублюдок-Герцог, им бы пригодилась. В последнее время до них доходили лишь слухи, что Вильгельм не появится здесь в ближайшие месяцы, и это было на руку.
Похоже, Салазар как-то почувствовал ее мысли, промелькнувшие, должно быть, во взгляде Ровены, и неожиданно посерьезнел:
- Я не вправе рассказывать вам нечто подобное, - отрезал он. И чуть мягче добавил: - При всем моем уважении к вам, леди. Давайте забудем о политике и о том, что мы принадлежим к несколько разным мирам.
Ровена нервно вздохнула. Если Салазар так умело перевел тему подальше от политических дел, то как ей теперь предупредить его?.. Она не может рассказать ему все, как есть.
- И вообще, - продолжил он нарочито беззаботно, - предлагаю вам просто порадоваться сегодняшнему дню, оставив все ненужные тревоги позади, и…
Он неожиданно замолчал и замер на месте, глядя под ноги. Ровена резко остановилась рядом, чуть дернув поводья Афелиата, которого вела под уздцы позади – тот недовольно фыркнул. Ровена проследила за взглядом Салазара, пытаясь понять, что он мог такого увидеть в высокой траве… И тут же вскрикнула и отвернулась, не в силах заставить себя посмотреть вниз еще раз.
Заросли скрывали наспех спрятанное распластавшееся тело молодого мужчины, который без сомнения был мертв. Глаза его, широко распахнутые, устремили остекленевший взгляд в небо, на потрескавшихся губах засохла кровавая пена. Это не мог быть дикий зверь – на груди мертвого были видны уже запекшиеся следы от кинжала или ножа. Одет убитый был в форму норманнского шерифа – одного из тех, которые сравнительно недавно начали собирать налоги в Кенте и усмирять местных жителей.
Тут же у нее в сознании всплыло воспоминание о недавних разговорах на совете волшебников, когда сэр Роберт подбивал остальных начать расправу над захватчиками как можно скорее. Но не так, не из-за спины, по одиночке в лесу. Волшебники Альбиона хотели выступить в открытом сопротивлении, собрать армию… Такое убийство было недостойно их…
- Вы гадаете, кто же это мог сделать, - прозвучал рядом с ней спокойный голос Салазара Слизерина. – Могу предположить, что это сделали местные крестьяне. – Он помолчал и добавил: – Или сами норманнские воины, которые что-то не поделили. Честно признаться, иногда они напоминают свору диких голодных собак и грызут друг другу глотки из-за любого клочка земли.
Он кинул равнодушный взгляд на мертвого и хотел, было, продолжить путь, но Ровена вскинула на него взгляд:
- И что же, вы оставите его так?.. Чтобы его тело разлагалось на солнце?.. А вдруг его ищут родные?..
- Какая чуткая забота о норманнском захватчике, - усмехнулся Слизерин. – Разве не вы так яростно кричали, что ненавидите все, что связано с норманнами и нормандским двором?
Ровене нечего было ответить. Даже себе она не смогла бы объяснить это. Да, она ненавидела чужаков настолько, что эта ненависть, кажется, уже просочилась в ее кровь и текла в венах, словно яд, от которого невозможно излечиться. Но вид убитого вызвал в ней сострадание - вместе с отвращением.
Между тем, Салазар поднял над головой палочку и выпустил в небо нечто ярко-белое, взвившееся ослепительной полосой, похожей на змею. Заступник – поняла Ровена, - чтобы дать знать о найденном теле норманнским волшебникам.
Она поморщилась и медленно пошла прочь, ведя Афелиата шагом за собой, Слизерин последовал за ней. Вид распростертого тела все еще стоял перед глазами, и воображение тут же дорисовало отвратительный тошнотворный запах разлагающейся плоти. Ровену слегка замутило. Она искоса посмотрела на спутника. Салазар был спокоен, чересчур спокоен, словно ничего не произошло. И Заступника, должно быть, он выпустил лишь потому, что Ровена упрекнула его в безразличии.
- Я бы не стал так волноваться на вашем месте, - словно прочитав ее мысли, заговорил Слизерин. – Ведь это норманнский подданный, как я уже говорил, и потом… он магл.
- Да, - тут же насторожилась Ровена. Резко остановившись, она обернулась к Салазару: - Магл, но и человек тоже. Что это должно означать в вашем понимании?
Салазар лишь снисходительно посмотрел на нее и коротко бросил:
- Маглом меньше, маглом больше.
Ровена ахнула про себя такому ответу.
- Я бы не советовала вам так относиться к маглам, - сдержанно произнесла она. Тут же всплыла мысль, что она ехала на эту встречу с одной целью – предупредить Салазара об опасности. Она глубоко вдохнула и произнесла: - На вашем месте... я бы вообще убралась из этих мест на какое-то время… Для вашей же безопасности.
Невольно она вспомнила герцога Ондатже, который, словно следуя ее совету, давно покинул здешние края. Хотя ему ничего не угрожало. Или угрожало?.. Ровена отогнала непрошенные мысли – при чем здесь вообще герцог?..
- Почему же вы так настаиваете на моем отъезде?.. – Салазар приподнял одну бровь, в глазах его была насмешка.
- Я… я не могу вам сказать. – Вдруг засмущалась Ровена. – Но найденный нами убитый норманнский шериф лучшее предупреждение о том, что здесь становится опасно для таких волшебников как вы…
- Неужели? Что же вы имеете ввиду, говоря о «таких волшебниках как я»?.. – сейчас его глаза открыто смеялись над ней. Ровена досадливо дернула плечом оттого, что он не принимал ее усилий. Если он не хочет ее помощи или не понимает своего шаткого положения, то она не станет ничего больше предпринимать. – Неужели маглы планируют нападать на норманнских колдунов?.. Вы действительно полагаете, что эти крестьянские тупицы способны…
- Вы настолько небрежны к маглам, сэр, - тут же вскипела она, стараясь все же сохранять ледяной тон, - не боитесь ли вы, что недооцениваете их?.. Этот народ требует уважения к себе, как и всякий проживающий на этой земле. И потом, маглов намного больше, чем волшебников. Когда-нибудь они могут объединиться в армию и дать достойный отпор таким, как вы.
Эта мысль, казалось, заставила его задуматься. Чуть помолчав, Слизерин произнес, глядя на Ровену сверху вниз с высокомерной кривой усмешкой:
- Как похвально, леди Ровена! Вы достойная ученица Годрика Гриффиндора. Он так старательно вкладывал в вашу прелестную головку знания, но как я вижу, в ней закрепилось лишь одно - как любить и ублажать маглов. Не боитесь с такими взглядами стать одной из них?.. И запачкаться так же, как маглолюбитель сэр Гриффиндор?..
Рука Ровены машинально выхватила палочку, нацелив на противника. Ровена даже не успела осознать, что делает. Да она и не хотела ничего осознавать, впервые ей диктовал не разум, а задетые чувства и вскипающий гнев.
- Ступефай! – выкрикнула она, но Слизерин, похоже, был готов к подобному выпаду и уже успел поставить блок. Заклинание Ровены отзеркалило от невидимого щита и она пригнулась, чтобы ее не задело. Афелиат нервно зафыркал, испуганно глядя на вспыхнувшую дуэль.
- Глациус! – попыталась Ровена опять. И опять удивилась себе – какая-то неведомая сила внутри нее толкала снова и снова произносить боевые заклинания, чтобы, наконец, повергнуть противника. Впервые изнутри ее жег такой гнев, что Ровене хотелось убить.
- Верминкулюс! – остервенело вновь крикнула она. Глаза ее полыхали ненавистью, губы сжались в плотную резкую линию.
Салазар не ожидавший, похоже, такого напора, в который раз поставил защитные чары. Но казалось, гнев Ровены передался и ему.
- Вы никогда не задумывались, леди, что такое маглы? – зло поинтересовался он, бледные пальцы сжимали палочку. – Вас с детства приучили любить их, и вы уже даже и не осознаете, что существует жизнь и без них, есть возможность избавиться от них – для своего же блага!
Ровена старалась не слушать.
- Диффиндо! – произнесла она в свою очередь.
Но Салазар ловко увернулся.
- Маглы, что захватили когда-то землю волшебников и расплодились как кролики, - продолжал Салазар, словно выплевывая слова,- они только и мечтают избавиться от нас! Они как болезнь, как грязь на теле, что мешает и отравляет все вокруг себя.
- Импедимента! – снова крикнула Ровена, стараясь не обращать внимания на то, что так сладко пел Слизерин. Он лишь специально заговаривал ее, но она не собиралась останавливаться. Сама стычка распаляла ее все больше. Тут же ей вспомнилось все, что так раздражало в Салазаре Слизерине: его вечные снисходительные усмешки, ледяной тон, самовлюбленное тщеславие, отношение к остальным как ничтожествам, особенно к маглам... А как он отзывался о ее наставнике - сэре Гриффиндоре?.. Как он вообще посмел упоминать его имя?..
- Репелло маглетум!
- Фините! Кардожиа! – защитился Салазар и подошел чуть ближе. - Одумайтесь, Ровена! Ради чего мы сейчас воюем? Ради жалкой горстки маглов? Что они для вас сделали? Разве могут они помочь вам в трудную минуту? Разве их пониманию доступно все то, чем владеете вы? В их глазах вы лишь сумасшедшая, опасная сумасшедшая, которую следует убить при первой же возможности!
Нет, нет, она не станет слушать!
- Пульсус!
- Протего! Тригулус!
Казалось, дуэль никогда не кончится. Двое волшебников одинаково хорошо знали боевую магию. Ровена почувствовала, что силы наисходе. Пот струился со лба, дышать становилось все труднее.
- Ступефай, – она собрала все силы, - Ступефай! Ступефай! Ступефай!!!
- Протего! Вальпуро!
- Экспеллиармус!!!
Два одновременно выпущенных заклинания столкнулись и отрекошетили с такой силой, что Ровену отбросило назад на несколько метров. Резко вскрикнув, она приземлилась на землю, чувствуя, как под ребра впился придорожный сук. Какое-то время она не могла вдохнуть и напряженно замерла не в силах пошевелиться. Но спустя мгновение оцепенение сменилось ноющей болью. Ровена закашлялась, сделав глубокий вдох.
- Я прошу прощения за подобный выпад, - прозвучал рядом голос Салазара. Ровена подняла на него взгляд, в очередной раз удивляясь его способности бесшумно оказываться рядом. Лицо его было бледным и встревоженным, что и удивило и рассмешило ее одновременно – слишком непохоже на вечно самодовольного и безразличного ко всему Слизерина.
Но в этот раз, похоже, ее высокородному знакомому было не все равно.
Глаза его впились в ее лицо, словно проверяя, все ли с ней в порядке. Он подал Ровене руку, в другой руке он сжимал ее палочку вместе с его собственной.
- Позвольте, она некоторое время будет у меня, - спокойно произнес Салазар, заметив ее взгляд, - иначе вы снова накинетесь на меня, - усмехнулся он.
Но Ровена, проигнорировав его руку, поднялась сама, кипя негодованием. В этот раз, мелькнула злая мысль, ему просто повезло, но в следующий – победа обязательно останется за ней.

***
Спустя некоторое время они уже сидели в тени большого ветвистого дерева, привязав Афелиата неподалеку от ручья. Вид у обоих волшебников был растрепанный, подавленный и бледный.
Они сидели в тишине, тяжело дыша. Говорить совершенно не хотелось, и Ровена, упрямо поджав губы, сохраняла молчание и лишь изредка кидала сердитые взгляды в сторону Слизерина. Но Салазар (что ее ужасно выводило из себя) делал вид, что не замечает этого. Он словно и вовсе забыл о ее существовании и задумчиво смотрел на перекатывающуюся воду в ручье.
Ровена не знала, сколько времени они вот так просидели, и уже успела успокоится и даже удивиться про себя их неожиданно вспыхнувшей ссоре, когда Салазар, наконец, произнес:
- Они убили мою мать. И сестру. Маглы.
Его слова словно повисли в звенящей тишине. И изумленная Ровена не знала, можно ли ее нарушить, да и слова сейчас было слишком трудно подобрать. Она лишь резко обернулась к нему и впилась взглядом в бледное лицо.
- Я, конечно, мог бы сказать, - продолжил Салазар тихо, словно делая над собой усилие, - что наш род древний и чистокровный, и поэтому мы стараемся держаться подальше от всего, что связано с маглами. Лишь потому, что мы с самых истоков не хотим пачкаться. Но дело совсем в другом.
Он замолчал, будто не хотел рассказывать, и Ровена удержала себя от расспросов. Она лишь слегка коснулась его холодной руки, пытаясь поддержать, и Салазар неожиданно вздрогнул от ее прикосновения. Затем усмехнулся самому себе, и продолжил, не глядя на нее:
- Их убили, как ведьм. Обвинили в засухе и море скота. В тех краях... откуда я родом… к волшебству относятся несколько иначе. Маглы знают о волшебниках и прибегают к их помощи, в каком-то смысле они даже ценят магию, понимают всю ее значимость, но если им что-то не по нраву, волшебники всегда оказываются крайними. Над ними учиняются жестокие расправы. Причем волшебники принимают такой оборот дела и даже не хотят постоять за себя. Я не мог это выносить. С самого детства я мечтал поставить этих выскочек на место.
Ровена заглянула ему в лицо, Салазар кипел негодованием. Губы сжались в резкую горькую линию, на щеках выступил едва заметный румянец. Он уставился в одну точку, словно погрузившись в прошлое, где он снова и снова переживал события детства. Неосознанно его пальцы переплелись с пальцами Ровены и крепко сжали ее руку.
- Это случилось ночью, - почти шепотом продолжил он, - мы проснулись от огней их факелов в окнах. И даже не успели ничего сообразить, как эти нелюди уже вломились к нам в дом. Словно зная, они сразу отобрали у родителей волшебные палочки, а затем выволокли сестру и мать во двор, где уже набилась целая толпа магловских зевак… Этих жалких… идиотов, которые настолько тупы, что готовы уничтожать все, что не доступно их узкому сознанию. Этих убийц… Они раздели мать с сестрой до гола, связав руки, и… стали смеяться над ними и бросать в них камни… Потом толпа подхватила их, измученных и оплеванных, и понесла к высокой куче собранного хвороста… кто-то поднес факел к веткам, все кричали, смеялись и улюлюкали, так что я почти не слышал криков матери и сестры… Но зато видел их расширившиеся от ужаса глаза… Видел слезы на щеках сестренки и прокусанные до крови губы матери… Я смотрел как вкопанный и не даже не додумался как-то помочь им, а потом меня дернул в сторону отец и, подхватив на руки, понесся прочь, как какой-то воришка, как последний трус… Возможно, он не хотел, чтобы я видел все это, но и мешать им он тоже не стал. Он просто… убежал. Оставив свою жену и ребенка на растерзание этим животным… - горло неожиданно сжало, и голос сорвался, но помолчав секунду, Салазар снова заговорил, и Ровена заворожено слушала, не в силах вымолвить ни слова, лишь продолжая держать его за руку: - Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами: мать и сестра в огне, толпа этих ублюдков… И лицо матери, которая смотрела нам вслед, тянула к нам руки и звала… Я все оглядывался назад, пока мы бежали, не понимая, почему мы не остались, почему не помогли, почему должны скрыться… Разумеется, потом они заметили бы и нас и убили бы не задумываясь. Так всегда происходит, сначала они обращают внимание на ведьм, а уже потом на колдунов… Но тогда… Я был слишком мал и слишком впечатлителен. И факт, что отец сбежал, спасая свою шкуру, долго мучил меня. С тех пор мы отдалились друг от друга и просто существовали рядом, нас ничего не связывало. Хотя он заботился о моем воспитании и обучении, но всегда оставался человеком, предавшим мою мать…
Слизерин замолчал, переводя дыхание. И повисшая тишина давила на них обоих. Ровена мучительно подумала, что должна сейчас хоть что-то произнести, но на ум ничего не приходило – она никогда не умела успокаивать людей. Все, что она могла сказать – о том, что все это в прошлом и лучше сейчас простить и отпустить то, что было, – все это казалось каким-то нелепым и неестественным по сравнению с тем, что она услышала. Вызванные ее живым воображением картинки все крутились и крутились у нее перед глазами, заставляя сердце сжиматься, и в душе она горячо согласилась с Салазаром, что, возможно, маглы достойны самой страшной кары с его стороны... Хотя внутренний голос тут же добавил, что маглы бывают разными, и она знала очень многих из них – совершенно доброжелательных…
Увлекшись собственными рассуждениями, она вдруг вспомнила о том, что так ничего и не произнесла, и обернулась к Салазару.
- Я… очень сожалею, - наконец нашла она свой голос, коря себя за глупо звучащую фразу, но Салазар лишь усмехнулся:
- Не надо, Ровена, не выдавливайте из себя слова сочувствия. Я рассказал вам все это не для того, чтобы вы жалели меня. А для того, чтобы объяснить свое отношение к маглам.
Однако в его взгляде ей почудилось разочарование, словно говорившее, что он вывернул перед ней душу наизнанку, а она не смогла это оценить, и все на что оказалась способна – это произнести «я сожалею»…
Ровена неожиданно прервала цепочку раздумий. Свитки?.. Она потянулась к сумке, что висела на плече поверх ее охотничьего костюма. Поискав что-то некоторое время, подняла голову к Слизерину:
- Знаете, Салазар, возможно, я не смогу найти слова в ответ на ваш рассказ, однако несмотря на это, я сочувствую вам всем сердцем… И хочу, чтобы прошлое больше не огорчало вас. И похоже, у меня есть кое-что, что сможет вернуть вам хорошее настроение и отвлечет вас.
Тот лишь удивленно приподнял брови в вопросительном жесте. И Ровена позволила себе улыбнуться, и поднялась на ноги:
- Я обещаю, что вас это заинтересует. Пойдемте, здесь недалеко.


***
- …подумать только! - Салазар восхищенно созерцал выложенный камнями круг. – Я столько раз проезжал мимо этого места и даже не обращал внимания…
Он склонился над одним из камней и провел рукой по выдавленным письменам. – Язык Огам?.. Значит, это принадлежало друидам? – обернулся он к Ровене. И та кивнула, подойдя ближе. Пока они шли сюда, она успела рассказать Салазару краткую предысторию этого места и даже дать поизучать свитки.
И вот сейчас Слизерин никак не мог поверить в существование подобного. Он осторожно касался кончиками пальцев камней, неосознанно обводя выдавленные в них черточки и точки.
Украдкой Ровена наблюдала за этим зрелищем и удивлялась все больше – сейчас умелый зрелый волшебник Салазар Слизерин выглядел словно ребенок-сластена, нашедший банку кленового сиропа втайне от родителей. Губы его растянулись в широкую восхищенную улыбку, дыхание участилось, глаза блестели и жадно впитывали взглядом увиденное – камни, надписи и свитки, что он крепко сжимал в руках… Такого Слизерина ей доводилось видеть крайне редко.
- И что, - наконец, обернулся он к Ровене, - ваша знакомая все это время скрывала такой ценный подарок?.. И неужели она была воспитанницей друидов?.. В это слишком сложно поверить, учитывая тот факт, что сама она не представляет из себя ровным счетом ничего и живет тихой уединенной жизнью, не пользуясь драгоценными знаниями… Ведь каких высот она могла бы достичь, если бы целиком изучила подобную магию, могла бы стать величайшей колдуньей своего времени, учитывая, что подобной древней магией теперь практически не владеет никто…
Прозвучавшие в голосе Салазара завистливые нотки, заставили ее подумать, что скорее всего, именно о такой возможности давно мечтал и Салазар, и будь он на месте Хельги, никогда не упустил бы свой шанс…
Но в ответ Ровена лишь безразлично пожала плечом:
- Хельга, как оказалось, скрывает в себе не один секрет. Multum in parvo. Кто знает, что будет в будущем…
Салазар не ответил, погруженный в изучение свитков. Между бровей у него появилась напряженная задумчивая морщинка. Постояв в тишине какое-то время, Ровена подошла к нему.
- И что, - нетерпеливо поинтересовалась она, тоже заглядывая в пергамент, - вы понимаете эту письменность, можете, сказать, о чем здесь идет речь?..
Слизерин поколебался с ответом и произнес, не отрывая взгляда от свитков:
- Нет. Точнее… не все, - в глазах его промелькнула странная тень то ли досады, то ли чего-то еще, словно он знал что-то, но не хотел делиться этим с ней, по крайней мере, пока. – Я буду признателен вам, леди, - наконец, поднял голову он, - если вы дадите мне несколько минут тишины, чтобы разобраться во всем самому…
Ровена лишь уязвлено-безразлично пожала плечом и отошла в сторону, сев под деревом, у которого был привязан Афелиат, на небольшой выступ.
Она уже сотни раз пожалела, что привела сюда Салазара Слизерина и показала это укромное место ему. Место, о котором, на ее памяти, знали лишь немногие – она, Хельга и Матис Ондатже.
Сейчас ее посетило странное чувство двойственности, ведь когда-то дорогу сюда ей показал герцог валлонский, точно также как и сама она показала ее Салазару…
Воспоминания вдруг разом нахлынули на нее, и волна ностальгии захватила ее целиком. Как наяву – так же ярко и правдоподобно – ей сейчас вспомнился тот день, когда они приехали сюда вместе с герцогом. И точно так же, как и сейчас с Салазаром, они склонялись над надписями, пытаясь их разобрать… И как Матис осторожно брал ее за руку, а она робела, словно девчонка! Да что там, она и была девчонкой! Неуверенной и трясущейся от страха при мысли, что такой важный человек как герцог валлонский может быть влюблен в нее! В душе Ровена рассмеялась про себя, вспомнив, как она перепугалась тогда признаний герцога – больше, чем норманнского отряда, несущегося от них в паре миль…
Она усмехнулась. Странно, что она вспомнила о герцоге именно теперь, когда они были здесь вместе с Салазаром. Она подняла задумчивый взгляд на спутника, мысленно, сама не зная почему, сравнивая его с герцогом Ондатже. Салазар не имел той мягкой утонченности, что были у герцога, какого-то элегантного шарма с ироничной мягкой полуулыбкой, которая сразу располагала к себе. Наоборот, высокий и статный, с резкими чертами лица, Слизерин с первых минут встречи показался ей высокомерным и даже тщеславным, гордящимся своим высокородным происхождением, … К такому человеку не каждый мог подойти. Однако Ровене было уютно рядом с ним, она чувствовала себя свободно даже для ссор и споров, в которые довольно часто перетекали их беседы, она не боялась смело высказываться о своих суждениях, не боялась быть с Салазаром самой собой… Надо признать, иногда она вела себя с ним даже слишком дерзко, будто он специально подталкивал ее к этому, будто ему нравилось такое ее поведение…
И как разнились эти их отношения с ее прошлыми отношениями с герцогом! Хотя, возможно, она была слишком юной тогда при Ондатже, боясь сделать или произнести что-то не так и выглядеть смешной в его глазах. Если бы он был здесь сейчас, возможно, она бы вела себя иначе. И возможно, он непременно гордился бы ей. И смог оценить ее достижения, ее новые открытия и успехи, сделанные на пару с Салазаром…
Она снова подняла взгляд на Слизерина, сидящего в паре шагов от нее, сосредоточенного и не замечающего ничего вокруг. И невольно улыбнулась. Из всех его ипостасей, ей больше всего нравилось видеть его именно таким – погруженным в работу, с книгой или фолиантом, или сосредоточенно произносящим заклинания над котлом и взмахивающего волшебной палочкой – изящно, искусно, со знанием дела, с талантом мастера…
Лицо его тогда становилось одухотворенным и озарялось каким-то волшебным внутренним светом…
Салазар, словно чувствуя ее впившийся взгляд, неожиданно поднял голову, и Ровена резко отвела глаза, вдруг засмущавшись, как нашкодившая девчонка. Сердце ее почему-то бешено застучало у самого горла.
И вдруг что-то совершенно неуловимо изменилось, это место наполнилось странной атмосферой, от которой по спине забегали мурашки, оттого, что все это происходит именно с ней, оттого, что она находится именно здесь и сейчас, рядом с ним – с Салазаром… И с почти рассевающимися воспоминаниями о герцоге…
- Салазар… - тихо позвала она, сама удивляясь тому, что делает.
Она лишь находила странную гармонию в том, как звучит его имя, и ей хотелось произносить его еще и еще… Начинаясь так сладко, так певуче, это имя напоследок неизбежно выплескивало жесткую силу и мощь. Только сейчас Ровена смогла почувствовать это.
Он вскинул взгляд, и Ровена вздрогнула. Мгновение стало кристально-чистым и острым, как алмаз, и внутри ее все замерло.
Его вопрошающий взгляд, точеные черты лица, тонкие руки… На мгновение она представила, как эти руки прикасаются к ней, к ее волосам, лицу… Как бы она хотела запомнить его таким в лучах закатного солнца… навсегда…
- Вы что-то хотели, Ровена? – тихо и серьезно спросил он, и Ровена почувствовала, как внутри все затрепетало. Мерлин, святые небеса! О чем она думает?.. Как она может так рассуждать? Как вообще смеет оставаться с мужчиной – пусть и знакомым – наедине в лесу в сумерках?.. И почему она не подумала об этом раньше? Да о чем она вообще думала!
- Нет, - мотнула она головой, чувствуя себя невероятно глупо. – Нет, простите… Мне… мне, похоже, пора…
Неожиданно ее окатила волна смятения, и она болезненно-остро захотела оказаться дома, закрыться у себя в комнате или забраться в кресло в библиотеке, лишь бы просто остаться в одиночестве и прийти в себя. Успокоиться и обо всем хорошенько подумать… Или… В спешке она коснулась недавних рассуждений, и та же горячая волна вновь окатила ее с ног до головы. В своих бушующих мыслях, вихрем носившихся в голове, она ничего уже не замечала. Проходили секунды, а она все переживала эту бурю, случившуюся в ее душе. Она совершенно не замечала происходящее вокруг, все уже было неважно…
- Вам нехорошо? – встревожено поинтересовался Салазар, словно чувствуя ее состояние, и подошел ближе, но Ровена вскочила на ноги, пряча взгляд.
- Нет, нет, все хорошо, все в порядке, - забормотала она, отвернувшись к Афелиату и поправляя его сбрую, лишь бы только чем-то занять руки, - просто… скоро стемнеет, и… я думаю, мне пора возвращаться.
- Меня будут искать и беспокоиться, - коротко бросила она, решительно отвязала поводья и вспрыгнула в седло, сама удивляясь своей поспешности.
Но Салазар, чуть помедлив, положил свою руку поверх ее, сжимающей поводья, и Ровена ощутимо вздрогнула.
- Ровена, - полуудивленено-полуиспуганно спросил он, - с вами точно все в порядке?..
- Более чем, - кивнула та, пытаясь сохранять самообладание, однако щеки ее запылали. – Позвольте мои свитки, - протянула она руку.
- Что?.. – теперь Салазар точно был удивлен и испуган. – О чем вы?
- Свитки Хельги, что я вам дала поизучать, - повторила Ровена немного резко и раздраженно. – Они мои. И я хочу их получить назад.
Она и сама не знала, что вызвало ее досаду – то, что она никак не может, наконец, покинуть это место или то, что Салазар так старательно ее не понимает. Наконец, он протянул ей пергамент с полным непониманием происходящего.
- Благодарю, - кивнула Ровена, глядя на собеседника сверху вниз. Афелиат уже начал нервно топтаться на месте, и она чуть сжала ему бока, побуждая к шагу. – Спасибо за вечер, Салазар, - кинула она через плечо, - не обессудьте, но мне действительно пора.
И, не расслышав его ответа, но чувствуя его взгляд, прожигающий спину и заставляющий ее лицо пылать сильнее, пустила Афелиата бегом сквозь густые осенние заросли.


1.Habeat sibi - Держи про себя (лат.)
2.Multum in рarvо - Многое в малом (лат.)

Предыдущая главаСледующая глава