Глава 3. Sapiens gui prospisit

Sapiens gui prospisit - Мудр тот, кто предвидит

С того самого момента, как ровенкловцы более-менее втянулись в учебу, дни понеслись, как скоростная метла. Оглядываясь назад, Элизабет порой не могла даже точно вспомнить все события – их было так много, и все это так контрастировало с ее домашней жизнью, что первую неделю она ходила, ощущая себя гостьей из другого мира.
Пятый курс, как все и предсказывали, оказался гораздо сложнее всех предыдущих. Не успев обрадоваться до странности свободному расписанию, когда между занятиями были часовые перерывы, или уроки шли только до обеда, пятикурсники получили такой заряд домашних заданий, что стало ясно – ни о каком отдыхе не может быть и речи. МакГонагал, Флитвик, Снейп – все твердили одно и то же: нужно усиленно готовиться, чтобы сдать СОВ, нужно забыть обо всем остальном, но как же тут забудешь? И хотя студенты Ревенкло гордились своей исполнительностью и ответственностью, даже у них все шло далеко не так гладко, как хотелось бы. Элизабет, и так не в ладах с зельями, в этом семестре совсем съехала, за что получила уже несколько дополнительных заданий и хорошую порцию язвительных комментариев, и второе для нее было еще хуже, чем первое. Выходить с урока зельеварения с глазами на мокром месте теперь стало почти что привычкой. Еще хуже дело обстояло с Защитой от Темных Искусств.
Первый урок по Защите у пятикурсников из Ровенкло прошел в первую пятницу учебного года, поэтому за неделю они довольно наслушались самых противоречивых мнений о новом преподавателе, и совершенно не знали, к чему быть готовыми. Ходили слухи, что в понедельник перед обедом профессор Грюм превратил какого-то слизеринца в хорька, и, хотя Элизабет в это не верила, она волновалась вместе со всеми. Но урок превзошел все самые смелые фантазии - одно только то, что профессор Грюм без колебаний применил непростительные проклятья, позволило Элизабет сделать вывод: тут все будет очень не просто. Она была не из тех людей, которые умеют правильно себя преподнести и легко понравиться преподавателю, так что уже на следующих занятиях она убедилась: Грюм, если и чем отличается от Снейпа, так только тем, что относится чуть менее предвзято. Но все же, каждый раз подходя к дубовой двери с надписью «Класс Защиты от Темных Искусств», Элизабет испытывала легкую тревогу, и напряжение изрядно мешало ей на занятиях. Тем не менее, Грюм снискал уважение большинства учеников, и о нем в гостиной Ревенкло отзывались по большей части положительно, хотя и с явно меньшим восторгом, чем в гостиной Гриффиндора.
Почти все время, оставленное на дополнительные занятия, Элизабет вместе с другими девушками из Ревенкло проводила в библиотеке. Утешало только то, что погода и не думала исправляться: по утрам студенты по-прежнему просыпались под стук барабанящего в окна дождя, потолок в Большом Зале уже который день был затянут мрачными тучами, а в классах даже днем зажигали свет – было так пасмурно и темно, что студенты частенько путали ингридиеты зелий или не могли разглядеть, что написано на доске. Уроки Астрономии так и вовсе отменили, до улучшения погоды. Зато профессор Стебль и не думала щадить своих учеников – и в дождь, и в слякоть студенты, стараясь обходить особенно глубокие лужи, гуськом тянулись к теплицам. Вопреки страхам Элизабет, ползучим плющом они так и не занялись: с самого первого занятия профессор Стебль приобщила их к бобунтюберам – противным на вид растениям, гной которых обладал лечебным действием. Судя по разговорам, выдавливанием гноя из пузырей на стеблях этих растений сейчас занимались все студенты с первого по пятый курс.
Настоящей головной болью для всего курса стала курсовая. По всем предметам им раздали листовки с перечнем возможных тем – оставалось лишь выбрать понравившуюся. Но даже в этих условиях студенты хватались за головы: многие не тяготели к какому-то одному предмету, мечась между несколькими сразу. К октябрю ученики, которые до сих пор не выбрали тему, начали слегка паниковать. Элизабет, внимательно прочитав все листочки, пришла к выводу, что совет Седрика насчет любимого числа вовсе не так уж и безрассуден.
Как-то поздним вечером Элизабет сидела в гостиной, домучивая свой дневник сновидений для Трелони. Она как раз вспоминала, что же ей снилось прошлой ночью, невидящим взглядом глядя на выведенное число «двенадцатое октября», когда в кресло напротив устало опустилась Кира.
-О, привет, - Элизабет подняла голову. В гостиной уже никого не было. Через незадернутые шторы из-за тучи виднелся краешек луны. Девушка потянулась, - Который час?
-Полвторого, - зевнула Кира, с ногами забираясь в кресло, - Я тут вспомнила: я взяла у Бена конспект для тебя.
Элизабет бросила взгляд на потрепанную тетрадь. Несколько дней назад она окончательно решила писать курсовую по истории магии на тему основателей, и почти сразу же обнаружила, что где-то посеяла свои лекции за прошлый год – они как раз проходили становление школы.
-Спасибо, - она взяла из рук девушки тетрадь, и механически перелистала, отметив, что над этим почерком придется посидеть, - Ты откуда так поздно?
-Свидание, - вяло улыбнулась Кира, снова подавив зевок. Тон, которым она это произнесла, был более чем обыденным, - Эрни МакМиллан вчера пригласил, вот я и подумала, почему бы не сходить… Надоело все это. Учеба, учеба…
Элизабет незаметно бросила на нее полный удивления взгляд.
-Эрни?..
-Да, с четвертого курса Хаффлпафа. Не знаешь его? – Элизабет отрицательно покачала головой, - Вроде бы, он ничего. Впрочем, слегка зануден, ну да ладно. Пойду-ка я спать.
Элизабет проводила ее взглядом, и задумчиво уставилась на догорающие угли в камине.

На следующее утро Элизабет долго лежала в кровати, свернувшись калачиком и глядя на лучи солнца, проглядывающие сквозь низкие тучи. В спальне было пусто и холодно, и вставать совершенно не хотелось. Ее грела немного та мысль, что сегодня выходной и ей не нужно бежать на занятия, не нужно записывать лекции или сидеть в библиотеке. Так почему бы не использовать этот редкий шанс и не проваляться до обеда в кровати. Совсем как дома.
Но впереди, устало подумалось ей, еще целый год этих учебных будней, и совсем маленьких почти незаметных выходных. Хотя, возможно, Тремудрый Турнир, что запланирован на этот год, немного скрасит их рабочую атмосферу. Она слегка нахмурилась, мысли о Тремудром Турнире никогда ее не радовали. Безотчетное беспокойство заворочалось внутри. И почему-то вспомнилось лицо Седрика, тогда в полумраке, когда они обсуждали турнир в их первый вечер в Хогвартсе...
Она бросила взгляд за окно, пытаясь переключиться на что-то другое. Погода не радовала, но на сегодня был запланирован поход в Хогсмид. Седрик, наверное, ждет ее, и все-таки лучше заставить себя подняться.

Седрик, как она и предполагала, ждал ее в холле, в стороне от общей толчеи. Они стали в очередь, дожидаясь, когда Филч разберется впереди с какой-то студенткой, замышлявшей вынести из замка библиотечную книгу.
Элизабет была рада возможности пообщаться с Седриком хотя бы сегодня. Последнее время они редко виделись из-за его дел старосты, из-за ее уроков. Их редкие встречи на пятом этаже весь сентябрь были для Элизабет оазисом уюта в нескончаемой школьной суматохе. И оттого, что выбраться туда им обоим стоило большого труда, встречи эти становились только ценнее.
- Ума не приложу, зачем нам повторять манящие чары, если мы убили на них полсеместра на четвертом курсе, - говорила Элизабет, когда они неспеша шагали к Хогсмиду. К обеду тучи рассеялись и, хотя погода оставалась по-прежнему хмурой, стало заметно теплее. Ветер растрепал ее волосы, которые были распущены по случаю выхода на прогулку.
- Ну, к экзамену видимо повторяете, - Седрик пожал плечами, - Флитвик и нас, по-моему, ими мучил. Наверно, его любимая тема.
Некоторое время они шли молча. Воздух был приятно свежим после вчерашнего дождя, и Элизабет, щурясь от проглянувшего солнца, не могла надышаться. И хорошо было идти рядом с лучшим другом, и хорошо было просто молчать, и не думать об уроках, и весело было шуршать осенними листьями. А впереди – целый день рядом с ним, сливочное пиво в Трех Метлах, и, может быть, ночные посиделки на подоконнике… Седрик искоса глянул на блуждающую на ее лице улыбку.
-Что?
-Ничего, - Элизабет хмыкнула, - просто подумала, что жизнь прекрасна.
Она повернулась взглянуть на него:
-Что-то ты не выглядишь счастливым. Что-то случилось?
Он снова пожал плечами, опустив взгляд.
-Проблемы с трансфигурацией, - неохотно сказал он, - Мы начали проходить Чары восстановления к ЖАБА. МакГонагалл точно с ума сошла – она нас заваливает домашними заданиями, и все равно никто ничего не понимает в ее объяснениях, и…
-И у тебя ничего не выходит, - продолжила Элизабет.
Он посмотрел в ее хитрые глаза.
-Я этого не говорил.
Элизабет с деланным равнодушием пожала плечами и с улыбочкой на лице отвернулась. Седрик задержал на ней свой взгляд, но промолчал.

В Хогсмиде было людно и весело. Они вдвоем обошли почти всю деревню в поискх Алана и Нейла – двое приятелей Седрика, как назло, куда-то запропастились, и Седрик, в конце концов, махнув на них рукой, сказал, что теперь он в полном распоряжении Элизабет до самого вечера.
Они зашли в Сладкое Королевство, в Зонко, и даже побродили по книжному магазину, но через десять минут Седрик оттащил Элизабет от полки с историческими романами:
- Пойдем отсюда. Как-то неуютно я себя чувствую среди всей этой бумаги.
А ближе к обеду решили заглянуть в Три Метлы. У Элизабет от долгой хотьбы по магазинам гудели ноги, и она с удовольствием уселась за столик у стены, пока Седрик пошел к барной стойке. Три Метлы гудели, словно потревоженный улей: то и дело звякал дверной колокольчик, когда открывались двери, хотя, казалось, еще больше людей трактир вместить не может – почти все столики были заняты. То и дело раздавались взрывы смеха, а пару раз и настоящие взрывы – кое-кому не терпелось опробовать новые приобретения из Зонко.
За столиком неподалеку сидел Кевин Энтвистле, что-то возбужденно рассказывая своей подружке – Берти Чамберс, охотнику команды Ревенкло. У стены Мораг МакДугал, старший брат Изабель и пренеприятный тип, хохотал над чем-то вместе с компанией ревенкловцев – среди них Элизабет заметила Эдди Кормайкла, и, конечно же, Бена Бредли, и поспешила отвернуться. Она оглянулась в надежде обнаружить здесь Алана и Нейла, и ее взгляд наткнулся на одинокую фигурку Чжоу, сидящую за столиком чуть дальше. Элизабет удивилась – очень редко можно было увидеть Чжоу без сопровождения ее подружек.
Седрик отвлек ее от разглядывания здешней публики, поставив перед ней банку сливочного пива и несколько пирожных.
-Я столько не съем, - заявила Элизабет. Седрик хмыкнул, опускаясь на стул перед ней.
-Наедайся, - сказал он, откусывая большой кусок от ягодного эклера, - А то, глядишь, скоро наши эльфы еще перестанут готовить…
-Почему это? – Элизабет кинула на него заинтересованный взгляд и принялась за пирожное, - Алан все-таки нашел вход в кухню?
-Если бы. Ты не слышала? – Седрик отхлебнул сливочного пива и откинулся на стуле, - Гермиона Грейнджер сегодня с утра приставала к нашим первокурсникам с просьбой купить какие-то там значки. Нейл утверждает, что на них было написано «Гавнэ», но ты же знаешь Нейла, - Элизабет прыснула, расплескав сливочное пиво, и Седрик продолжил, - Она борется за права эльфов. Хочет предоставить им свободу.
-Но это же глупо, - Элизабет покачала головой, - Никакой эльф в здравом уме не захочет свободы. Это все равно что… переделать их заново. Чтобы они согласились. Ей это не под силу. И вообще, она мне не нравится, - резюмировала девушка, а Седрик неопределенно хмыкнул.
- Не знаю насчет эльфов. Может, это не так уж и глупо.
Когда все пирожные были съедены, Элизабет вдруг вспомнила, что забыла зайти в «Волшебный карандаш». Седрик до последнего отнекивался, не желая покидать Три Метлы, и в конце концов, условились на том, что Элизабет сходит одна, а он подождет ее здесь.
Направляясь по главной улице Хогсмида в сторону неприметного магазина, Элизабет мрачно размышляла о том, что Седрик явно не в настроении. Была ли тому причиной трансфигурация или что-то другое, она не могла с уверенностью утверждать.
Да и вообще их отношения с Седриком заметно видоизменялись. С одной стороны, они больше не были детьми, когда могли препираться до полусмерти или ссориться из-за ерунды, и сейчас их разговоры стали более серьезными и интересными, но с другой стороны той абсолютной открытости, что была тогда – в далекие детские годы – той полной доверчивости все-таки уже не было. По крайней мере внешней. У каждого появились свои дела, свои секреты. Они могли не говорить друг другу чего-нибудь, однако, в глубине души надеялись, что один обязательно догадается про себя, о чем молчит другой.
Проведя замечательные полчаса в волшебном магазинчике в окружении всевозможных холстов и красок, Элизабет вышла с чувством выполненного долга и набитыми пакетами. В прошлом году она ходила на кружок по рисованию, но потом, по настоянию мамы, бросила. Ей часто этого не хватало, хотя и времени сейчас, кроме подготовки к СОВ, почти не оставалось, и все же… Задумавшись, она в кого-то врезалась.
- Черт возьми, Лиззи! – Алан едва устоял на ногах.
- Прости, - она смущенно улыбнулась, - Я… тебя не заметила.
- С каких это пор я стал незаметным? – он улыбнулся в ответ.
-А с таких, что мы с Седриком искали тебя и Нейла, но так и не нашли. Где вы пропадали? – нарочито сердито сказала она. Он забрал у нее пакеты и они неторопливо направились по улице.
-Ммм, у нас были кое-какие дела, - неопределенно ответил он.

В Трех Метлах народу значительно поубавилось. Алан и Элизабет между столиками протиснулись к тому месту, где сидел Седрик, и Элизабет из-за спины Алана с удивлением обнаружила, что теперь он там не один.
-Привет, Лиззи, - поздоровалась Чжоу.
Они сели. Седрик смерил Алана не предвещающим ничего хорошего взглядом.
-Алан, Мерлин тебя заколдуй, где ты был? Мы с Лиззи полдня убили на ваши поиски.
-Мне уже сообщили, - беззаботно ответил Алан, открывая банку сливочного пива, которую только что поставила перед ним мадам Розмерта, - Только не спрашивай меня, где Нейл, - он предупреждающе поднял руки, - Потому что я тебе не скажу. Вернее, скажу, когда-нибудь, но точно не при дамах, - он отхлебнул из банки и послал взгляд заинтригованной Чжоу. Седрик усмехнулся, и под столом ощутимо пнул друга в голень. Тот не подал виду.
-Это у тебя значок Торнадос? – вдруг спросил Алан, указывая на красивую двойную букву на мантии Чжоу. Та кивнула, - Ты была на прошлогодних соревнованиях?
-На Кубке Англии? – живо подхватила Чжоу, - Конечно, а ты? Тоже?
Алан кивнул, они с Седриком переглянулись.
-С ума сойти, - продолжал Алан, - жаль, что мы не встретились. Мы с Седриком очень мало видели там наших. Хотелось бы поехать большой компанией.
-Не забывай, что в следующем сезоне они обязательно сделают Гоблинов, вот тогда уж точно поедем большой компанией. Мы с Чжоу только что вспоминали Чемпионат Мира, - сказал Седрик.
Алан тут же пустился в пространные воспоминания, как он провел эти несколько дней на Чемпионате, отдельные моменты которых, впрочем, мало относились к квиддичу. Элизабет не участвовала в беседе, потягивая сливочное пиво и наблюдая за ними. Странно, иногда она наблюдала вот так за Седриком – со стороны, и удивлялась: какие-то его черты, которые особенно ей нравились, когда они были только вдвоем, искажались или исчезали вовсе, стоило ему попасть в большую компанию. Он становился другим среди однокурсников – успешным учеником, популярным красивым парнем, сыном министра, отличным игроком в квидитч, но не тем Седриком, который рассказывал ей, кем он хотел стать, когда вырастет. Наверное, это нормально, задумчиво продолжала свой внутренний монолог Элизабет. В конце концов, люди должны меняться в разной обстановке. Только что-то в этом Сндрике-старосте, Седрике-отличном игроке команды ей было чуждо.
Однако среди их сегодняшней компании Седрик заметно оживился, когда пришло время уходить, его настроение уже явно было выше среднего и он послал и ей ободряющую мимолетную улыбку.
Они попрощались с Чжоу, которая намеревалась еще пройтись по магазинам.
Уже уходя, Элизабет бросила взгляд в зал и заметила Киру, сидящую в уголке над своей книгой. И как она умудряется что-то читать в таком гвалте? Покачав головой, Элизабет вышла вслед за Седриком.

* * *

Осень, 1066 г.

Утро постучалось к ней в окно бледным рассветным лучом. Небо было ясным, и день обещал выдаться солнечным и теплым. Ровена улыбнулась – в конце осени солнечные дни случались редко. Она сладко потянулась, почувствовав запах жареных лепешек, что готовила к завтраку Катрина.
Утренние часы были ее любимым временем суток, когда можно полежать немного в мягкой уютной кровати, никуда не торопясь, и обдумать предстоящий день. Дел обычно было немного: посмотреть, все ли в порядке в доме и объехать до обеда окрестности, прогуляв заодно лошадей.
Бывало, что она заезжала в Саутфлит – деревню поблизости, брала продукты у крестьян и обменивалась новостями, но такие поездки случались нечасто. Магглы в последнее время были замкнуты и суровы, а волшебники давно переселились за пределы деревни. Единственный волшебник, что теперь жил от них сравнительно недалеко был друг Гриффиндора – сэр Шэклболт, да и то появлялся он на людях очень редко.
После обеда, она обычно самостоятельно занималась по книгам, которые с завидным постоянством привозил ей сэр Годрик. Но безвозвратно прошли те времена, когда Гриффиндор методично вкладывал ей в голову знания, когда каждый день она получала новый урок, когда он тренировал ее в защитных и боевых заклинаниях, устраивая небольшие дуэли. Теперь она сама занималась боевой магией, совершенствуя свое мастерство и экспериментируя – немного видоизменяя заклинания для большей эффективности. Для этих целей она придумала поставить мишени на заднем дворе дома, которые приходилось заменять почти после каждой тренировки.
В последнее время она работала над боевым заклинанием удара Pulsus. И все еще испытывая тягу к магии левитации, попробовала соединить чары ударного заклинания с левитационным. По ее расчетам, врага должно было сбить с ног, поднять в воздух и отбросить. Но что-то не срабатывало – то посыл был слишком слабым и не доходил до мишени, то левитационная часть заклинания не успевала пройти, так как мишень просто напросто разрывало… Ровена полагала, что дело в магической формуле или в линии жеста руки… У нее не было времени разбираться с мелочами.

В основном Ровена была предоставлена сама себе. Гриффиндор часто отлучался – то в Дувр, то в Кентербери. Местные таны нуждались в помощи таких людей, как он – сильных, храбрых, в совершенстве владеющих оружием, чтобы обучить молодых бойцов – войско короля Гарольда, состоящее из таких же юнцов, как и она сама.
Ровена задумалась. Времена сейчас были не из легких. Она помнила, как в начале зимы к ним пришли тревожные вести. Король Эдуард скончался. Трон пустует. И это тут же подняло ворох предположений, кто его должен занять. И конечно, эти чужеземцы-норманны были тут как тут во главе с неким герцогом Уильямом, который сразу заявил, что он – следующий король Англии. Но престол достался англосаксу Гарольду.
Поздней осенью Ондатже приехал с неутешительными известиями: норманнский герцог Уильям не настроен мириться с принятым решением и вместе с многочисленной армией высадился на берег Англии. Норманны разоряют деревни и захватывают прибрежные города. Они добрались до Гастингса.
Ровена хорошо помнила всеобщую панику на лицах и всеобщий ужас в глазах. Она и сама порядком была напугана, хоть и не показывала этого. Норманны в ее представлении были варварами, дьявольскими отродьями, и совсем скоро по прогнозам Ондатже могли оказаться в Дувре, совсем близко от них.
И именно тогда местные таны обратились к сэру Годрику. Король Гарольд собирал армию по всей Англии. Здесь, в Кентербери, в войско записывались и юнцы и старцы, но очень немногие владели оружием. Ровена видела их – смешных и нелепых в своих доспехах, размахивающих бездумно мечами и секирами направо-налево, считающих себя героями.
Она досадливо морщилась – ей было непривычно такое обращение с оружием и подобное отношение к фехтованию, которое она всегда считала настоящим искусством, подчиняющимся некоторой стратегии. Она, было, и сама кинулась помогать сэру Годрику обучать новое войско, ей не терпелось объяснить этим неучам, что значит искусство боя… но Гриффиндор мягко, но настойчиво посоветовал ей заняться домом и следить за окрестностями – времена были слишком неспокойные...
Звук мужских голосов отвлек ее от размышлений. Ровена откинула одеяло и соскочила с кровати босыми ногами на холодный каменный пол. Подошла к окну, и, немного отодвинув занавески, выглянула во двор, зная наперед, кого там увидит. Она не ошиблась. Матис Ондатже уже ждал ее у крыльца, разговаривая с сэром Годриком, что-то увлеченно доказывая Гриффиндору. А рядом с ним стояла, переминаясь с ноги на ногу и фыркая, его резвая вороная лошадка.
Часто герцог Ондатже составлял ей компанию в осмотре окрестностей. В последнее время, за неимением достойного собеседника, она проводила с ним все больше времени и никак не могла понять, почему он зачастил к ним. Ровена успокаивала себя тем, что, должно быть, это сэр Годрик попросил Ондатже присмотреть за ней в его отсутствие. Да и ей самой было спокойнее, когда он был рядом.
Бросив еще один взгляд за окно, она начала собираться.

Одетая в мужской костюм и высокие сапоги, Ровена прошла в конюшню за своим любимым гнедым жеребцом Афелиатом, заметив краем глаза, как поспешно прячется от нее маленький порлок – хранитель конюшен – жившее в соломе милое мохнатое существо, но до ужаса стеснительное.
Когда Ровена предстала перед сэром Гриффиндором и герцогом Ондатже, ведя под уздцы жеребца, они все еще продолжали беседу. Она даже успела уловить обрывки фраз:
– …буквально позавчера мы обсуждали это на магическом городском совете в Дувре. Я думаю, большинство согласиться участвовать в этом…
– …тогда нам надо спешить…
Но увидев юную волшебницу, мужчины замолчали и приветственно кивнули.
– Salve*! – приветствовал ее герцог, его валлонский акцент особенно проступал, когда он начинал говорить на латыни.
Она кивнула в ответ и заправила за ухо выбившуюся прядь:
– Вы сегодня рано, герцог.
На его лице появилась привычная усмешка – он не стал утруждать себя ответом.
– Я надеюсь, вы вернетесь в скором времени, – произнес Гриффиндор. С утра он был мрачен, как, впрочем, и все последнее время, и Ровене это совершенно не понравилось. Она еще помнила сэра Годрика другим – веселым, добродушным, произносящим славные тосты в кругу своих друзей за кружкой хмельного вина. Или того сэра Годрика, что привозил ей подарки, когда она была помладше, ласково ей улыбаясь, или того – который радовался ее успехам и открытиям больше нее самой…
Коротко кивнув ему, Ровена взобралась в седло.
– Подумать только, – бодро произнесла она, – что бы сказали обо мне норманнские варвары – женщина в седле, да еще и в мужском платье. «Как похоже на этих вульгарных саксонок», правда?.. Их-то жалкие женушки остались сидеть дома и вышивать узоры на платках...
Но Гриффиндор не улыбнулся в ответ – только посуровел. Он не любил, когда Ровена начинала рассуждать о чужеземцах.
Вздохнув, она взглянула на Ондатже, который уже был в седле:
– Ну что, герцог, – как вы любите говорить – en viam*?.. - и, отсалютовав сэру Годрику, она понеслась прочь.

…Она неслась, что есть сил. Ей это было необходимо. Иногда что-то просыпалось внутри нее, вот как сейчас, – что-то дикое и непонятное ей самой. В ушах свистело, прядки волос щекотали лицо… Она словно летела, обгоняя сам ветер, словно свободная быстрая птица… Ровена оглянулась – Ондатже, несся следом за ней, похоже, подчинившись ее игре свободного полета.
Она остановилась лишь тогда, когда кончилась равнина, а впереди показалась опушка леса. При чем затормозила так внезапно, что из-под копыт Афелиата полетели комья земли с травой. Ее любимый жеребец недовольно заржал и громко фыркнул. Спустя пару мгновений рядом пришпорил лошадь и бельгиец.
Он усмехнулся в своей обычной манере и неодобрительно на нее посмотрел. Это был взгляд из той серии, который заставлял ее стыдливо опускать голову. Иногда – совсем редко – она все еще чувствовала себя юной девочкой, смущающейся из-за мимолетно брошенного в ее сторону взгляда герцога или из-за его усмешки, под которой, казалось, всегда что-то скрывалась. Хотя за эти несколько лет, Ровена хорошо изучила Ондатже, и пришла к выводу, что за его усмешками и взглядами скрывался отнюдь не коварный двуликий чужестранец, а интересный и милый собеседник.
– Еще пара таких забегов и я решу больше не подниматься чуть свет, чтобы ехать к вам и составлять вам компанию, – в его темных глазах плясали огоньки, хотя возможно это было негодование. Ей было трудно читать по его глазам. Бельгиец направил лошадь к лесу, и Ровена молча потрусила за ним, оценивая со стороны, как герцог великолепно держится в седле.
Лес встретил их затаенным молчанием. Утренний туман еще не рассеялся до конца и кое-где в низинах и пологих местах скрывал землю. Осенние мокрые листья мягко шуршали под ногами, а голые ветви деревьев напоминали неведомых страшных существ. Ровена усмехнулась про себя: уж она-то знала, что в этом лесу есть вещи пострашнее старых корявых деревьев.
Не каждый маггл отваживался пойти сюда в одиночку. Этот лес не отличался приветливыми опушками и широкими полянами. Наоборот, мрачный, густой, с узкими тропинками, он заставлял вспомнить обо всех жутких историях, которые рассказывают на ночь. В чащах леса Ровена ни раз видела лесных существ. Кентавров в том числе, но они дичились, избегали с ней встречи и просто наблюдали издалека.
Еще иногда ей встречались дикие эльфы. Она слышала, что их можно было чем-нибудь заманить или заинтересовать, или спасти им жизнь и срабатывала древняя магия – эльф становился твоим пожизненным рабом. Каждый чародей мечтал о таком подарке судьбы, но в Кенте они встречались редко. Не было здесь и горных троллей или великанов, хвала небесам.
Но всегда было чувство, что лес наблюдает за тобой – он был живым, он дышал. Привыкшая с детства к этому месту, Ровена считала себя одним из его жителей. И в старые добрые времена они с сэром Годриком даже охотились здесь. Если лес был милосерден, он помогал им поймать добычу.
Ровена кинула взгляд на Ондатже, по сравнению с ней, стоило ему зайти в лесную чащу, он всегда был на стороже и прислушивался к мельчайшему шороху.
Они ехали в сырой осенней тишине. И молчали. Почти никогда Ровена не могла себя заставить начать разговор с герцогом первой. Казалось, что все, что она ни скажет, будет казаться по-детски наивным. В этот раз Ондатже заговорил сам.
– Хороший сегодня день, – он повернулся к Ровене и слегка придержал лошадь, чтобы она пошла вровень с Афелиатом. – Я люблю осеннее низкое солнце. Оно словно дразнит тебя – с одной стороны напоминает о летней солнечной беззаботности, а с другой – показывает, что скоро тепла не будет совсем и настанет зима. Как говорят, fugit irrevocabile tempus *.
Поблизости вскрикнула ворона и взлетела с ветки в ясное небо. Ондатже машинально схватился за палочку. Но потом усмехнулся своей бдительности и убрал руку:
– Как видите, ваша безопасность, заставляет меня быть слишком осторожным и хвататься за оружие при каждой вороне.
Ровена улыбнулась в ответ.
– Неужели вы думаете, герцог, что ворона может быть завуалированным врагом?.. – она пригнула голову, чтобы не задеть ветки, и перешла на узкую тропинку, скрытую листьями и желтой травой, следом за бельгийцем, который поехал впереди. Его голос доносился до нее из осеннего тумана:
– Если вам действительно интересно, то у кельтов существует множество легенд на этот счет. Часто именно вороны предупреждали о приближении врагов, так как считалось, что они обладали пророческим даром. У кельтов даже была некая богиня войны, которая часто принимала облик ворона и пророчила смерть.
– Не люблю этих птиц, – коротко ответила Ровена, поежившись от сырого прохладного ветра. – Предпочитаю ястребов. Есть в них что-то особенное…
Она огляделась вокруг и поняла, что не знает, куда они едут. Судя по всему, та часть леса, которая была ей хорошо известна, осталась позади.
– Куда мы направляемся, герцог?.. – не выдержала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно увереннее.
– Это тайна, – ответил Ондатже, и даже несмотря на то, что она видела лишь его спину, Ровена буквально почувствовала, что на его лице появляется его извечная усмешка. – Скажем так, если вы наберетесь терпения, то никогда не пожалеете.
Юная волшебница лишь хмыкнула за его спиной. Она ненавидела эту их давнюю игру, когда Ондатже дразнил ее. У него получалось превосходно.
– И все-таки… – снова начала она, но он не дал ей договорить:
– И не надейтесь, что я что-нибудь скажу. Vile est, qoud lice.*
Ровена вздохнула. Ей ничего не оставалось, как смиренно ехать позади.
В небе по-прежнему беспокойно кружила ворона.


Тянущаяся тропинка, казавшаяся бесконечной, вывела их к лиственничной части леса – деревья здесь казались более приветливыми и стояли реже, что позволяло солнцу играть лучами между веток.
– Здесь лучше пойти пешком, осталось немного, – произнес Ондатже. Это были его первые слова за все время их пути. Бельгиец спрыгнул с лошади и, повернувшись, хотел, было, помочь Ровене, но она опередила его и спустилась сама.
– И что такого я должна увидеть, о чем нельзя было спрашивать?..
Ондатже хитро прищурился:
– Терпение, мой друг, – и взяв лошадь под уздцы, пошел по шелестящим листьям.
Спустя некоторое время, они вышли к северной стороне. Местность здесь была неровной – ложбины и небольшие пригорки сменяли друг друга. Это молчаливое хождение начало утомлять. Ровена кинула недовольный взгляд на своего спутника:
– Где мы, вы хотя бы можете сказать?..
Ондатже остановился и кивнул вперед, где деревья сходились более плотной стеной:
– Там – за деревьями – римская дорога, путь до Лондона, идущий от Дувра. Но несмотря на то, что мы так близко от нее, это место вполне безопасно. Я наложил на него чары невидимости. Теперь вам спокойнее?..
Ровена пробормотала что-то на счет того, что она и не беспокоилась ни о чем. Но все же один вопрос ее интересовал:
– А разве это место считается чем-то особенным?.. Зачем накладывать чары?..
Он ничего не ответил в этот раз, а просто взял ее за руку и прошел вместе с ней пару шагов. И Ровена распахнула глаза от удивления.
За ближайшими деревьями им открылся необычный вид. На совсем маленькой полянке, среди желтых опавших листьев, высилось необычное сооружение. Точнее, круг, выложенный камнями в половину человеческого роста. Каждый камень был выточен и имел свою изящную особенную форму. Впритык соединяясь друг с другом, они походили на лепестки странного чуднОго цветка.
Привязав Афелиата к дереву, Ровена, как завороженная, подошла к находке. Вытоптанная тропинка, что вела к камням, давным-давно заросла.
Камень, кое-где тронутый мхом, был бледно-розовый и казался теплым в лучах осеннего солнца. Она заглянула в центр круга. Заброшенная листвой и еле находимая в траве, в центре была различима небольшая каменная чаша, словно растущая из земли.
Место было бесспорно очень древним, и его атмосфера просто завораживала, словно притягивая к себе. Казалось, если встать в центр круга, можно услышать голоса из глубины веков. Но первое удивление прошло и Ровена повернулась к герцогу. Бельгиец стоял рядом с ней и как будто прислушивался к чему-то.
– Это место для древних обрядов?.. Жертвоприношений?..
Ондатже слегка пожал плечами:
– Я не уверен точно. Я обнаружил его случайно. И полагаю, оно принадлежало когда-то друидам.
Ровена еще раз посмотрела на камень, у которого стояла.
– Но я не понимаю… Зачем вы хотели показать это место мне, герцог?.. Что я должна была увидеть?..
Взяв ее холодную ладонь в свою, бельгиец опустился на траву и повлек непонимающую ничего Ровену за собой. Они присели возле одного из камней.
– Я думал, вас заинтересует вот это, – произнес Ондатже. Он направил палочку на старые листья у основания камня так, чтобы они исчезли, и показал Ровене небольшую каменную поверхность, явившуюся из земли. Нагнувшись, она увидела, что та испещрена символами в форме прямых и наклонных линий.
– Я знаю вашу тягу ко всякого рода необычным языкам, – продолжал герцог. – Может, вы сможете разгадать загадку этих камней.
Он улыбнулся, увидев, как глаза его молодой спутницы загорелись огоньком любопытства. Это и было его целью – порадовать ее.
– Как странно… – Она положила руку на холодный грязный камень и прикрыла глаза. Ей так хотелось почувствовать магию этого места, но присутствие бельгийца мешало сосредоточиться и жутко отвлекало.
– Посмотрите, – не глядя на него, позвала Ровена. – Это чем-то напоминает пиктские руны. Похожие черточки сверху…
Ондатже сделал заинтересованный вид и склонился ближе, так, что выбившаяся прядка волос девушки коснулась его щеки. И в какой-то дикий момент Ровене показалось, что бельгиец прикрыл глаза и вдохнул запах ее волос, она быстро поднялась.
– Спасибо, что показали это место, – коротко кивнув ему, произнесла Ровена. Она ничего не могла с собой поделать, но почувствовала, как на щеках выступил едва заметный румянец. Из всех живущих людей, только Матис Ондатже герцог валлонский, похоже, был способен заставить ее покраснеть.
Бельгиец смотрел на нее и его глаза искрились.
– Всегда рад, – он изящно поклонился. – Как гласит древний валлонский обычай…
Но дослушать о чем, гласит обычай народа валлонского, Ровене было не суждено. Приближающийся стук копыт по дороге, что была от них совсем близко, заставил герцога замолчать. Звук был все ближе и, умножаясь в сотни раз эхом, разносился по округе. Или эхо здесь было не при чем?.. Осторожно подобравшись к деревьям, что скрывали от них римскую дорогу, Ровена и Ондатже обнаружили, что путник был отнюдь не один. Да и как они могли предположить такое, когда, разбрызгивая грязь, по дороге скакало около пятидесяти всадников?.. Они двигались ровным строем, и их тела и лица были защищены доспехами норманнских воинов.
Ровена резко повернулась к герцогу, но обнаружила, что его не было рядом. Ондатже уже отвязывал их лошадей.
– Скорее, – он призывно махнул ей рукой.
Второго приглашения было не нужно, со всех ног Ровена бросилась к нервно топчущемуся на месте Афелиату, и запрыгнула в седло. Ножны, что были прикреплены на поясе, больно стукнули о бедро.
– Они двигаются к Дувру, но по пути могут заехать и в Саутфлит, надо предупредить Годрика… – его голос долетал до нее обрывками, герцог уже несся во весь опор, и Ровена припустила за ним.

1.Salve! – привет! (лат.)
2.En viam?.. - в путь (лат.)
3.Fugit irrevocabile tempus – бежит невозвратное время (лат.)
4.Vile est, qoud licet – что известно, то не интересно.(лат.)

Предыдущая главаСледующая глава