XIV. Интерлюдия. Timeo Danaos et dona ferentes

Бельгия, 1070 г.
Замок герцога Онтадже.


...Зал для трапез насквозь продували сквозняки. Высокие потолки и каменные стены с великолепными гобеленами хоть и вызывали восхищение, но все же больше заставляли кутаться в дорожную мантию. Даже разожженный герцогом камин с помощью Инсендио нисколько не спасал.
- Ради Мерлина, прости, друг мой, что так долго не давал о себе знать, - голос Онтадже раздавался гулким эхом над уставленным яствами столом, глядя на который Годрик успел задуматься, что в Англии они себе давно не позволяли так роскошно обедать. - В последнее время голова моя забита различными делами и расчетами, как лучше сохранить имущество - норманны удвоили налог и здесь во Фламандии. Ты только вообрази! Я, высокородный волшебник, с титулом и древней родословной, должен подчиняться каким-то выскочкам без прошлого и, надо полагать, без будущего. Иногда это переходит все границы…
Онтадже помолчал, а потом с досадой махнул рукой:
- Впрочем, давай оставим это. Ты ведь приехал ко мне поделиться своими бедами, а не выслушивать мои причитания.
Годрик кивнул. Хотя у него успела мелькнуть мысль, что и он сам в последнее время озабочен налогами и нормандскими сборщиками податей.
- Я понимаю, сейчас всем нам не просто, в такие времена…
Матис бледно улыбнулся. Что-то в его лице заставляло Годрика обеспокоиться. Он не видел друга около двух лет, с тех пор, как они вместе были захвачены нашествием нормандцев, и не то чтобы он слишком изменился, нет, все они не становятся моложе с годами, но что-то в его фигуре вызывало сочувствие - то ли эти едва заметные морщины усталости и круги под глазами, то ли то, как он зябко и беспомощно кутался в свою мантию… словно перед Годриком сидел не, как выразился сам Онтадже, высокородный волшебник, а обычный простой человек, уставший от постоянных забот.
Годрик усмехнулся про себя - эти фламандцы… Такие изнеженные и избалованные. Любая неприятность выводит их из строя. Интересно, что бы случилось, если бы нормандцы атаковали их — они не смогли бы отбить ни одну атаку, да что там скрывать даже Матис Онтадже не обладал крепкой хваткой в бою - Годрик мог поклясться своей бородой.
– Еще вина, Годрик?
И не дожидаясь ответа, Матис махнул палочкой — тяжелый кувшин с неясным узором по горловине подлетел и наклонился к кубку Годрика. В замке Онтадже вся посуда была из серебра и золота, отметил про себя Годрик. И честно признаться, он чувствовал себя здесь не в своей тарелке — в непривычной и совсем не нужной на его взгляд роскоши. Высокие потолки, лепнины, гобелены и богатые витражи слишком отличались от привычного ему жилища — пусть немного темного и тесноватого, но зато крепкого и хорошо защищенного.
- Годрик, так что привело тебя ко мне? - вопрос герцога вывел Гриффиндора из задумчивости.
- Мне нужна твоя помощь, Онтадже. Помощь, на которую я рассчитываю. И мне не к кому обратиться, кроме тебя. Потому что только ты сможешь понять и оценить всю важность событий.
Он помолчал, кашлянул в бороду, размышляя, как лучше все объяснить, а затем понизив голос, добавил:
- Мои соотечественники готовят восстание против нормандского бастарда.
- Против короля Вильгельма? - Матис приподнял бровь, единственный признак его удивления.
Гриффиндор кивнул и вгляделся в друга. Неудобная тишина заполнила трапезную. Герцог опустил взгляд в свой кубок, а затем обеспокоенно взглянул в ответ:
- Я знал, что это может случиться, Годрик, но не думал, что ты дашь свое согласие на участие в этом. Ты хоть подумал, какие последствия тебя могут ожидать в случае провала?..
- Да, да, конечно, - нетерпеливо перебил Годрик, - я знаю, высылка из страны…
- Высылка из страны - самое лучшее, что может случиться, - жестко перебил Онтадже, - тебя могут бросить в подземелья, пытать, могут сжечь на костре… Но даже если тебя это и не пугает, подумай о том, что они могут сделать с твоей семьей…
Горик усмехнулся. «Семьей…» - с помощью этого слово Матис ловко обошел стороной щекотливую тему. С тех пор как он только встретился с Онтадже, у герцога во взгляде не исчезал немой вопрос - он словно жег его изнутри, но Матис никак не решался спросить.
- Ты имеешь ввиду Ровену? - Годрик сам наконец-то озвучил мысли Онтадже. И герцог быстро опустил взгляд.
- Да. Мне кажется, тебе стоит подумать и о ней, Годрик. Не стоит впутывать ее.
На что Гриффиндор лишь громко рассмеялся:
- Ну тогда поезжай к этой неугомонной бестии и сам убеди ее не лезть в это дело! Ты бы видел, как загораются ее глаза, когда волшебники на Совете начинают обсуждать план восстания! Ей нравится участвовать во всем этом, у нее душа воина и она жаждет победы.
- Поверить не могу, что ты допускаешь ее к собраниям Совета волшебников...
Герцог покачал головой. - Я не смею сомневаться в ее способностях, и даже в том, что если за дело берется она, то вы бесспорно выиграите эту схватку, но, Годрик... Годрик, одумайся! Такая хрупкая красота, такая наивность и юность... Ты должен оберегать ее, а не давать ей в руки меч!
Герцог встал, прошелся, выглянул в окно. Годрик видел, как его съедает изнутри беспокойство.
- Ты до сих пор вспоминаешь о ней? - осторожно поинтересовался он, и Матис резко обернулся:
- Что?.. Я... конечно, я помню о ней, читаю ее письма... Ты и сам знаешь, какой она мне близкий друг и как я ценю это. И как я беспокоюсь о ней. И как надеюсь, что мы еще встретимся.
Гриффиндор пристально вгляделся в друга.
- Ты зря беспокоишься. Мысли о ней мешают тебе жить, Матис, - заметил он с не присущей ему проницательностью, что удивило самого герцога. - Тебе лучше перестать думать об этом, и даже не вести никаких переписок, ты же и сам знаешь не хуже меня, что время лечит раны. Ты просто не даешь им затянуться.
Онтадже как-то странно дернул плечом и отвернулся к окну, голос его был отстранен:
- Давай вернемся к делам, Годрик. Ты приехал ко мне с просьбой о поддержке? Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?
Гриффиндор вздохнул. Онтадже, Онтадже... Иногда он был резок, иногда ироничен, н внутри у него скрывалось чувствительное сердце. Годрик подошел и встал рядом с герцогом, так же уставившись в окно сквозь разноцветный витраж.
- Мне нужны союзники, друг мой. Нас слишком мало, чтобы противостоять норманнам. Альбион полностью захвачен ими, они следят за каждым шагом, особенно за волшебниками. Я думаю, нам стоит найти союзников в других странах. Может, найдутся влиятельные волшебники, которые помогут нам дать отпор.
Герцог молчал. Какое-то время он размышлял, неосознанно теребя край гобелена на стене. Затем повернулся к другу:
- Не могу тебе ничего обещать, Годрик, но думаю, я смогу попытаться найти кого-то. Мне стоит поговорить с епископском. Он может как-то подтянуть силы церкви, но сам понимаешь, в чужую войну никто не станет ввязываться без собственной выгоды.
Годрик кивнул:
- Я понимаю, но Фламандия сама ни раз страдала от норманнской жестокости и подлости. На месте жителей вашей страны я бы желал только одного — отомстить.
Онтадже кинул удивленный взгляд:
- Не ожидал от тебя такого расчета и такой ненависти к врагу. Что ж, будем надеяться, что все удастся. Хочу, чтобы ты знал, что я не одобряю этой затеи, но всегда готов оказать тебе помощь, потому что…
Закончить свою мысль герцогу не дал звук распахнувшихся дверей. На пороге стоял щуплый домовой эльф:
- К вам гости, мастер. Господин говорит он ваш давний друг.
- И кто это? - непонимающе уставился на эльфа Онтадже.
- Господин представился как сэр Слизерин, мастер.
Лицо герцога осветилось улыбкой.
- Правда?.. Конечно, пригласи его.
Онтадже обернулся к Годрику:
- Ты удачно заглянул ко мне. Я буду рад представить тебе моего друга. Он принадлежит нормандским кругам, но тем не менее, он отличился при дворе Фламандии в свое время, чем заслужил мое уважение. Даже епископ проявил к нему благосклонность, закрыв глаза на его родословную. Знал бы ты его отца - Сцезаро Слизерина. Неужели ты не слышал об их роде, Годрик?
Гриффиндор лишь мотнул головой, пытаясь напрячь память. Фамилия была ему, кажется, знакома, но очень смутно:
- Так как этот род принадлежит нормандцам, я мало обращал на него внимания.
- Не совсем так, - покачал головой Онтадже, взмахнув палочкой в сторону кувшина, чтобы разлить вино по кубкам. - На самом деле, как мне известно, род Слизерин начинается где-то в Сицилии. Нормандцы успели побыть и на ее берегах, еще до того как обратили свои хищные взгляды на Фламандию и Саксонию. Сцезаро и его отец были одними из самых почитаемых сицилийских волшебников. Но при нашествии норманн не стали защищать свою страну, а примкнули к врагу, уж не знаю, что им там пообещали за это. И в итоге, вернулись вместе с нормандцами в наши края, оставив родину. Что, впрочем, не вызывает удивления - хорошее отношение к их роду там, я полагаю, было утеряно после их предательства. Я даже слышал, что жену и дочь Сцезаро предали костру...
- И ты водишь дружбу с подобными людьми, готовыми предать при первой возможности? - Гриффиндор в удивлении смотрел на Онтадже.
- Ты не понимаешь, друг мой, - легко улыбнулся Матис, - это история рода Сцезаро в частности. Салазар Слизерин отличается от своего отца. Внутри него есть скрытое благородство, как и во всех знатных волшебниках. Возможно, поэтому у них часто возникают разногласия с отцом, который не может похвастать такими же положительными качествами. Отец ненавидит сына, особенно после того, как Салазар оставил его на два года.
Матис отпил вина и пояснил:
- Салазар Слизерин лишь недавно вернулся в наши края. Два года назад он внезапно исчез, не сказав ничего собственному отцу, чем вызвал его гнев. Никто не знает причин его отъезда, и я полагаю, он поделиться ими со мной… А вот и он, кстати… - Матис махнул рукой в сторону дверей, и Годрик обернулся.
На пороге стоял высокий статный мужчина, богато одетый, с надменным выражением во всей своей фигуре. Капюшон дорожного плаща наполовину скрывал его лицо, но черты его, которые Годрик успел увидеть, показались отталкивающими.
- Сэр Гриффиндор, - официально обратился к Годрику герцог, - разрешите вам представить моего давнего друга Салазара Слизерина.
Незнакомец коротко кивнул. Прошел в комнату и сел за стол, даже не пожав руки Онтадже. Все в его движениях было полно скрытой силы и какой-то упругой грации.
- Рад видеть тебя, Матис, - сухо поприветствовал он друга.
Гриффиндор, как ни старался, не мог оторвать взгляда от нового знакомого. Он еще ни разу не общался с нормандцем в дружеской обстановке, после нашествия на Альбион. Многие саксы рисовали себе их грубыми, неотесанными дикарями и выскочками. Но в пришедшем господине не было и намека на это — он был сдержан, хорошо одет, его речь и жесты говорили, что он умел вести беседу на уровне высокопоставленных лиц, и вообще он обладал несомненной тайной харизмой — притягивающей, но и отталкивающей одновременно. Слизерин искоса взглянул на Гриффиндора и, как тому показалось, усмехнулся уголком губ. Годрик поймал себя на том, что неотрывно рассматривает норманна.
- У меня к тебе дела, Матис, - заговорил Слизерин.- Я не был у тебя очень давно, за что прошу извинить меня, так как около двух лет находился в совсем других краях. И я бы с удовольствием поделился бы с тобой и твоим другом подробностями путешествия, если бы не то дело, ради которого я заглянул к тебе. Могу я поговорить с тобой наедине, если конечно достопочтенный сэр Гриффиндор позволит, - кивнул он в сторону Годрика.
Гриффиндор тут же вскочил с места, обрадованный возможностью откланяться. Что-то в новом знакомом вызывало неприязнь — то ли манера держаться, то ли голос - тихий и как будто таящий угрозу - словно у нападающей змеи.
- Разумеется, господа, - кивнул Годрик, - я и сам хотел проститься с вами, так как чересчур употребляю гостеприимством моего друга.
Он подошел к Онтадже и обнял его на прощанье.
- Спасибо тебе за прием, береги себя. И подумай над нашим с тобой делом, ради которого я здесь оказался.
Матис ответил серьезным взглядом.
- Можешь положиться на меня
Годрик кивнул в знак прощания Слизерину, мечтая поскорее оказаться за пределами этой комнаты, но все-таки обернулся на пороге.
- И еще, Матис… Я так и не решился сказать тебе кое-что по поводу своей воспитанницы. У меня новость, касательно Ровены. Она... вышла замуж.
Онтадже вскинул взгляд. Как и Слизерин. Что удивило Гриффиндора - оба они сидели с одинаковыми выражениями на лицах. С тревогой и еще каким-то странным чувством в глубине глаз. Но у Годрика не было времени задаваться вопросом, чтобы это могло значить.
- Постарайся о ней забыть, - добавил он и вышел, не сказав больше ни слова.
Он закрыл за собой дверь и начал спускаться по огромной лестнице, слушая своими гулкие шаги, а перед глазами все еще стояло это выражение и взгляд на лице Матиса - как будто разом умерли все его надежды, как будто кто-то взял и подстрелил парящую птицу, и теперь она никогда больше не сможет летать.
Внутри у Годрика росло чувство вины. Он солгал своему другу. Но солгал во благо. Солгал, чтобы тот жил спокойно и не терзал себя понапрасну… Было ли это правильным?.. Учитывая, сколько боли читалось в его взгляде. И во взгляде его нормандского друга - этого Слизерина.
Годрик мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Нет, разумеется, это ему показалось. По лицу этого господина вообще было сложно что-либо понять. Замкнутый, высокомерный и неприятный человек.
Домовой эльф распахнул перед Годриком входную дверь, пожелав удачной дороги мастеру Гриффиндору. Карета без лошадей ожидала у массивных подъемных ворот. Замок Онтадже весь был укреплен подобными вещами - ворота, башни по краям, высокие стены. Что заставило Годрика задуматься о том, как хорошо защищен Матис. Он умеет позаботиться о себе. Всегда умел. Сможет и сейчас. Все правильно, так всем будет лучше - и Ровене, и Онтадже…
Залезая в карету, Годрик постарался улыбнуться. Ровена. Ровена ждала его в Англии. Он даже и не думал, что может так соскучиться по ней.
Карета уже, было, тронулась с места, когда от ворот послышались далекие окрики.
Домовой эльф спотыкаясь на своих долговязых ногах и теряясь в клубах дорожной пыли, кое-как смог догнать карету Гриффиндора. Задыхаясь и не в силах сказать ничего внятного, он лишь сунул в руку Годрику пергамент, бормоча:
- Мастер… Сли…Слизерин… велел передать…
Годрик кивнул, и эльф исчез. Карета тронулась снова. А пергамент все так же был зажат в руке. Неприятное предчувствие растекалось внутри, и Годрик все не решался его развернуть. Не нравится ему этот норманнский новоиспеченный знакомый…
Не в силах больше бороться с ощущением тревоги, Грифиндор все-таки развернул записку. Аккуратный острый почерк словно впивался в пергамент:

«… Сэр Гриффиндор, был непомерно счастлив познакомится с вами, учитывая, как много мне приходилось слышать о вас, как в Англии, так и за ее пределами. Прошу извинить меня за мою сдержанность при нашем знакомстве. Несмотря ни на что, я надеюсь его продолжить, и прошу вас не отказать мне навестить вас по прибытии в Англию. Что-то подсказывает мне, что мы можем оказать друг другу немалую помощь.

Преданный вам, С.С.

P.S. - И кстати, не беспокойтесь, я не скажу никому о том, что вы солгали нашему общему другу герцогу о леди Ровене».


*Timeo Danaos et dona ferentes - Бойся данайцев, дары приносящих (лат.)

Предыдущая главаСледующая глава