VI. De ех nihilo nihil

– …Возвращаясь к вопросу о волшебных артефактах, нужно заметить, что в первую очередь стоит сохранять максимальную осторожность при их обнаружении. Ни в коем случае нельзя вступать в открытый контакт, если вы нашли неизвестный вам волшебный предмет. Некоторые из них могут оказаться смертельно опасными, как например Удушающая перчатка Ридуса. Также есть и легендарные вещи, о которых сочиняют сказки – все вы, наверное, слышали о мифическом мече Годрика Гриффиндора…
История магии казалась бесконечной и нудной, как Тросниковая Тянучка, что продавали братья Уизли. Спать хотелось неимоверно, и студенты широко зевали, передавая эстафету от одного к другому. Как и говорил когда-то Седрик, слушая Бинса можно проспать все интересное в жизни. И Элизабет убеждалась в этом в который раз.
Особенно когда профессор попросил ее задержаться после урока.
– Как, вы еще не определились с темой курсовой, мисс Томпсон?.. – безразлично поинтересовался Бинс.
– Я… - Элизабет не знала, что сказать. – Я пока просто собираю материал, профессор. Читаю все подряд, вдруг тема придет сама… Честно говоря, это оказалось немного сложнее, чем я думала сначала.
– Тогда вам просто не стоило браться, - бесцветно продолжил профессор, сквозь него просвечивала доска с названием сегодняшнего урока. - Выбранная вами тема, и правда, не из легких – жизнь и деятельность Основателей Хогвартса изучается довольно давно, но чем больше трудов пишут по этой теме, тем больше расхождений в фактах и мнениях… Хотя если спросите меня, я считаю, нет ничего лучше работ многоуважаемой Батильды Бэгшот. Выдающийся историк, который может свести в одно все расходящиеся ниточки, и если вы обращали внимание, ее книги…
Элизабет нервно вздохнула. Бинс мог распинаться еще полтора часа, а между тем, занятия уже закончились, и с минуты на минуту должны были приехать гости. Не сказать, конечно, что Элизабет жаждала оказаться в ряду первых, кто их встречает, ей просто до ужаса надоел монотонный гнусавый голос Бинса. Она уже подумала, что еще немного и ей придется просто повернуться и уйти.
– Как вы знаете, - нудил Бинс, - Батильда родилась в Годриковой лощине, где жил и работал сам Годрик Гриффиндор, где он и образовал союз с Хельгой Хаффльпафф… Позже они вдвоем…
– Постойте, - вдруг перебила Элизабет. - Что значит вдвоем?.. А как же Ровена Ровенкло?.. Разве она не была воспитанницей Годрика Гриффиндора?..
– Что?.. Ровенкло?.. Мерлин мой, она просто не могла воспитываться у Гриффиндора, в силу того, что находилась совсем в другом месте.
– Правда?.. И где же?..
Бинс ответил не сразу, немного пожевал губами, наклонил голову:
– Честно признаться, о детстве Ровены Ровенкло неизвестно ровным счетом ничего. До того самого момента, когда начинается основание Хогвартса. Откуда взялась эта женщина?.. Чем занималась до этого?.. Есть сомнительная литература, которая якобы опираясь на исторические источники, пытается написать ту или иную выдумку о детстве Основательницы. Но таких вещей, на которые могли бы ссылаться эти источники, не встречал еще никто. Не были найдены ни рукописи Ровены, ни какие-либо волшебные артефакты, ей принадлежащие, в отличие от других Основателей… Она, вообще, слишком загадочная личность – сочинить можно массу всего, но все может оказаться неправдой…
Элизабет подумала о книге Киры, которой она в последнее время зачитывалась взахлеб. Неужели все, что там описывалось – сплошная выдумка?.. А может, на самом деле Ровена Ровенкло была какой-нибудь простолюдинкой?.. Или просто старухой, в конце концов?.. Вдруг она сражалась на одной стороне с норманнами?.. Элизабет вдруг поймала себя на мысли, что ей очень нужно это знать. Да, и в конце концов, разве она сама не из Ровенкло?.. Может, и курсовую посвятить Ровене?..
– Так что на вашем месте мисс Томпсон, - продолжал Бинс, словно отвечая на ее мысли, голос его был таким же тихим и нудным, - я бы хорошенько подумал. Брать для изучения отдельную личность Основателя слишком объемная работа. Да и опять же возвратимся к источникам. В случае Ровенкло, как вы видите, их вообще не наблюдается. Если кто-то и найдет когда-то что-то принадлежащее ей, то будет достоин «Премии Золотого Магического Свитка». И если и искать, то делать это в Хогвартсе, так как Ровенкло прожила здесь сравнительно долгое время. Да и сам Хогвартс таит в себе много тайн и загадок. Та же Потайная комната Салазара Слизерина или Комната-и-так-и-сяк…
Элизабет резко подняла взгляд на профессора. Какая комната?.. Мысль о тайной комнате, что она нашла, до сих пор крутилась у нее в голове. Но времени вернуться к ней не было – слишком много дел было в последнии дни, а когда Элизабет твердо решала, что сегодня вечером надо оставить все дела и все-таки пойти туда, к вечеру эта мысль почему-то забывалась за многими другими. Кроме того, она хотела показать ее Седрику и пойти вместе с ним, она даже обмолвилась об этом в их очередном разговоре, но ее хаффлпаффский приятель был загружен в два раза больше в виду своих полномочий старосты и времени на это не оставалось. И вот теперь Бинс говорил о нечто подобном. В голове словно что-то щелкнуло.
– Как вы сказали?.. Какая комната?.. – Элизабет посмотрела на профессора Бинса, не сразу сообразив, что ответить он не сможет. Утомленный собственной речью, профессор истории магии спал, зависнув воздухе, и даже немного посапывал, свесив голову на подбородок.
– Э... Профессор... – осторожно позвала Лизз. – Профессор Бинс…
Она безрезультатно позвала его еще раз, постояла минутку, и, вздохнув, направилась к выходу, подумав, что обязательно расспросит его как-нибудь в другой раз.


Гостей ждали этим вечером. Но Элизабет не думала об этом, когда после истории магии Элизабет вместе с остальными студентами побежала в башню, чтобы оставить сумку - ее мысли все еще были заняты тем, как найти странную комнату. Сегодня-то уж точно надо попасть туда, решила она, или хотя бы найти какую-нибудь информацию в библиотеке. Как там говорил Бинс – Комната-вот-так-и-этак?.. Или О-том-о-сем?.. Или что-то вроде этого…
– Хей, Лиззи, - на полдороги ее нагнал Седрик, сияющий и возбужденный, как и все остальные. – Ты еще не была в гостиной? – кинул он на бегу, она отрицательно помотала головой. - Жду тебя внизу, только скорее.
Элизабет рассеянно кивнула и поспешила в гостиную Ровенкло.
Почти вся школа уже собралась внизу. И студенты Ровенкло – включая Чжоу, Мариетту и саму Лизз, - вернулись в холл. Напрасно Элизабет пыталась отыскать в толпе знакомое лицо – Седрика нигде не было видно. Чжоу за рукав потащила ее вниз, где деканы выстраивали учеников.
Слева и справа девчонки возбужденно что-то тараторили об обсуждаемых уже не раз гостях, Флитвик, подпрыгивая от волнения и осознания важности момента, сновал перед ребятами, поправляя на них мантии и раздавая указания. Наконец, они спустились вниз по главной лестнице и выстроились стройными рядами перед замком.
И вдруг взгляд остановился на чем-то, темнеющем в вечернем небе.
– Вон! – шестикурсник, стоявший прямо за ней, указал в точку над запретным лесом, которая становилась все больше и больше. Она, не слушая, о чем спорят малыши впереди, заворожено следила за тем, как огромная черная тень с немалой скоростью приближается к замку; свет, льющийся из окон, осветил приближающееся чудо: это была гигантская синяя карета, которую тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развивающимися белыми гривами.
Первые три ряда учеников отхлынули назад. Раздался оглушительный грохот, и лошади приземлились у стен замка, следом земли коснулись колеса кареты, и кони, кивая исполинскими головами, подкатили карету ближе ко входу.
Открылась украшенная гербом дверца: со своего места Элизабет не увидела, что там было изображено, зато женщину, вышедшую вслед за этим из кареты, увидели все. Рядом потрясенно охнула Чжоу, и Лизз мысленно с ней согласилась. Дама была невероятного роста, и от глаз Элизабет не ускользнуло, как почтительно отступил их маленький Флитвик, давая ей дорогу; впрочем, она его, кажется, и вовсе не заметила. Дамблдор зааплодировал, и ученики последовали его примеру. Дама улыбнулась красивой улыбкой.
– Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! – сказал Дамблдор, склоняясь для поцелуя ее руки.
Элизабет оглянулась на карету, и вовремя: из нее уже неуверенно показались ребята примерно ее возраста.
– Мои ученики, - небрежно махнула в их сторону мадам Максим.
Их было десятка полтора. Все они были укутаны в мантии из тонкого шелка, и Лизз даже смотреть на них было холодно. Одна из девушек обмотала голову теплым шарфом. Выглядела она теперь весьма странно.
– Ка’г-ка’гов уже приехал? – спросила мадам Максим.
Тут Мариэтта дернула Лиззи за рукав:
– Как ты думаешь, куда их поселят? Мы с Чжоу поспорили: она не верит, что их могут поселить с нами!
Элизабет пожала плечами. Честно говоря, ей тоже не очень в это верилось, она склонялась к мысли, что гостям предоставят отдельные комнаты в замке, чтобы у них была возможность держаться вместе. И хотя она не могла припомнить в Хогвартсе специальных гостевых комнат, она почему-то снова вспомнила найденную ею комнату, что была забита кучей ненужных вещей.
Ученики расступились, пропуская делегацию из Шармбатона в замок. Затем ряды снова сомкнулись, снова плечом к плечу оказались подруги, а Элизабет, не замечая, о чем они спорят, задумалась, глядя в ночное небо.
Сколько еще неоткрытых комнат в этом замке? Интересно, есть ли такой человек, который знает все его секреты? Седрик, единственный, кому она рассказала про комнату, не был особо впечатлен, хотя он тоже никогда ни о чем подобном не слышал… Ну конечно, она ведь даже не смогла описать, где находится эта комната, помнила только, что где-то на верхних этажах. И хотя Элизабет была отнюдь не из тех людей, которые могут все изменить, и сама мысль о том, чтобы шастать по школе, разыскивая вход в комнату, вызывала у нее трепет, она решила, что попытка не пытка. Хотя бы ради того, чтобы вернуть себе альбом.
Тем временем по толпе учеников прошел взволнованный шепот, и Элизабет глянула в ту сторону, куда уже смотрели все: из озера медленно поднимался величественный корабль, походивший на воскресшего утопленника.
По спине пробежали мурашки, но возможно это оттого, что холод пробрал до костей? Все происходило как-то медленно, словно во сне: вот корабль вынырнул с глухим всплеском, заскользил к берегу. По сброшенному трапу спускались пассажиры, с места Элизабет казалось, что они похожи на огромных медведей. «Быть может, Дурмштранг решил взять Кубок силой», - пронеслось в голове. Но вот они вошли в полосу света, льющегося из окон замка, и она увидела, что на всех прибывших – лохматые темные шубы. Первым шел, как догадалась Лизз, Директор прибывшей делегации – седоволосый, с козлиной бородкой, он прошел совсем рядом, и Элизабет отпрянула – выглядел он довольно неприятно, и даже радость в его голосе казалась фальшивой:
- Дамблдор! Как поживаете, любезный друг?
– Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.
В этот раз Элизабет не слышала перешептываний за спиной – Чжоу и Мариэтта молчали. Ученики остановились чуть поодаль, пока Каркаров с вежливой улыбкой оглядывал замок.
– Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл…
От группы дурмштранговцев отделился парень, идя к директору сквозь толпу учеников. Он остановился совсем близко, и Элизабет потребовалась секунда, чтобы догадаться – именно его волшебную живую фигурку она видела в поезде, когда Чжоу так увлеченно рассказывала о Чемпионате по квиддитчу. Да, точно, Виктор. Виктор… Она слышала шепот вокруг, в том числе и восторги девчонок за спиной, но смотрела, не отрывая глаз не на него. Буквально в паре шагов от болгарской знаменитости стоял еще один дурмштранговец. Высокий, статный, держащий себя с каким-то непонятным достоинством, даже вызовом. Его лицо резко выделялось своими идеально правильными чертами и открытостью среди прочих угрюмых лиц учеников северной школы. Вот он кивнул стоящему рядом сокурснику, который что-то спросил, немного нахмурился, отчего его лицо стало еще надменнее, обернулся, словно бы случайно. И Элизабет готова была поклясться: прежде чем они вошли в замок, он посмотрел прямо ей в глаза.


…Она помнила об этом взгляде вплоть до самого пира. В память будто впечатались глаза незнакомца – глубокие угольно-черные, словно прожигающие насквозь. Элизабет не могла дождаться ужина, как и все вокруг, но в отличие от других, она не находила себе места лишь потому, что хотела снова увидеть этот взгляд – доводящий до мурашек. В воображении он становился еще ярче и притягательнее.
лизабет сама не понимала, что с ней. Да только она как будто уже и не была собой, а была новой Элизабет Томпсон.
Уудивляясь самой себе, она ощущала внутри странное незнакомое ей чувство - впервые в ее жизни.
Все ее прошлые проблемы больше не волновали ее и были совершенно неважны сейчас. И лишь стоило ей сесть за стол, когда начался ужин, и посмотреть напротив, все затрепетало внутри.
Однако незнакомец так и не поглядел на нее снова – ни разу. Она не отрывала от него взгляда, даже когда приезжие школы представляли себя или когда внесли Кубок Огня и Дамбльдор начал говорить торжественную речь. Все это оставалось где-то там – фоном, непонятным набором звуков и смазанных образов. Словно наведя резкость фокуса на объективе, Элизабет смотрела на незнакомого дурмштранговца. Она незаметно изучала его – черты лица, взгляд, как он держит себя, как разговаривает, как чуть слегка наклоняет голову...
Вот он повернулся к Виктору Краму, что-то сказал на ухо, болгарский ловец согласно кивнул и усмехнулся... Она еле сдерживала улыбку. Ей хотелось беспричинно смеяться. Ей просто было хорошо. Внезапно она обрадованно подумала, что гости из Дурмштранга пробудут с ними целый год! А за год, уж она могла поспорить, у нее наверняка найдется возможность перекинуться с ним хоть парой словечек...


После пира Элизабет сидела в круглой гостиной Ровенкло, думая обо всем этом, глядела на огонь и улыбалась самой себе. И не смотря на непонятный трепет внутри при воспоминаниях о сегодняшнем вечере, по телу растекалось тепло.
Тут же в гостиной толпилась куча народа – почти все курсы, наперебой обсуждали сегодняшний вечер, приезд гостей, новости о Кубке. Амилия Фоссет кричала громче всех, что чемпионом должен стать студент из Ровенкло, и только из Ровенкло, поэтому завтра же с утра она пойдет кидать свое имя в кубок, хотя сама еще не переросла возрастной рубеж. Девочки с ее курса – Чжоу и компания – сидели недалеко от нее и над чем-то смеялись. Зато Аннет была само достоинство и без умолку рассказывала всем и каждому «о правилах поведения студентов в Шармбатоне, потому как все женщины рода Бонне обучались в Шармбатоне, и лучше этого нельзя было желать. Вкус, манеры, изысканное владение магией Шармбатона… » бла-бла-бла.
Элизабет лишь усмехалась про себя. Ее немного напрягала эта суета вокруг, сама она не испытывала и десятой доли подобного энтузиазма и возбуждения. Она не обсуждала направо и налево события вечера. Хотя, мысленно пожала она плечами, может это от того, что ей просто не с кем было их обсудить. Единственный человек, понимающий ее отношение ко всему, что связано с Турниром, был Седрик Диггори, который в данный момент, надо полагать, находился у себя в гостиной. Также бурно обсуждал все со своими сокурсниками или предвкушал, как завтра бросит свое имя в кубок. Элизабет поморщилась. Она так и не смогла отговорить его от этой глупой затеи. Конечно, можно попытаться еще, но что толку?.. В последнее время они очень редко виделись. Они не разговаривали по душам с самого ее приезда в Хогвартс! И она все чаще ощущала, что он живет своей жизнью, а она своей. И никто не слушает ничьего совета, и даже не просит ни о каких советах. Может, они просто повзрослели и стали самостоятельнее и теперь не так нуждались друг в друге, как раньше?.. У каждого свои знакомые, свои отдельные интересы. И наверное, это к лучшему – нельзя ведь замыкаться в одном тесном мирке. Лучше расходиться иногда и растворяться в большом мире, набираясь чего-то нового, а потом делиться друг с другом, кто, что для себя открыл…
Элизабет вздохнула. Сегодня Седрик лишь улыбнулся ей мимоходом и сказал, что не может с ней поговорить, зато они могут прогуляться завтра после завтрака и наговориться вдоволь. Вот так. Словно он делает ей какое-то одолжение.
Она тряхнула волосами, отгоняя плохие мысли. Все хорошо. Все будет хорошо. Просто сегодня был напряженный день, поэтому она так настроена. Завтра все будет по-другому. Завтра за завтраком она снова увидит своего незнакомца. Улыбка появилась на лице Элизабет против ее воли.
– Хей, Лиззи, о чем так замечталась?.. – жизнерадостный голос Доры вывел ее из задумчивости. – Как тебе наши новоприбывшие?.. Никого не приглядела среди дурмштранговцев?..
Элизабет физически почувствовала, как ее щеки начинают алеть и выдавать ее.
– Нет, - не очень убедительно ответила она. – Они все такие…
– Сильные, – подсказала, вмешиваясь в разговор, Мариетта.
– Мужественные, - поправила Чжоу.
– Мечта любой девушки, - тут же подхватила Кира.
– Холодные, - наконец дала свое определение Элизабет. – И замкнутые. Я вообще не в восторге, – как можно пренебрежительнее подвела она итог.
На что лишь услышала смех и снова порозовела.
– Эх, Лиззи, - хитро посмотрела на нее Дора, – можешь не скрывать от нас свою тайну...
– Мы видели, как ты прожигала его взглядом весь вечер, – подмигнула Кира.
Элизабет возмущенно оглядела девчонок:
– Понятия не имею, о ком вы говорите!
– Он, кстати, лучший друг Виктора Крама, – продолжала Чжоу, словно не замечая. – Такой симпатичный… - Она мечтательно улыбнулась. – И имя тоже потрясающее – Лазар… Как вам?..
– Кстати, Лизз, если он влюбится в тебя, то заберет с собой в Болгарию, а мы будем вас навещать, – подпела Мариетта.
И это уже переполняло все границы.
– Ну знаете, – Элизабет покачала головой, которая начала просто раскалываться ото всех этих нелепостей. – Я пожалуй лучше пойду посплю, пока вы тут строите за меня мое счастливое будущее.
Она поднялась и направилась к лестнице, не обращая внимание на возгласы сокурсниц, но чей-то голос заставил ее остановиться:
– Тебе что – и правда, понравился этот дурмштранговец?..
Она опустила взгляд – в одном из кресел сидел Бен, наблюдая за происходящим. Он почему-то тоже не участвовал сегодня в общей дискуссии и сидел подальше ото всех.
Элизабет лишь удивленно подняла брови:
– А какая тебе разница?..
– Абсолютно никакой, - холодно ответил Бен. – Как говорится любовь зла…
Лиззи лишь презрительно фыркнула в ответ и, не удостоив собеседника даже взглядом, поднялась в спальню девочек.
Она уже разделась и ложилась спать, все продолжая перекручивать сегодняшние события в голове, когда у нее вдруг мелькнула мысль, что за всеми этими событиями она совершенно забыла о таинственной комнате.
«Но завтра… - зевая, подумала Элизабет, и поудобнее устраиваясь на подушке, – завтра-то уж точно нужно ее найти…»


Солнце полосками утреннего света проникало через цветные витражи Большого зала. Лиззи подняла голову к зачарованному потолку и улыбнулась – небо было ясным, а это значит, что после завтрака можно будет устроить прогулку с Седриком. Невольно она перевела взгляд на своего хаффльпаффского друга за соседним столом и подмигнула. Он в ответ лишь округлил глаза, незаметно указывая на девушек из Шармбатона, сидящих за столом Ровенкло, и сладко улыбнулся, мол, какие они все хорошенькие... Элизебет лишь покачала головой, давая понять, что он неисправим. Впрочем, он, наверное, был в курсе.
Тут же – совершенно машинально – она окинула взглядом стол слизерина – украдкой из-под ресниц, словно боялась быть замеченной. Но к счастью, никто из студентов за слизеринским столом не обратил на нее внимания. Никто. Даже – Он. Сегодня ей удалось разглядеть его лучше, чем при вечернем неверном освещении. Точеные черты лица, черные блестящие волосы, спадающая на глаза челка и глубокий завораживающий взгляд. Рядом со своим приятелем – Виктором Крамом, угрюмым и неуклюжим, он казался еще красивей и недосягаемей. Нет, ей не нужны квиддичные знаменитости, она не станет одной из фанаток, не будет бегать за автографом… Как Чжоу вообще могла сходить с ума по человеку, столь непривлекательному, как Виктор?
Ей вовсе не нужен Виктор Крам… Только его приятель – сидящий рядом и увлеченно участвующий в беседе со слизеринцами, где больше всех, конечно, распинался Малфой. Элизабет вздохнула. Она ведь и не просит о многом. Было бы достаточно одного взгляда, просто если бы он заметил ее среди прочих, было бы достаточно хотя бы знать, о чем он сейчас говорит…
– Я сойду с ума… - тихо пробормотала она.
– Что? – послышался голос Чжоу - она села рядом и потянулась за тыквенным соком.
Элизабет замялась на секунду:
– Я говорю, я точно сойду с ума - этот иностранный говор уже начинает преследовать меня. Шармбатонцы, точнее, - Элизабет кинула неопределенный взгляд в другой конец стола, где одна из девиц эффектным жестом откинула назад серебристые волосы, - точнее, шармбатонки щебечут на своем французском, заглушая всех вокруг. Я бы лучше, если честно, послушала этих хмурых ребят из Дурмштранга, - с затаенной надеждой добавила она.
– Хмурых ребят? Разве?.. Я не успела заметить, что они хмурые, только, что среди них много симпатичных! – Чжоу подмигнула Элизабет и послала ослепительную улыбку в сторону слизеринского стола.
– По-моему, мимо, – Мариетта проследила за ее взглядом и усмехнулась. - Если ты, конечно, целилась в Виктора Крама.
– А вообще, – тут же вмешалась Дора, - знаете, даже хорошо, что их так много, можно будет присмотреть себе кавалера для Рождественского бала.
– Да, и наша Лиззи времени не теряет, - цепко поддела Мариетта.
Лизз раздраженно выдохнула и попыталась перевести тему:
– По мне, так со всеми этими нововведениями и новоприбывшими Хогвартс кажется теперь уже не таким уютным… не таким домашним, что ли... – она задумчиво поковыряла вилкой пудинг, при виде которого Шармбатонки презрительно фыркали.
И снова пробежалась взглядом по столу напротив, вернулась к тарелке, посидела еще минутку задумавшись. Есть не хотелось. День сегодня был свободный – для отдыха, прогулок и общения… Конечно, ей стоило всерьез заняться курсовой. Неплохо было бы заглянуть в библиотеку после завтрака… хотя если они с Седриком собирались прогуляться… Впрочем, библиотека, наверное, может и подождать… Вот если бы ее пригласил на прогулку вовсе не Седрик, а…
– Лиззи, ты идешь? - Теплая ладонь легла ей на плечо.
Элизабет резко обернулась, застигнутая:
– Да, конечно, - и постаралась выкинуть из головы мысли о курсовой, библиотеке и дурмштранговских хмурых ребятах. - Иду.


Они сидели на их излюбленном месте – под деревом на берегу озера. Там, где солнце было не таким слепящим. Странно, уже была глубокая осень, но на улице было солнечно, совсем как летом. Элизабет вдохнула полной грудью свежий воздух, легкий ветер играл прядкой ее выбившихся волос.
– Хочу, чтобы такая погода была почаще.
– Ну ты же ведьма - возьми волшебную палочку, как учил тебя Флитвик, и скажи что-нибудь вроде "Абракадабра!" – Улыбнулся Седрик, щурясь от солнца.
– Когда после первого урока Флитвика я сказала что-нибудь вроде "Абракадабра!", мы всем факультетом тушили ковер. Так что я ограничусь только желанием.
– А я сегодня хочу бросить свое имя в кубок, - как бы невзначай проговорил он.
Элизабет кинула беспокойный взгляд на Седрика:
– Так ты все-таки решился? Мне кажется, большой беды не будет, если ты еще раз хорошенько подумаешь. Я не настаиваю, - торопливо добавила она, видя, как загорается его взгляд, - просто взвесь все «за» и «против»…
Седрик не успел ответить. Марк Стэванс, один из младших хаффльпаффцев, каким-то непостижимым образом нашел их укромное место и сейчас стоял рядом, держась за живот и задыхаясь то ли от смеха, то ли от быстрого бега:
– Вы видели?.. Видели?.. Эти Уизли… – он опустился на траву рядом с ними, стараясь отдышаться, но поймав на себе непонимающие взгляды Сэдрика и Элизабет пояснил: - Близнецы Уизли придумали какое-то зелье, увеличивающее возраст, чтобы перейти возрастное ограничение… и в итоге… – он снова зашелся в приступе смеха. – В общем, не очень приятный у них сейчас вид… Кубок выплюнул их бумажки, и бороды у них, похоже, еще останутся надолго…
Лизз и Седрик переглянулись. Диггори пожал плечом:
– Гриффиндорцы всегда такие... неугомонные. Вечно какие-то бешенные идеи.
Марк согласно кивнул, а затем повернулся и поглядел на Седрика:
– Я хотел у тебя спросить. Когда ты собираешься кинуть свое имя в кубок?.. Мы все ждем. Все в Хаффльпфафе надеются, что выберут именно тебя. Неужели мы позволим каким-то рыжим гриффиндорским Уизли себя обойти?.. Достаточно их постоянных выигрышей в квиддитч!
Он улыбнулся Седрику, но посмотрев на Элизабет и поймав в ответ ее неодобрительный взгляд, поспешно поднялся.
– Ладно, в общем, мы ждем. Между прочим, кое-кто из гриффиндорцев поговаривает, что ты не достоин носить имя чемпиона «Хогвартса», - поддел он. – Так что лучше поторопиться. – И зашагал в сторону замка.
Элизабет долго смотрела ему вслед, задумавшись. В вышине дерева, с которого слетела почти вся листва, пели птицы, радуясь солнечному дню.
– Они мнят тебя героем, - не глядя на друга, наконец, произнесла она. – Папа работник министерства, ты – староста, один из лучших игроков в квиддитч. Но ты не думал, что что-то может оказаться тебе не по силам?...
Седрик помолчал.
– Спасибо, что веришь в меня, - с сарказмом выдал он. Потом повесил сумку на плечо и начал подниматься.
– Ты куда?.. – встрепенулась Элизабет. Была суббота, и на занятия идти было не нужно, так что времени, по идее, у них было предостаточно. Времени, чтобы сидеть и болтать ни о чем.
– Мне надо идти.
Что-то в его тоне не понравилось ей. Она пристально посмотрела в лицо друга, прищурившись от солнца:
– Марк просто дразнил тебя, рассказывая об Уизли.
На что Седрик лишь состроил гримасу.
– Но, Сед… - Лиззи тоже поднялась и теперь их глаза были почти на одном уровне. Почти. Седрик всегда был ее чуточку повыше. – Мы же договорились, что ты хорошенько подумаешь... Это может быть опасно... и...
– Спасибо, мамочка, - перебил он ее, - если ты не заметила, я уже довольно взрослый мальчик.
Элизабет вздохнула. Ей просто больше ничего не оставалась. Она постаралась улыбнуться, убрав с его глаз прядку волос:
– Ты просто безнадежен. Откуда столько упрямства?..
На что он лишь беззаботно улыбнулся:
– Ну мы же хаффлпаффцы. Это наша отличительная черта. Мы не заморачиваемся на курсовых и славимся своим упрямством.
Лизз усмехнулась в ответ. Она постояла еще какое-то время, провожая его взглядом.


Мысли о Седрике и Турнире еще мучали ее какое-то время после обеда, но очень быстро исчезли, когда она решила немного позаниматься курсовой. Судьба очень быстро подкинула ей случай. Кто бы мог подумать, что именно в библиотеке она найдет то, к чему так стремилась. Он. Сидел за одним из столов буквально в нескольких шагах от нее. Тот-Самый-Дурмштранговец.
Элизабет заглянула туда лишь на минутку, взять дополнительные книжки, когда просто застыла на месте как от заклятия Остолбеней.
Он сидел, склонив голову над книгой, и словно никого не замечал. Что он читает?.. Неужели «Историю Хогвартса»?.. Лиззи настолько увлеклась, что и не заметила, как налетела прямо на какого-то студента. Они столкнулись как персонажи на живых комических картинках и почти разлетелись в разные стороны.
Она громко ойкнула и очутилась на полу. Ее сумка, взлетев в воздух, распахнулась, и книжки разлетелись по полу рядом с их владелицей. Следом за ними вылетела и чернильница. Все произошло, как в замедленной съемке. Лиззи зажмурилась, уже представляя, как чернила растекаются по обложкам ее новых учебников, в то время как баночка с синей жидкостью повисла в воздухе.
– Что?.. Как... – Элизабет кинула непонимающий взгляд на висящую чернильницу и только потом осознала, что прямо перед ней кто-то стоит. Медленно подняла глаза, но тут же опустила. Лазар. Так, кажется, Чжоу называла его. Она снова подняла голову, чувствуя, как заливается краской. Вопреки ее ожиданиям, он улыбался. Она неуверенно улыбнулась в ответ, все еще сидя на полу. Нагнувшись, Лазар подал ей руку и помог встать. Так и неразбившаяся чернильница все еще висела между ними.
– Тебе повезло, что я был рядом и смог ее остановить, - произнес он с ужасным акцентом и, взяв чернильницу в руки, подал ее Элизабет, не сводя взгляда со студентки Хогвартса.
Элизабет слабо улыбнулась в ответ. Сердце стучало около самого горла.
– Ага, спасибо, - растерянно произнесла она.
Какое-то время в неловком молчании они стояли и смотрели друг на друга.
– Мне... мне нужно идти, - произнес он наконец, не выдержав ее пристального взгляда. И направился к двери.
– Надеюсь, еще увидимся?.. – встрепенулась Элизабет.
– Что?.. – он удивленно обернулся к ней уже у самых дверей, словно и забыл о ее существовании. - Да... да, конечно.
Элизабет почувствовала, как ноги ее становятся ватными, а щеки продалжат все также пылать. Она спрятала взгляд, а когда подняла голову, его уже не было.
– Не волнуйся, можешь пошевелиться, – прозвучал едкий голос. – Может, тебе повезет, и он вернется, предложит руку и сердце, и вы заведете множество маленьких угрюмых болгарских детишек...
Элизабет резко обернулась. Ну конечно – Бен. Кто бы сомневался. Именно с ним она столкнулась. И все это время он молча наблюдал за их разговором с Лазаром, не вмешиваясь. Ей стало не по себе. Кто угодно – пусть даже девчонки с ее курса, – но не Бен. Она уже представляла, как он будет доставать ее усмешечками и издевками. Потерев ушибленное плечо, она начала собирать свои раскиданные книжки.
– Тебя это не касается, - произнесла она вполголоса, потому как мадам Пинс уже косо на них поглядывала. Элизабет старалась не смотреть на Бена. Ей почему-то был не приятен один его вид. Кроме того, щеки ее пылали и выдавали ее с головой.
– Мне надоели твои насмешки, в конце концов, Бен, хоть раз в жизни, ты мог бы сдержаться? Ты мог бы хоть чуть-чуть постараться относиться к другим людям хорошо?.. Мир не вертится вокруг одного тебя, и кроме твоих мнений существует еще множество других... Разве я сделала тебе что-то плохое?.. Разве я не имею права на какую-то свою личную жизнь, в которую ты мог бы и не вмешиваться?..
Она вскинула взгляд, когда услышала стук двери. Бена не было. Слышал ли он, что она сказала, или нет?.. Она надеялась, что нет.

***
«Доверяй только чувствам, судьба обманчива. Хотя и от судьбы мы иногда получаем подарки. Все о чем я мечтаю, снова столкнуться с тобой. Буду ждать тебя в библиотеке за час до ужина».

Эту записку Лиззи получила за обедом по совиной почте и теперь растерянно вертела ее в руках, прочитав несколько раз. Почерк был аккуратным и незнакомым. Подписи не было. Она боялась дать волю фантазии и придумать, кто бы мог ей написать. На ум приходило только одно имя. Невольно она подняла взгляд на Лазара. Но он, сохраняя невозмутимый вид, был занят обедом и разговорами, словно и не помнил, что пару часов назад встретился с ней. А может, он просто умело притворялся перед слизеринцами и своими сокурсниками?..
Элизабет раздраженно вздохнула. Ей нужна была помощь.
После обеда в спальне девочек Ревенкло собрался военный совет. Впрочем, советом это нельзя было назвать, потому что состоял он лишь из Доры и Киры.
Они уже переобсуждали все варианты, которые приходили им в голову, и сейчас уговаривали Элизабет пойти на свидание и убедиться самой, кто бы это мог быть.
– Лизз, ты живешь как монашка, ни с кем из мальчиков не общаешься… Хорошо-хорошо, - поправилась Дора, – С Седриком, но и то… А это – это твой шанс просто начать новую жизнь! – воскликнула она в сердцах, помахав измятой запиской, - почему ты не хочешь хоть раз в жизни сделать что-нибудь не так?
Элизабет лишь с сомнением покачала головой.
– Я ведь не знаю, кто это, понимаешь?.. А вдруг это…
Она умолкла на полуслове, пытаясь справиться с собой. Ее язык почти сказал это заветное имя – Лазар. Боже, она почувствовала, как ее кидает в жар от этой мысли. У нее может быть свидание с Лазаром!
– Вдруг это кто-то, кто мне неприятен, - слабо оправдалась она. - Или вообще, чей-то глупый розыгрыш?..
– Нет. Ты невозможна, - Дора вскочила и направилась к двери. - Тут делать что-либо, по-моему, вообще бесполезно. Потом ты будешь жалеть, - кивнула она со знанием дела и вышла из комнаты.
Элизабет посмотрела на оставшуюся Киру:
– Нет, серьезно… Посмотрим правде в глаза. Я не настолько, чтобы… В общем…
– А как же Седрик?
– Что Седрик? Это же дружба – совсем все по-другому, - Лиззи с сомнением покачала головой.
– Как знаешь, - Кира пожала плечом. - Я бы сходила на твоем месте. Ты же не под венец собираешься, верно?
– Да при чем здесь это!
– Ты просто сама не знаешь, чего ты хочешь, - Кира попыталась улыбнуться, и смахнула с лица упавшую челку. Она поднялась и направилась вслед за Дорой:
– Ладно, увидимся за ужином, там все и расскажешь, идет?.. А если надумаешь, можешь взять мою косметику.
Элизабет постаралась выдавить улыбку в ответ. Дверь закрылась. Она осталась одна с запиской в руке. Еще раз поизучала ее – писали явно не торопясь, выводя каждую буковку, а может, это просто свидетельство педантичности?.. В памяти всплыло лицо Лазара, его выверенные четкие жесты, его ухоженный вид... И этот почерк тоже походил на него. Ей так хотелось верить. Хотелось, чтобы хоть раз в жизни все случилось так, как она даже и не рассчитывала. Может, девчонки правы?.. Ее рука неуверенно потянулась к косметичке Киры.


Шаги Элизабет отражались от стен коридора, когда она подошла к двери библиотеки. Здесь было очень тихо, как будто все вымерло. Лизз постояла какое-то время в тишине, собираясь с силами, а потом толкнула массивную дверь библиотеки. Хватило одного взгляда, чтобы понять: библиотека не пуста. Бен, сидящий за одним из столов с книгой в руках, поднял на нее вопрошающий взгляд.
– Лиззи?..
Горела одинокая лампа на столике рядом, освещая его лицо. И тут же его губы изогнулись в противной усмешечке:
– Почему ты так смотришь?.. Ожидала встретить здесь кого-то другого?..
Элизабет замерла, не в силах сдвинуться с места. Ее словно прострелило навылет, она поняла все в один миг, в одно кристально-прозрачное мгновение, превратившееся в вечность. Бен. Это Бен все подстроил. Он слышал, как она говорила про Лазара тогда в гостиной, а потом видел их в библиотеке, и эти его вечные насмешки и придирки. Подобные розыгрыши как раз в его духе.
Волна разочарования и гнева захлестнула с ног до головы. Конечно, она и не рассчитывала на что-то сверхнеобычное, но чтобы все так перевернуть?.. Пусть бы это был кто угодно, только не Бен... За что?..
Она сделала несколько шагов назад, заметив, что его глаза расширились от удивления. Пытаясь не зареветь и не зная, что сказать, Элизабет попыталась вдохнуть несколько раз – не удалось.
– Как... Бен, как ты мог? – произнесла она срывающимся голосом, тщетно стараясь держать себя в руках и направившись к выходу.
– Что? Лиззи, что слу… - Бен приподнялся, с тревогой глядя на нее.
– Что случилось? Ты меня… спрашиваешь, что случилось? – голос немного сорвался, Элизабет резко обернулась почти у самых дверей. - Может, ты мне объяснишь?
– Эй, я не понимаю... - Бен поднялся.
– Ну конечно! Конечно, не понимаешь! - Элизабет всплеснула руками, и не зная, что еще сказать, отвернулась, рукой оттирая слезы, взялась за ручку двери. Как замечательно он все разыграл, и это его удивление. Только зачем эта комедия, если она и так все знает?..
– Лиззи, постой! – Бен оказался около нее. - Расскажи мне, что произошло?
– Ох, оставь меня, - она обернулась к нему, и он, наконец увидел ее лицо, - я не ожидала такого, даже от тебя, Бен, - Элизабет дернула дверь, и в следующее мгновение уже летела по коридору, оставив Бена молча стоять и смотреть ей вслед.


Она сама не понимала, как оказалась здесь. Но одно она могла сказать точно – это был тот самый коридор, где она нашла ту самую комнату. Как странно, она так долго думала о ней, так хотела туда вернуться, и никак не получалось. Но стоило переключиться на что-то другое, как ноги сами принесли ее именно сюда. Восьмой этаж. И правда, как она могла забыть?.. Ей так захотелось снова очутиться внутри – среди всех этих старых вещей, за толстыми дверьми, о которых никто не знает, где ее никто не найдет, где она сможет почувствовать себя такой же оторванной от жизни, как и все, что находится в этой комнате. И, кроме того, вдруг пришло ей на ум, там все еще был ее альбом с портретом Бена. Как ей хотелось добраться до него – разорвать, измять, уничтожить! Ярость кипела в ней все сильней, выплескиваясь горячими слезами на щеки.
Элизабет без сил прислонилась к холодной стене, где раньше была дверь, изо всех сил мечтая, чтобы она появилась снова. И как по мановению волшебной палочки, она услышала знакомый значок неизвестного ей механизма - стена исчезла, превратившись в проход так, что она чуть не упала. Еле сохранив равновесие, Лизз скользнула внутрь.
Полумрак и прохлада тут же окружили ее. Все было точно также как и в прошлый раз, все также лежало на местах - спокойно, словно ничего в мире не произошло с тех пор, как весь этот хлам здесь оставили. Даже ее альбом с появившимся слоем пыли на той же полке, где она его положила, казалось, был теперь одним из здешних атрибутов.
Не раздумывая, Элизабет тут же схватила его, бросилась на пол среди прочих вещей и начала рвать, не глядя. Она уничтожала не только портрет Бена, но и все, что видела – лица сокурсниц, Хогвартские пейзажи, портрет Седрика…
Слезы мешали видеть, а всхлипы не давали дышать. Но руки неустанно рвали и мяли плотную бумагу. Она безнадежно смахнула слезы со щек тыльной стороной руки, тут же отметив, что та перепачкана тушью. Наверное, теперь по всему лицу грязные разводы. Зачем она только послушалась Киру, накрасилась, прическу сделала… Мерлин… Элизабет, захлебываясь рыданиями, села на кафельный пол, запустив пальцы в волосы.
То, что когда-то было ее альбомом, валялось раскиданным ворохом измятых клочков. Позже, вспоминая этот момент, она думала, что никогда в жизни так не плакала. Рыдания рвались наружу, она захлебывалась ими, захлебывалась жалостью к самой себе, странным образом смешанной с ненавистью. Захлебывалась отчаянием, и острым пониманием того, что лучше не станет, легче не станет, все так и останется, потому что она – это она, и никогда ей не стать другой. В глубине души она была уверена, что ни настрой девочки ее так перед свиданием, она бы и не ждала многого, и все было бы куда легче пережить, чем сейчас.
Она плакала, уткнувшись лицом в колени, и ей казалось, вот она, ее жизнь – вся состоит из этого, и то, что она сама предпочитает не видеть, не обращать внимание, ничего не меняет. Ее окружают девчонки, которые во всем лучше – красивее, умнее, интереснее, ни один парень никогда в жизни не посмотрел на нее, как на девушку. Только Седрик еще с ней общается. Конечно, кто она? Просто никто среди них. Ничтожество. Никто даже не заметит, если с ней что-нибудь случиться. Хотя нет… Теперь все будут говорить Лиззи Томпсон – вчера мы так ее разыграли! Представляешь, она поверила! Голоса эхом звучали в голове, это все правда, понимала она, правда, правда, правда…
Стоило этому случиться, чтобы все понять – стоило пережить этот день, когда тебя унизили пусть и не на глазах у всей школы, но завтра непременно все будут об этом знать, а значит – это одно и то же.
Казалось, это не ее жизнь, не ее место, и судьба не в ее руках. Ломать стереотипы… Как? Как, черт побери, понять, что ты все-таки кто-то в этом мире, а не никто…
Неужели ее не за что любить просто так?.. Неужели нет ничего, что может сделать ее особенной?..
Злость кипела в ней, и не в силах остановить эту волну, она схватила первый попавшийся предмет, что нащупали пальцы, и зашвырнула в дверь.
С громким стуком и странным бряканьем предмет отлетел в сторону, рассыпавшись ворохом пергаментов…
Элизабет моргнула пару раз, пытаясь разглядеть в полумраке, что случилось. Она заставила себя подняться и подойти ближе, лишь бы только переключиться на что-нибудь. Ее частые всхлипы еще нарушали тишину комнаты.
Это оказалась старинная металлическая шкатулка, инкрустированная камнями. Кое-где металл уже поддался коррозии, камешки потускнели. Некоторые повыпадали совсем. Небольшая на первый взгляд, она, оказалось, содержала в себе целый ворох пергаментов и свитков. Элизабет осторожно дотронулась до них и поднесла к глазам – бумага была такой ветхой, что должна была рассыпаться в руках, но в то же время, наощупь оказалась очень прочной и плотной. Сохраняющие заклинания, поняла Элизабет и заглянула на желтый от времени лист. Какие-то закорючки, пара невнятных рисунков, похожих на схемы чего-то. Какие-то пособия?.. Древний учебник, разобранный по страницам?.. И на каком языке?.. Она постаралась как можно аккуратнее сложить все это в шкатулку, когда заметила, что среди бумаг что-то блеснуло.
Поводив рукой по полу, она что-то нащупала и вытащила на свет. Длинная блестящая цепочка с тяжелым, висевшим на ней медальоном. Металл походил на золото и был таким начищенным, будто его только-только сняли и заботливо положили в шкатулку. Элизабет изучила медальон – большой, холодный и гладкий, он уютно умещался в ладони. Немного покрутила его, затем сложила все рассыпавшиеся свитки в шкатулку и закрыла ее, так и оставив медальон в руке. Что-то было в нем особенного, что-то, что притягивало и не хотелось с ним расставаться.
Она и сама не заметила, как потихоньку успокоилась, сидя в тишине и изучая старинную вещицу. Потом поддавшись внезапному порыву, она надела цепочку на шею, чувствуя как холодный тяжелый металл падает в вырез блузки. Он дарил ей странное спокойствие, словно возвращал силы и уверенность.
Посидев еще чуть-чуть в полумраке и еще иногда судорожно-нервно вздыхая, Элизабет подумала, что выплакала все, что в ней накопилось, и что слез больше не осталось.
Она медленно поднялась, чувствуя, как раскалывается голова от любого движения, и направилась к выходу. Должно быть, сейчас уже заполночь и девчонки ее потеряли. А может, и успели забыть о ней и ее «свидании» и теперь тихонько спят?.. А если кто-то засиделся в гостиной, читает или доделывает домашнюю работу?.. А что, если там окажется Бен?..
При этом имени что-то снова неприятно дернулось внутри. Нет. Она не хочет сейчас никого видеть. И будет лучше, если она вообще проведет ночь вне башни Ровенкло – слава Мерлину, их с Седриком потайной подоконник никто еще не обнаружил. Она сможет подождать там, пока все до конца уляжется внутри, пока не придет новый день с новыми заботами. И навряд ли кто-то вспомнит вообще, что среди них сегодня нет Лиззи Томпсон.
Она уже направилась к выходу, чувствуя непривычную, но приятную тяжесть на шее от медальона, когда словно что-то вспомнив, обернулась на полдороги. Подошла к разорванным клочкам бывшего альбома, аккуратно собрала и уложила их в найденную шкатулку, а затем подхватив ее с собой, направилась к выходу.


…Она не знала, сколько просидела вот так – поджав колени к подбородку, на подоконнике их с Седриком окна. Она слушала ночную хогвартскую тишину, нарушаемую иногда неясными звуками и шорохами – живые портреты, приведения… Здесь была своя жизнь.
Она просто наблюдала за собой. Сейчас уже не было слез, нервных всхлипов, приступов ярости или отчаяния. Сейчас не было ничего. Ей было абсолютно все равно – до всего. Словно она лишилась возможности хоть как-то реагировать на этот мир и все чувства атрофировались. События сегодняшнего вечера казались чем-то далеким и нереальным. И теперь ее занимало только одно. Ее находка. Перебрав в шкатулке пергаменты и пытаясь разглядеть их в свете Люмоса, она опять сложила их на место – все равно ничего не было понятно – свитки были написаны на непонятном древнем языке. Она закрыла шкатулку, так и не возвратив в нее медальон. Она вообще теперь не хотела расставаться с этой вещицей.
Теперь в тишине и покое у нее было время внимательно его изучить. Пальцы скользили по гладкой блестящей поверхности, пытаясь его открыть – но безрезультатно. Элизабет потратила добрых полчаса, прежде чем сдаться. Медальон был намертво склеен. Впрочем, он нравился ей и так, нравилось ощущать его в ладони, нравилось его спокойствие.
Элизабет вскинула голову и, наконец, оторвала взгляд от старинного украшения, когда по коридору послышались чьи-то шаги. Она знала, кто это. Только один человек мог найти ее здесь. Вот портрет отъехал в сторону, и Седрик взглянул на Элизабет.
– От кого ты здесь прячешься? - спросил он.
Лизз спустила ноги и привычно подвинулась на подоконнике, освобождая место и для друга рядом с собой, но Седрик остался стоять. Что-то было странное в его застывшей фигуре, свет факела слегка заострил черты лица, и сложилось ощущение, что весь он состоит из этих угловатых резких и напряженных линий.
– Я искал тебя за ужином, все надеялся, что ты придешь, хотя, наверное, следовало догадаться, что тебя там не будет. – И голос его был таким же неуютным и колючим. Словно он заставлял себя разговаривать с ней, хоть и не хотел.
Элизабет моргнула пару раз, никак не понимая, что происходит.
– О чем ты?.. – удивленно спросила она, чем вызвала усмешку на его лице.
– Ты, и правда, не знаешь, Лиззи?.. Хэллоуин, помнишь?.. За ужином должны были выбирать чемпионов Турнира… И не надо говорить, - вдруг перебил Седрик, когда она хотела что-то сказать, - не надо говорить, что ты забыла. Я прекрасно понимаю. Ты специально туда не пошла и просидела все это время здесь. Ведь ты как наседка все бегала за мной, чтобы я не кидал свое имя в кубок. Да и вообще, похоже, вся идея с Турниром тебе не по душе.
Элизабет лишь молчала в ответ. Она вдруг действительно вспомнила, что Дамбльдор говорил что-то на счет Хэллоуина и выбора Чемпионов. Но все это совершенно вылетело из головы из-за Лазара, и записки, и комнаты... И Бена. Какого мнения о ней должен быть Седрик?.. Она хотела бы что-то чувствовать по этому поводу, но, казалось, что все ее чувства настолько исчерпали себя, что в ней не осталось места ни сожалениям, ни раскаянию.
Элизабет тяжело вздохнула. Она знала только одно, рассказывать Седрику об истинной причине ее отсутствия в Большом зале не было смысла. И сил.
– Прости, - произнесла она в затянувшейся тишине. – Я, и правда, забыла.
Он помолчал, словно никак не хотел ей поверить.
– Меня выбрали одним из Чемпионов, – вдруг произнес Седрик без вступлений и послесловий.
– Что?..
Элизабет оцепенело смотрела на него. Непонятно почему сердце начало биться учащеннее, внутри что-то тревожно защемило. Оказывается, на свете еще существовали вещи, которые могли ее заставить вернуться к этой жизни. Седрик – чемпион?.. Почему она знала, что так и будет? И почему ей кажется даже сейчас, что в этом есть нечто неправильное. Она и сама не понимала, почему так отреагировала на новость.
– Сед… - выдохнула Элизабет. Это все, на что она была способна сейчас.
Он лишь тряхнул головой, отбрасывая с глаз челку.
– Ну что?.. Что теперь ты будешь говорить?.. Опять носиться со своими детскими страхами?.. Меня выбрали, Лиззи!
Она пригляделась к нему в полумраке, увидев, как глаза друга за напускной отстраненностью сияют непонятной радостью, и даже эйфорией. Было в них что-то еще, словно он был героем, бросающим вызов миру. Она опустила голову.
– Хотя выбрали не только меня, - продолжил Седрик. – Кубок выплюнул имя Гарри Поттера. Представляешь?.. Мальчишка как-то умудрился обойти возрастные ограничения и теперь у нас четверо Чемпионов. Поверить не могу, - вдруг фыркнул он голос, - Гарри Поттер! Мало того, что мы постоянно сталкиваемся вквиддитче…
Элизабет все-таки подняла голову и посмотрела на друга.
– Впрочем, - снова возвращаясь к холодной отстраненности, продолжил Седрик, - тебе, должно быть, все это не интересно. Иначе ты была бы на ужине. Узнаешь все из завтрашних газет.
Он резко развернулся и направился к выходу, но Элизабет не могла допустить, чтобы он ушел вот так:
– Седрик, - ее голос прозвучал слишком громко. Седрик вздрогнул и обернулся к ней.
– Прости, честно. Я не специально. У меня… были кое-какие проблемы… И... и я рада, что кубок выбрал твое имя, - заставила она себя сказать, видя, что он никак не хочет ей поверить. – Правда. Мои поздравления. Я знаю, что у тебя есть все шансы получить выигрыш.
Седрик усмехнулся и подошел совсем близко.
– Эх, Лизз, какая же ты обманщица…
Он посмотрел на нее повнимательнее, словно только сейчас заметив ее расстроенный внешний вид, спутанные волосы, красные глаза…
– Что у тебя стряслось?.. – обеспокоено поинтересовался он совсем искренне, совсем как раньше. Элизабет покачала головой:
– Все нормально. Теперь. – И кинула беглый взгляд на шкатулку, что впрочем, не укрылось и от Седрика.
– Что это?.. – он, было, потянулся к ее находке, но Лиззи машинально отодвинула ее подальше.
– Ничего. Ничего особенного, - она постаралась улыбнуться, видя как в глазах Седрика растет недоверие. Элизабет ненавидела подобные взгляды, но сделать ничего не могла. На секунду она представила, как рассказывает Седрику обо всем, что случилось – об этой чертовой записке, о Лазаре, о Бене, о комнате… Он сочтет ее просто полной дурой, когда услышит, как она сглупила и поверила, что ей мог написать Лазар. Да и вообще, вся история с Лазаром сейчас казалась просто чудовищно нелепой… И ради этого она могла пропустить пир, где его выбрали чемпионом! Пусть лучше верит, что она просидела весь вечер здесь.
– Ну что ж, тогда, раз все в порядке… – Седрик еще раз пристально посмотрел на подругу. И она утвердительно кивнула в ответ. – Я пойду спать, увидимся утром.
Седрик попытался ей улыбнуться в ответ, но что-то все-таки проскользнуло в его глазах. Элизабет отзеркалила его улыбку. Она видела, что он что-то не договаривает, впрочем, взглянув в ответ в лицо подруги, Седрик увидел то же самое.
Он постоял еще секунду, потом поднял руку в знак прощания и быстро вышел из их укромного места. Через некоторое время эхо его шагов в коридоре стало едва различимым.
Тяжелый вздох Элизабет в очередной раз нарушил тишину комнаты. Что-то в жизни шло не так. Все становилось с ног на голову. Даже в их отношениях с Седриком, которые когда-то казались такими незыблемыми и неизменными, начало что-то ломаться… Ничего, все наладится. Все будет хорошо. Завтра она сможет поговорить с ним, и все будет как раньше.
В попытке успокоится, руки ее сами нащупали медальон, вытащив его из-под блузки. Все казалось второстепенным, когда она смотрела на него вот так. Казалось, что все остальное совершенно не важно, что все это просто снится ей…
Элизабет повертела медальон, наблюдая, как на нем играют блики от факела. Но потом поднесла его ближе к глазам. Что это?.. Маленький рисунок, который она не заметила сначала – почти у самого основания… Изображение птицы, вскинувшей крылья... Где-то она видела такое… Вспомнить бы только где…

*De ех nihilo nihil - Ничто не возникает из ничего. (лат.)

Предыдущая главаСледующая глава