Глава 10. Пикировка

Под ногами скрипнул снег. Яркая золотистая дорожка света, рассечённая посередине неровной чёрной полосой – тенью человеческой фигуры, – легла на белую равнину, тянущуюся от стен замка до самых границ его территории, и погасла, как только дверь за Сириусом захлопнулась.
Теперь единственными источниками света стали только два небольших факела, закреплённые по обеим сторонам от входных дверей, да завешенные тяжёлыми портьерами окна первого этажа. Холл был ярко освещён, но портьеры почти не пропускали свет наружу. Оба факела тоже никакой положительной нагрузки не несли, потому что не столько горели, сколько чадили. Их полагалось регулярно менять, но Сириус менял, только когда вспоминал, а вспоминал он редко, хорошо если раз в неделю. Вот и сейчас вспомнил, но что толку? – он, готовый к приключениям, с чемоданом в руке, стоял в гордом одиночестве на крыльце и вдыхал морозный воздух. Была практически ночь. И была зима. И об этом тоже предстояло всерьёз подумать именно сейчас, раз уж не удосужился раньше.
Широкие ступени перед центральным входом походили на маленькие сугробы густо-синего, кое-где почти чёрного цвета. Кажется, после обеда шёл снег.
Сириус никогда не чистил крыльцо или подъездную дорогу перед замком и никогда не заботился о том, чтобы то и другое было освещено. Он справедливо полагал, что студенты протопчут на хогвартских землях тропы любой ширины и в любых направлениях, а после заката им вообще не положено никуда выходить. Что же касается приезжих посетителей, так они всегда прибывают только в каретах с фестралами, а фестралам вообще всё равно, есть ли перед ними дорога и стоял ли вдоль неё зажжённые фонари.
Зато сам Сириус теперь стоял по щиколотку в снегу и чувствовал себя полнейшим дураком, потому что только дурак может додуматься до такого: поздним зимним вечером по совершенно не пригодной для пешеходов, плохо освещённой дороге идти несколько километров в сторону ближайшего населённого пункта. Особенно в условиях, когда до этого пункта можно было бы с комфортом добраться и на следующее утро, причём в заранее вызванной карете. Но ему ведь так хотелось, так мечталось вырваться прочь!.. Он ведь напланировал, напридумывал и навоображал бог весть что на предстоящие двое суток, и в эту местами стройную, местами сумбурную схему никак не помещались банальности вроде преодоления заснеженных просторов, отделяющих Хогсмит от Хогвартса…
– Ах ты ж зараза… – пробормотал Сириус едва слышно. – Вместе с магической силой у тебя отбило и мозги, наследничек старинного рода. Как же тебе повезло, что у тебя такие длинные ноги – возможно, ты не провалишься в снег глубже, чем до середины бедра.
Он разжал пальцы, и чемодан упал в снег. Вернуться в замок было невозможно – такой поступок он рассматривал как позорное бегство и признание собственной тактической ошибки. Но и тащиться в Хогсмит по заваленной снегом и освещаемой только звёздами дороге ему очень не хотелось.
Он огляделся. В качестве источника света можно взять один из этих факелов, но вот снег… Что бы такое придумать, чтобы добыть карету? Можно прямо сейчас достать магическое зеркало, позвать Джеймса, попросить его на минутку трансгрессировать в Хогсмит и оттуда отправить навстречу Сириусу какой-нибудь экипаж…
Эта мысль показалась ему столь светлой, столь, Мерлин и рыцари Круглого стола, здравой, что губы непроизвольно растянулись в улыбку, а улыбка сама собой превратилась в собачий оскал. Вот так, да, взять осколок в руки и сказать, страстно выдыхая каждое слово на поверхность стекла клубящимся белым облачком: «Джеймс, друг, ты ведь не считал меня идиотом, когда я сломя голову ворвался в твою гостиную вслед за Волдемортом? А сейчас ты ведь не будешь считать меня идиотом, потому что я тут стою один в снегу и не знаю, как лучше добраться до Хогсмита, правда?..» Как это будет мило – посмотреть на выражение лица Джеймса. Милее будет только услышать его ответные слова…
Сириус едва лишь начал смаковать возможный диалог, как внезапно дверь за спиной отворилась, выпуская кого-то наружу. Золотистая дорожка ещё раз появилась перед ним, и на ней теперь была уже не одна, но две длинные тени. Пытаясь убедить себя, что это Хагрид по каким-то делам задержался в замке и теперь возвращается в свою хижину, Сириус обернулся.
В дверном проёме стоял Снейп. Удостоверившись по выражению лица Сириуса, что тот понял, какого неудобного свидетеля приобрёл так внезапно, Снейп медленно вышел на крыльцо, ещё медленнее закрыл дверь и прислонился к ней – то ли намекал, что назад хода нет, то ли просто намеревался постоять тут и посмотреть, как Сириус уходит из Хогвартса.
Может, и надо было промолчать, но язык без костей действовал сам по себе. Сириус вообще молчал только в депрессии. Сейчас же состояние его напоминало отнюдь не депрессию, скорее возбуждение маньяка.
– Душновато в подземельях? – поинтересовался он дружелюбно.
– Далековато до Хогсмита? – спросил Снейп.
Сириус оглядел Снейпа с ног до головы и чуть задержал взгляд на его скудно освещённом лице.
Снейп смотрел под ноги.
– Зато природа кругом, тишина, красота, звёзды светят, – деловито заметил Сириус, охотно подхватывая завязавшуюся беседу.
– Зато сидишь себе в кресле, поставив ноги на каминную решётку, пьёшь чай, читаешь газету – красота, – сказал Снейп.
Это Сириусу не понравилось. Он провёл рукой по волосам, убирая их со лба, чтобы лучше видеть противника. На пару мгновений пальцы согрелись, запутавшись в длинных прядях.
Снейп оставался неподвижен, но колеблющийся свет факелов причудливо искажал очертания его тела.
– Так чего же ты не идёшь туда, к огню, коптить свои старые башмаки? – Сириус изобразил на лице подобие изумления.
– Так чего же ты не идёшь туда, поближе к природе и поглубже в снег? – спросил Снейп.
Сириус в открытую смерил противника неприязненным взглядом.
Снейп по-прежнему не удостаивал его вниманием.
Сириус начал понемногу терять остатки терпения.
– Знаешь, в каком-то смысле я тебя понимаю, – сказал он. – Все эти чёрно-магические книги, все эти опостылевшие котлы для зелий, эти сушёные лягушки и хомяки в банках… – и про себя злорадно: «Что скажешь, дружочек?»
– В каком-то смысле я тебя понимаю: все эти руководства по развитию магических способностей, все эти хозяйственные приспособления, эти засохшие лягушачьи мозги и рыбьи кишки на стенах коридоров… – сказал Снейп.
Вот как. Сириус нехорошо сощурился.
– … Все эти отпрыски знатных родов, эти богатые папенькины сынки и маменькины дочки, тупые, как пробки, и чванливые, как всякие провинциальные дворяне, которые вьются вокруг и действуют на нервы своими пустыми разговорами, которые только и делают, что бахвалятся друг перед другом своими немереными денежными запасами… – произнёс он с плохо скрываемым гневом, в упор уставившись на Снейпа. Снейп раздражал его сверх всякой меры, и раздражал тем больше, чем безразличнее выглядел.
– … Все эти любимые и любящие сыновья и дочери, которым каждое утро родители присылают по письму, все эти умные и сметливые, которые так и вертятся вокруг и постоянно демонстрируют своё возрастающее волшебное мастерство перед каждым, кто готов смотреть, – сказал Снейп.
На пару секунд Сириус умолк. Поправил чемодан ногой и уселся на него верхом, всем своим видом выражая желание довести разговор до логического завершения. Думать, что битва проиграна, он себе запретил.
– А каково это, Нюниус, – стоять за колонной и оттуда, с безопасного расстояния, наблюдать за чужой жизнью? – спросил он, глядя на Снейпа снизу вверх.
Целую секунду он был уверен, что попал в яблочко.
– Мне всегда было интересно, Дворняга, каково это – окружить себя толпой восторженных почитателей и несколько часов не позволять себе думать, что это больше не твоя жизнь и никогда твоей уже не будет? – сказал Снейп. Затем, словно намереваясь стоять здесь всю ночь, перенёс вес тела на одну ногу, чуть согнув другую в колене, и скрестил руки на груди.
Сириусу стало жарко.
– Когда я последний раз был в Лондоне, видел там одну даму лёгкого поведения, – сказал он, дыша тяжело, как после пробежки вверх по лестнице. – Она стояла, подпирая стену, возле привокзальной забегаловки, и шансов заработать у неё не было никаких – слишком уж она была тощая, засаленная и унылая. Я обошёл её стороной, потому что мне стало за неё стыдно. Потом долго ещё не мог отделаться от чувства гадливости. Представляешь, смотрю на тебя сейчас и вспоминаю её.
Один из факелов затрещал, разбрасывая искры. Заметались тени, делая фигуру Снейпа неприятно искажённой, а лицо – гротескным и по-настоящему страшным. Всё такой же неподвижный, Снейп произнёс, глядя в темноту перед собой:
– Когда я в предыдущий раз был в Лондоне, на выходе из вокзала Кингс-Кросс мне попался нищий бродяжка. Он сидел возле самых дверей на разломанном ящике из-под фруктов. Сначала мне стало противно, что человек может довести себя до такого состояния, и я хотел пройти мимо. Но потом я подумал, что он, наверное, достоин не презрения, а жалости – ведь ему совершенно некуда податься, да и виной всему может быть не его глупость, а злой рок. Я остановился и дал ему сикль, чтобы он мог залить своё горе дешёвым пивом… – его чёрные глаза внезапно метнулись, и в следующее мгновение он посмотрел на Сириуса в упор. – Смешно – гляжу на тебя сейчас и вспоминаю его.
Сириус сжал зубы и с шумом втянул холодный воздух. Сердце стучало в груди гораздо чаще, чем обычно.
– Я бы на твоём месте вернулся, – процедил он. – Чего стоять здесь на морозе? В подземельях, конечно, противно, но хотя бы тепло.
– Я бы на твоём месте вернулся, – сказал Снейп. – Показываться на глаза Дамблдору, конечно, противно, но потом можно укрыться в своей каморке – там хотя бы тепло.
«Ах ты сволочь! – подумал Сириус ожесточённо. – Я не дам тебе возможности победить меня моим же оружием. Раз уж мы так мило играем…»
– Пользуясь случаем, хочу поблагодарить тебя за содержательный разговор, в котором ты метафорически объяснил множество прописных истин, принести извинения за мою бестактность и выразить тебе, как выдающемуся представителю магического сообщества, своё искреннее, глубокое почтение, – сказал он так торжественно и с такой долей смирения, как только мог. – «Ну и что ты на это ответишь, чёртов дурак?»
– Я польщён, – без тени эмоций сказал Снейп.
Поддавшись нехорошему ощущению, что пора от слов переходить к физическим действиям, Сириус поднялся на ноги.
Ни на миллиметр не сдвинувшись с места, Снейп произнёс:
– Кажется, довольно пустых разговоров. Тем не менее, не могу оставить тебя тут, как не оставил того нищеброда. Вряд ли сикль чем-то тебе поможет, да и не имею я привычки подавать милостыню, которую можно легко пропить…
Его рука резко взметнулась вверх. В ладонь из рукава, словно только этого и ждала, выскользнула палочка. Он пробормотал заклинание, которое Сириус не расслышал, и какой-то предмет, невесть откуда взявшийся, съехал вниз по заснеженным ступеням, оставляя за собой глубокий ровный след.
Сириус машинально повернул голову, чтобы проследить взглядом за его движением, и услышал:
– Приятной прогулки, ваше благородие.
Снег скрипнул под ногами Снейпа, когда он сделал шаг в сторону, чтобы открыть дверь и войти внутрь. Яркий луч на миг осветил маленькую импровизированную сцену, на которой они вдвоём разыграли друг перед другом небольшое представление, и померк сразу же, как только дверь за Снейпом закрылась.
Едва оставшись на крыльце в одиночестве, Сириус в два прыжка преодолел ступени лестницы и очутился рядом с таинственным предметом. Наклонился, подхватил и поднял повыше, так, чтобы свет факелов помог разглядеть его. И когда увидел, что это, сдавленно охнул, оступился и сел в снег.
В руках у него оказались старенькие облезлые детские лыжи, скреплённые между собой для удобства транспортировки ржавой металлической защепкой, с бамбуковыми лыжными палками, надетыми на загнутые концы.
Сириус узнал их.
– О, д-дьявол! – простонал он и отшвырнул лыжи в сторону, будто ядовитую змею. Затем вскочил, так же в два прыжка оказался на крыльце, рванул за ручку чемодан и почти кубарем скатился вниз.
Всё. Больше никаких раздумий, никаких сомнений. Его больше не смущали заснеженная дорога и ночная темнота. Увязая в снегу, он так быстро, как только позволяли сугробы, зашагал прочь от замка Хогвартс, к воротам, и дальше, за территорию, мимо станции, прямо в Хогсмит.
Прочь от легилименции.

Предыдущая главаСледующая глава